Айзек Азимов - Фонд

Гул голосов перерос в бурю. Судья, на которого никто уже не обращал внимания, закричал:

— Вы открыто заявляете, что…

Он не закончил, потому что выкрики «предательство!» напомнили ему, что в ответ на сделанное заявление не раздались удары молотка.

Верховный Комиссар медленно поднял молоточек и опустил его. Раздался мелодичный звук гонга, и когда он затих, в зале воцарилась тишина. Судья глубоко вздохнул.

Вопрос (высокопарно). Осознаете ли вы, доктор Селдон, что вы говорите об Империи, просуществовавшей уже двенадцать тысяч лет, на протяжении которых в ней сменились бесчисленные поколения? Об Империи, за которой стоит квадриллион людей, желающих ей процветания и любящих ее?

Ответ. Мне известны как нынешнее положение Империи, так и ее история. Не желая показаться неучтивым, я хотел бы все же заявить, что лучше знаю ситуацию, сложившуюся в Империи, чем кто-либо из присутствующих в этом зале.

Вопрос. И, невзирая на это, вы все же предсказываете ее гибель?

Ответ. Это предсказание сделала математика. И я не оцениваю его с точки зрения морали. Лично у меня подобная перспектива вызывает чувство сожаления. Ведь даже если допустить, что Империя — явление негативное (а я этого не допускаю), то анархия, которая возникнет после ее падения, будет еще хуже. Мой Проект как раз и направлен на то, чтобы противостоять анархии. Однако Падение Империи, господа, — процесс колоссального-масштаба, и противодействовать ему не так уж легко. Он обусловлен усилением бюрократизма, ослаблением инициативы, формированием социальных групп, не желающих смешиваться между собой, запретом на любознательность, сотней факторов. И, как я уже говорил, этот процесс продолжается уже сотни лет, и масштабы его столь огромны, что остановить его не представляется возможным.

Вопрос. Но разве не является очевидным тот факт, что Империя и в настоящее время так же могущественна, как всегда?

Ответ. Разумеется, видимость силы налицо. И кажется, что Империя будет существовать вечно. Однако, господин судья, подгнивший ствол дерева, до того, как порыв ветра не переломит его надвое, выглядит таким же прочным, как и прежде. Уже сегодня повсюду в Империи слышно завывание ветра. Прислушайтесь к нему с помощью психоистории — и вы услышите потрескивание.

Вопрос (неуверенно). Мы здесь собрались не для того, доктор Селдон, чтобы высл…

Ответ (твердо). Империя и все созданные ею блага исчезнут. Накопленные знания будут утрачены, и порядок сменится хаосом. Бесконечно долго будут тянуться звездные войны, межзвездная торговля придет в упадок, население сократится, обитаемые планеты утратят связь с центром Галактики. Вот что нас ожидает.

Вопрос (тихий голос среди гробового молчания). Навсегда?

Ответ. Психоисторики, предсказывая Падение Империи, делают прогнозы и на последующие темные века. Господа, Империя, как только что было сказано, существует уже двенадцать тысяч лет. Темные века продлятся не двенадцать, а все тридцать тысяч лет! Затем возникнет Вторая Империя, но ее и нашу цивилизацию разделяет тысяча поколений людей, жизнь которых будет преисполнена страданий. Мы этому должны противостоять.

Вопрос (несколько придя в себя). Вы противоречите самому себе. Ведь вначале вы говорили, что не можете предотвратить гибель Трантора и, следовательно, не можете воспрепятствовать Падению Империи, так называемому Падению Империи.

Ответ. А я и не утверждаю, что мы сможем предотвратить Падение Империи. Но еще не поздно попытаться сократить последующее вслед за ним междуцарствие. Господа, период анархии можно сократить до одной тысячи лет, если моей группе позволят продолжить работу. Нынешнее положение весьма деликатно. Следует лишь чуть-чуть изменить направление лавины событий, готовых обрушиться на нас, — да, совсем немного, — но и этого может оказаться достаточно, чтобы сократить период страданий человечества на двадцать девять тысяч лет.

Вопрос. Каким образом вы намерены этого добиться?

Ответ. Спасти знания расы. Ни один человек, ни даже тысяча людей не смогут запомнить все то, что известно человечеству. Если общественные институты будут уничтожены, то наука как бы расколется на миллион осколков. Отдельным людям будут известны лишь незначительные и бесполезные обрывки знаний. Эти никчемные частички знаний не будут передаваться из поколения в поколение. И они канут в Лету. Но если мы сейчас подготовим гигантский компендиум, в котором в краткой форме будут изложены все известные нам знания, то они никогда не будут утрачены. Грядущие поколения воспользуются ими, и им не придется открывать все заново. За одну тысячу лет они проделают путь длиною в тридцать тысяч…

Вопрос. И все это…

Ответ. И все это и есть мой Проект; тридцать тысяч моих сотрудников со своими женами и детьми посвятили себя созданию «Галактической Энциклопедии». Они не успеют завершить свой труд в течение своей жизни. А я не доживу и до того, как работа над Энциклопедией начнется всерьез. Но ко времени Падения Трантора Энциклопедия будет опубликована, и ее экземпляры будут храниться в любой мало-мальски значительной библиотеке в Галактике.

Верховный Комиссар поднял и опустил свой молоточек. Хэри Селдон покинул место, специально отведенное для дачи свидетельских показаний и, стараясь не шуметь, сел рядом с Гаалом.

— Ну, как вам понравился спектакль? — улыбнувшись, спросил он.

— Вы были неповторимы. Но что же будет дальше?

— Они отложат слушание дела и попытаются заключить со мной соглашение частным образом.

— Вы уверены?

— Честно говоря, нет. Все зависит от Верховного Комиссара. Я изучал его долгие годы. Я даже попытался подвергнуть анализу его личностные характеристики. Но вы ведь понимаете, что нельзя рассчитывать на надежные результаты, если вводишь причуды отдельного человека в психоисторические уравнения. И все же я не теряю надежды, — ответил Селдон.

Аваким подошел к ним, кивнул Гаалу и, склонившись к Селдону, что-то прошептал ему на ухо. В это время объявили, что слушание дела отложено, и адвоката оттеснили охранники. Гаала увели.

На следующий день суд происходил совершенно иначе. Хэри Селдон и Гаал Дорник оказались наедине с членами комиссии, причем двое обвиняемых и пятеро судей сидели за одним столом практически друг возле друга. Им даже предложили взять сигары из пластмассового ящичка, поверхность которого, переливаясь, выглядела как непрерывно струящийся ручеек. Наощупь ящичек был твердый и сухой, но глазам казалось, что они видят, как течет вода.