Стивен Кинг - Баллада о блуждающей пуле

"Я посмотрел на отвергнутые договоры. Я посмотрел на Джимми. Я никак не мог собраться, чтобы понять, что все это значит. Голова не работала. Я посмотрел вокруг и увидел раскаленную электрическую плитку. Джейни приносила ее в кабинет каждое утро и включала ее в сеть, чтобы у шефа всегда был свежий кофе, когда он захочет. Три года или больше вся редакция упражнялась в остроумии по поводу этой плитки. Одна мысль вертелась в моей голове: если эту штуку выключить из сети, я смогу все обдумать. Я знаю, если выключить ее из сети, я смогу во всем разобраться". Я спросил: "В чем дело, Джим?"

"Мне очень жаль, что именно мне приходится сообщать тебе об этом, Хенри", - сказал он. Но "Логан" перестает печатать художественную литературу с января".

Редактор сделал паузу, чтобы снова закурить. Он нашарил свой портсигар, но он оказался пустым. "У кого-нибудь не найдется сигареты?" Жена писателя протянула ему пачку "Салема". "Спасибо, Мэг".

Он закурил, погасил спичку и глубоко затянулся. Огонек заалел в темноте.

"Я уверен, что Джим счел меня сумасшедшим", - сказал он. "Я спросил, не возражает ли он, и, не дожидаясь ответа, наклонился вперед и выдернул вилку из розетки".

"Он широко раскрыл рот от удивления и спросил: "Какого дьявола, Хенри?"

"Мне трудно сосредоточиться, когда в сеть включены электроприборы", ответил я. "Нарушает биотоки мозга". И это, похоже, действительно было так, потому что с отключенной плиткой я смог гораздо более ясно представить себе ситуацию. "Означает ли это, что я уволен?" - спросил я его.

"Не знаю", - сказал он. "Это решают Сэм и правление. Я действительно не знаю, Хенри".

"Я мог бы многое ему сказать. Я думаю, Джимми ожидал, что я буду умолять оставить меня на работе. Знаете ли вы выражение "оказаться с голой жопой на морозе"? Так вот, я боюсь, что вы никогда по-настоящему не поймете его значения, до тех пор пока не окажетесь главой неожиданно исчезнувшего отдела".

"Но я не стал его просить сохранить мне работу и не стал беспокоиться о судьбе литературного отдела "Лога-на". Я беспокоился о рассказе Рэга Торпа. Я сказал, что мы могли бы напечатать его под занавес в декабрьском номере.

Джимми ответил: "Это невозможно, Хенри. Декабрьский номер забит до отказа. Ты прекрасно об этом знаешь. А ведь мы говорим о десяти тысячах слов". "Девяти тысячах восьмистах", - уточнил я. "Забудь об этом, Хенри", - сказал он. "Но мы можем выкинуть искусство", - сказал я. "Послушай, Джимми. Это великий рассказ. Возможно лучший из наших рассказов за последние пять лет".

"Я прочел его", - сказал Джим. "Я знаю, Хенри, что это великий рассказ. Но мы просто не можем себе это позволить. Ни в декабре. Ни на Рождество. Ради Бога, мы ведь не можем положить читателям под рождественскую елку рассказ о том, как герой убивает свою жену и ребенка. Ты, по-моему, просто..." Он запнулся. Но я заметил, как он посмотрел на плитку. С таким же успехом он мог произнести это и вслух, верно?"

Писатель медленно кивнул, не сводя глаз с той черной тени, в которую превратилось лицо редактора.

