Евгений Лукин - Зона Справедливости

Бывший замполит сразу заскучал, закручинился, даже со стола слез. Вздохнул, оправил холеный ус.

— Ну а конкретно? — с неимоверной усталостью в голосе спросил он. — Что тебя не устраивает?

— Меня не устраивает вторая смена, — сказал Алексей. — Мне вчера возле дома морду набили.

Директора повернулись к нему с нездоровым интересом.

— А очки целые… — разочарованно заметил книголюб-комсомолец. — Или это новые уже?

— Н-ну… чуть было не набили.

— Черт знает что!.. — проговорил, наливаясь гневом, красавец-замполит. — Кругом же бандитизм, кругом! Ну вот кому это все мешало? Плохо жили? Ни хулиганства раньше такого не было, ни рэкета… Нет, надо было все поломать! Свободы им, видишь, захотелось, коммунисты им не угодили!.. — Вне себя он прошелся по кабинету и, слегка успокоившись, снова повернулся к Алексею. — А если так? Приходишь к двенадцати, уходишь в восемь…

— Ну и буду до шести бездельничать, — обиженно ответил тот. — Машина-то в шесть освобождается…

— Какая машина?

— Ну… компьютер…

Глава совета директоров задумался на минуту.

— Ладно, — решил он. — Сегодня можешь уйти пораньше… А там придумаем что-нибудь…

Придумает он! Алексей еще дверь за собой не прикрыл, а бывший замполит полка уже завел новую байку:

— А вот еще был случай: сапогами напалм тушили…

Кто не знает, решил бы, что в застенке, гордо именующемся компьютерным залом, и впрямь хранится нечто ценное, ибо застенок этот располагался сразу за двумя железными дверьми: первая дверь — сплошная, как в Борькиной бендежке, только с глазком, вторая же — решетчатая, сваренная из арматурин. Та, что с глазком, была по обыкновению распахнута настежь. Два невзрачных малорослых сотрудника сидели, сгорбившись, плечом к плечу перед единственным в помещении монитором. Один уныло считывал вслух с тетрадного листка реквизиты вкладчиков, второй (со значком «Гербалайф» на лацкане) ужасающе медленно вносил их в базу данных.

— "Житье у них было плохое… — звучно продекламировал Алексей сквозь решетку. — Почти вся деревня вскачь пахала одной сохою на паре заезженных кляч…" Эй, криушане! Откройте!

Ему открыли, чертыхнувшись, и специалист по компьютерному дизайну приступил к обязанностям. Скинул куртку, сходил за водой, сунул в стакан кипятильник, и, вновь потревожив унылых тружеников, извлек из нижнего ящика стола томик Борхеса.

— Какая падла книгу трогала? — осведомился он, впрочем, вполне добродушно. — Тут закладка была… Ах, вот она… Все-все, репрессий не будет, можете продолжать.

Алексей заварил чай, затем, устроившись с удобствами в уголке, нашел пусть не самый любимый, зато давно уже не читанный рассказ «Форма сабли» и с предвкушением протер очки… Однако ожидаемого удовольствия он на этот раз так и не получил. Первая, лакомая фраза: «Его лицо уродовал лютый шрам: пепельный, почти совершенный серп, одним концом достававший висок, другим — скулу…» — сразу же вызвала в памяти колотые раны на заднице электрика Борьки и вообще всю эту его историю. Алексей поднял глаза от книги и задумался.

Ох, что-то он разнюхал, этот электрик. Да и не мудрено: всюду нос сует, без мыла в душу лезет, вдобавок почитает двор своей вотчиной… Лет десять назад Алексей не колеблясь бы принял Борьку за стукача… Да, но что он мог разнюхать-то? Догадался, кто именно подстерегает припоздавших с работы жильцов?.. Почему тогда не обратился в милицию? Его же самого избили до полусмерти, раз в травматологию попал… Может быть, пригрозили, чтобы молчал?.. Так ведь не молчит же — намекает, посмеивается… Да и страха в беседе не выказал ни разу…

И еще эти колотые раны на заднице!.. Честно сказать, именно они-то больше всего и раздражали Колодникова — своей непонятностью и какой-то… литературщиной, что ли?.. Ну ткнул кого-то по молодости саблей… И надо же: двадцать один год спустя те двое ловят обидчика в арке — и око за око, зуб за зуб… Прямо как в «Маскараде» у Лермонтова — тридцать лет месть вынашивал… Да и при чем тут око за око? Ему же еще и башку пробили, и ребра сломали… Шпангоуты — это ведь ребра, так, кажется?..

— Да не может быть такой фамилии… — вполголоса бухтел сидящий у компьютера.

— Ну вот же написано!..

— Значит, ошиблись!..

— Леш, ты у нас грамотный… В фамилии Тюрморезова мягкий знак нужен?

Колодников прикрыл книгу и ласково взглянул сквозь очки на задавшего вопрос.

— Фамилии, — назидательно сообщил он, — подчиняются не правилам, а исключительно произволу паспортистки. Как она тебя напишет — таким на всю жизнь и останешься…

Порадовался удачному своему ответу и, придя в доброе расположение духа, вернулся к прерванному занятию. Однако Борхес сегодня точно задался целью ежестранично напоминать Алексею о колотой Борькиной заднице.

«Со стены, из генеральской оружейной коллекции выхватил саблю, — в смятении читал Алексей Колодников. — Этим стальным полумесяцем я навеки оставил на его лице полумесяц кровавый…»

Он снял очки и, зажмурившись, ущипнул себя за переносицу.

Хорошо! Предположим, что Борька врет. За каким дьяволом это ему надо — вопрос второй… Врет. Причем достоверно, с изяществом, искажая лишь малые подробности… Скажем, вовсе не он гнался за кем-то с саблей, а за ним гнались… И случилось это не двадцать лет назад, а именно в позапрошлом году…

— Пять лимонов… — слышалось из-за монитора. — Сроком на два месяца… Во живут люди!..

«Нет, — решил с сожалением Алексей, вновь надевая очки. — Это уже не Борька. Это Борхес… Для Борьки получается слишком уж вычурно…»

Хм… А что если взять и прозвать электрика Борхесом?.. Вдруг да прилепится кличка?.. Хотя нет — не поймут…

А красивая, между прочим, версия — насчет вранья… Вот только старухи из нее как-то выпадают… Он же еще на старух намекал: тоже, мол, о чем-то проведали…

На секунду в расторможенном воображении возникло и вовсе дурацкое виденье: банда старух, затаившаяся в ночной арке… И та слабая ладошка, что шлепнула его по левому глазу… Тьфу, идиот!..

Алексей в сердцах захлопнул книгу.

Тут как раз настали заветные шесть часов, оба сотрудника подхватились и принялись рассовывать по ящикам стола тетрадные листки с реквизитами вкладчиков. Алексей пересел на теплый стул, и, вызвав на монитор Устав фонда, надолго выкинул из головы и Борхеса, и Борьку…

Кстати, если уж на то пошло, подзатыльники были нанесены твердой мужской рукой… Какие ж тут, к черту, старухи?..

Часам к девяти он вывел изукрашенный Устав на безмозглом лазерном принтере — жутком устройстве, имевшем обыкновение вопить по любому поводу, что у него не хватает памяти… А добавить этой чертовой железяке мозгов никто не смел, поскольку она даже не являлась собственностью фонда.