Елена Клещенко - Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник)

Вообще следует заметить, что у лучших зарубежных фантастов, при всем разнообразии характеристик прочих персонажей, политикан и генерал – всегда фигуры отрицательные, внушающие ненависть, презрение и отвращение. В рассказах и повестях мир или страну ставят на грань катастрофы продажные сенаторы, корыстные политические боссы, тупицы военные, презирающие народ, ненавидящие ученых, преследующие свои эгоистические цели.

Большое место занимает в зарубежной фантастике и философская проблематика. Фантасты увлеченно рассматривают вопросы о соотношениях между судьбами человечества и индивидуальным пониманием того, что для людей хорошо и что плохо; между современной моралью и этикой и новыми, неожиданными поворотами истории; между присущим человечеству стремлением к открытиям и постижению природы и устоявшимся буржуазным мировоззрением. Они строят разнообразные модели социальных систем и прослеживают поведение в этих системах человека, наделенного лучшими моральными и этическими качествами нашего времени. Разумеется, поскольку и эти модели не могут не нести на себе отпечаток окружающей автора действительности – мы уже говорили об этом, – автор зачастую приходит к довольно мрачным выводам. Вот как объясняет это один из гигантов американской фантастики Айзек Азимов: «…советская фантастика… описывает общество, совершенно отличное от нашего… Но для человека, привыкшего смотреть на вещи с американской точки зрения, оптимистическое видение современного общества неприемлемо. я использую фантастику для критики общества. Так же поступают, в общем, и все другие американские фантасты. Мы считаем, что поразительные достижения современной науки могут привести к уничтожению человечества. А вот советская фантастика оптимистична. Она полагает, будто прогресс науки рано или поздно приведет человечество к огромному расцвету. Мы думали так лет пятьдесят назад. я тоже раньше был таким же оптимистом. Но сейчас я познал ужас перед тем, что создает наука».

Заметим в скобках, что, совершенно правильно определив оптимизм как отличительную черту советской фантастики, Азимов ошибся в истоках этого оптимизма. Советская фантастика никогда не полагала, будто прогресс науки сам по себе приведет человечество к процветанию. Советская фантастика всегда утверждала, что все дело в том, в чьих руках наука находится. Но это между прочим. Проблеме соотношения между человеческой историей и свободой человеческой воли посвящен наиболее значительный роман А. Азимова «Конец Вечности».

Группа ученых, открыв способ выходить за пределы трехмерного мира и свободно передвигаться по времени, основывает организацию «Вечность», которая ставит перед собой задачу «организовывать» историю грядущих поколений. «Вечность» различными способами препятствует возникновению в будущей истории – ведь работникам организации всегда известно будущее – страшных и мучительных эпизодов: атомных и космических войн, эпидемий, фашистских диктатур и пр. Она сотни и тысячи раз перекраивает будущую историю, вызывает к жизни, изменяет и истребляет без следа мириады судеб, событий и явлений. И вот герой романа вдруг осознает, что «Вечность» сама, по сути дела, является тираном, худшим из возможных диктаторов, ибо самочинно, ни с кем не считаясь, ворочает судьбами миллиардов людей в сотнях тысяч поколений. Организация, призванная благодетельствовать человечество, оказалась в положении худшего из его врагов. И герой романа восстает против организации. Решившись, он отправляется в прошлое и уничтожает лабораторию, в которой создавалась аппаратура для выхода из пространства-времени. «Вечность» исчезает. Человек снова сам распоряжается судьбой планеты. На это имеет право только все человечество целиком и ни на человека меньше, – таков вывод романа.

Азимов – один из наиболее известных и плодовитых писателей-фантастов США. Диапазон его литературных интересов огромен. Он и автор превосходных научно-популярных книг по биохимии, и автор замечательного цикла рассказов о роботах, где в гротескном стиле анализируется современный мир человеческих отношений, и автор рассказов о научных парадоксах; и даже автор «космическо-ковбойских» романов, которые – что уж греха таить – отделяемы от макулатурного чтива лишь юмором и блестящей фантазией.

Огромными фигурами, имеющими непреходящее значение не только для мировой фантастики, но и для литературы в целом, выступают американец Рэй Брэдбери и поляк Станислав Лем.

Несколько лет назад американский писатель и критик Ирвинг Стоун заметил, что сейчас, после смерти Т. Вулфа, У. Фолкнера и Э. Хемингуэя, в США осталось всего двое «почти гениальных» писателей: Сэлинджер и Брэдбери. То, что имя фантаста ставится в один ряд с именами великанов современной большой литературы, не случайно. В большой мере это определяется творческой позицией самого Брэдбери. «Хороший писатель, – заявил он, давая интервью американскому журналу «Шоу», – строит свои произведения из чувства. Называйте его, как хотите: чувством необходимости, ощущением голода, возбуждением, высоким наслаждением, радостью, которая зарождается на дне души, переполняющим сердце очарованием. Он живет, вернее, должен жить жаром своего сердца… Лучшую фантастику пишет тот, кого при виде отвратительных проявлений в нашем обществе охватывают беспокойство и гнев». Беспокойством и гневом пронизаны произведения «надежды и славы Америки», и недаром фашистские организации посылают ему анонимные смертные приговоры, угрожая расправой, и недаром фашисты в разгар последней предвыборной кампании, когда рвался к власти Голдуотер, сожгли его дом.

Брэдбери написал шесть сборников рассказов, роман-утопию «451 градус по Фаренгейту», биографическую повесть о детстве «Вино из одуванчиков» и повесть-сказку «Надвигается беда». Своеобразен и неповторим литературный стиль Брэдбери, как и своеобразно и неповторимо он использует в своих произведениях фантастический прием. Страшные рассказы о современной Америке чередуются с исступленными мечтами о счастье грядущих поколений, за мрачными фантазиями-предостережениями следуют странные, полные очарования грезы об освобожденном человеке. Наука, научные данные играют для него очень небольшую роль. Иногда не играют никакой роли. Вот, например, что пишет о его цикле «Марсианские хроники» известный советский исследователь мировой фантастики и писатель Кирилл Андреев: «Марс Брэдбери – не астрономический, поэтому ему и не так важно, что сведения об этой планете, которые мы можем получить в «Марсианских хрониках», не всегда совпадают с данными современной науки. Больше того, в одних рассказах каналы заполнены кристально чистой водой, в других они давно высохли, иногда в городах живут марсиане, иногда – это мертвые города, где жители погибли много тысяч лет назад. Да и сами марсиане каждый раз совсем другие: то похожие на кузнечиков и пьющие огонь, то совсем похожие на людей, то странные существа, способные принимать любой облик».