"У меня начала болеть голова. Сначала совсем несильно. Снова стало трудно собраться с мыслями. Я вспомнил, что у Джейни Моррисон на столе была электрическая точилка для карандашей. И все эти лампы дневного света в кабинете Джима. Электрообогреватели. Торговые автоматы внизу в холле. Все это чертово здание было пропитано электричеством. Удивительно, как кто-то вообще мог в нем работать. Именно в тот момент, мне кажется, мной начала овладевать навязчивая идея. Мысль о том, что "Логан" потерпит крах, потому что никто не способен трезво мыслить. А никто не мог трезво мыслить, потому что все мы набились битком в высотное здание, которое функционирует с помощью электричества. Наши биотоки пребывают в полном беспорядке. Я помню, как я подумал о том, что если бы доктора сняли с кого-нибудь электроэнцефалограмму, график получился бы очень странным. С высокими, острыми альфа-пиками, которые свидетельствуют о злокачественной опухоли в мозгу".

"Из-за этих мыслей голова начала болеть еще сильнее. Но я сделал еще одну попытку. Я спросил его, не попросит ли он Сэма Вадара, главного редактора, позволить напечатать рассказ в январском номере. Быть может, в качестве прощального материала литературного отдела. Как последний рассказ на страницах "Логана".

"Джимми вертел в пальцах карандаш и кивал. Он сказал: "Я попробую, но ты ведь знаешь, что из этого ничего не выйдет. У нас есть рассказ писателя - автора одного романа и рассказ Джона Апдайка, который не хуже... а, может, и лучше... и кроме того..." "Рассказ Апдайка не лучше!" - сказал я. "Господи, Хенри, ну зачем же так кричать..." "Я не кричу!" - закричал я.

"Он посмотрел на меня долгим взглядом. К тому моменту голова моя раскалывалась. Я слышал, как зудят лампы дневного света. Словно стая мух, попавших в бутылку. Это был абсолютно омерзительный звук. И мне показалось, что я слышу, как заработала электрическая точилка Джейни. "Это они нарочно", - решил я. "Они хотят запутать меня. Они знают, что я не могу сосредоточиться, когда вся эта дрянь работает, и поэтому... и поэтому..."

"Джим говорил что-то про то, что он выступит на следующем заседании редакции и предложит, чтобы мне разрешили опубликовать все рассказы, с авторами которых я уже имел устную договоренность... хотя, конечно..." Я встал, пересек комнату и выключил свет. "Для чего ты это сделал?" спросил Джимми. "Ты знаешь, для чего", - ответил я. "Так что убирайся отсюда, Джимми, а то от тебя ничего не останется".

Он поднялся и подошел ко мне. "Мне кажется, оставшуюся часть дня тебе стоит отдохнуть, Хенри", - сказал он. "Иди домой. Отдохни. Я понимаю: ты перенапрягся в последнее время. Я хочу, чтобы ты знал, что я изо всех сил постараюсь все это уладить. Я так же сильно желаю этого, как и ты... по крайней мере, почти так же. А сейчас тебе надо пойти домой, расслабиться и посмотреть телевизор".

"Телевизор", - повторил я и рассмеялся. Это было самым смешным из всего, что я когда-либо слышал. "Джимми", - сказал я. "Я хочу, чтобы ты еще кое-что передал от меня Сэму Вадару". "О чем ты, Хенри?"

"Скажи ему, что ему нужен форнит. Для всего этого предприятия. Да нет, тут, пожалуй, одним не обойдешься. Тут нужна целая дюжина форнитов".

"Форнит", - сказал он, кивая. "Хорошо, Хенри, я обязательно скажу ему об этом".

"Голова моя так болела, что я едва мог замечать, что происходит вокруг меня. Где-то в дальнем уголке сознания, я уже думал о том, как я скажу Рэгу и как Рэг примет это".

"Я и сам мог бы заполнить договор о покупке, если б знал, кому отослать его", - сказал я. "Может быть, Рэг что-нибудь придумает. Дюжина форнитов. Чтобы они засыпали форнусом все вокруг. Надо вырубить всю эту гадость, говорю тебе". Я расхаживал по его кабинету, и Джимми уставился на меня с открытым ртом. "Отключить всю электроэнергию, Джимми, скажи им это. Скажи это Сэму. Ни одна живая душа не сможет думать, когда биотоки ее мозга нарушает электричество, разве я не прав?"