Юрий Мишин - Секретный Дозор

21 февраля шеф был на личном приеме у начальника ФСБ России. Там он был выслушан с большой долей скепсиса, но демонстрация видеоматериалов, подкрепленная заключением уже московских специалистов об их подлинности, сделала свое дело. Кроме того, Василию Петровичу все же удалось убедить руководство ФСБ в необходимости нестандартного подхода к делу невидимок. Выслушав доводы Данилова, тогдашний начальник ФСБ России Андронов задал один единственный вопрос:

— Что делать дальше?

Шеф ответил, что по уже сложившемуся у него мнению невидимки вряд ли являются агентами какой-либо иностранной державы. Во-первых, насколько известно Василию Петровичу, за последние годы не установлено усиления активности иностранных, а в первую очередь западных разведок, на территории России. Будь это так, обязательно наблюдалось бы утечка информации, применяй невидимки свои беспрецедентные способности для ее сбора. Во-вторых, невидимки обнаружены в провинции, поэтому они почти наверняка существуют и действуют в крупных городах России и тем более в обеих столицах. По этой же причине следует считать, что невидимки существуют и действуют на территории России давно. Кроме того уже тогда Данилов полагал, что при практической разработке и реальном применении за рубежом какой-либо техники, способствующей применению невидимости в военной технике, либо шпионаже внешняя разведка, ГРУ и прочие, аналогичные Российские структуры имели бы об этом информацию. Тем более, следует принять за факт, что на разработку технологии невидимости, способны научные силы всего нескольких ведущих стран. Фактически всего лишь одной страны, которая, однако, до настоящего времени, не очень успешно применяет технологию радионевидимости в боевой авиации. Следует вспомнить, что самолет, созданный по технологии «стелс» был сбит над Югославией довольно древним зенитно-ракетным комплексом еще советского производства. С тех пор мало что изменилось. Существуй технология реальной, оптической невидимости, она была бы применена в первую очередь в военной технике, а не разведке, которая в своих методах довольно консервативна. В-третьих, установленный невидимка по фамилии Завгороднев никакого отношения к иностранным разведкам не имеет. За границей был всего один раз. С иностранцами не общается. Конечно, всякое может быть, но мы не вправе сомневаться в своих методах работы, а они не доказывают, что Завгороднев иностранный агент. По мере того, как Данилов вполголоса излагал свои взгляды на создавшееся положение, выражение лица Андронова медленно менялось от недоверчиво-снисходительного до почти растерянного. Когда же шеф заявил, что для дальнейшей разработки невидимок следует принять версию, что Завгороднев и другие невидимки агентами иностранных разведок не являются, либо их невидимость не находится в прямой связи с контактами с агентами иностранных разведок, буде такие обнаружатся, в чем он, Василий Петрович сильно сомневается, Андронов попросту выглядел несчастным.

— Конкретнее, — не обращая внимания на состояние своего собеседника, продолжил Данилов, — я хочу сказать, что нам гораздо важнее понять, кто такие невидимки и технологию невидимости, чем искать их более чем призрачные связи с ЦРУ, МОССАДОМ и прочими аналогичными конторами.

Наступила долгая пауза. Данилов взглянул на своего шефа. Андронов с отсутствующим взглядом смотрел на него, открыв рот. Потом сообразив, что Василий Петрович ждет от него каких-то слов, с усилием глотнул, перевел дыхание и, придвинувшись к Данилову, тихо спросил: «Если, гм… не агенты, если это не зарубежная технология — тогда что все это значит?» И, одновременно указав глазами и головой в потолок, закончил неопределенным, но явно вопросительным звуком: «Мм?…». «Мм…, что?» — не понял Данилов. Немного придя, в себя Андронов сказал, что позиция Данилова по делу невидимок фактически исключила реальные объяснения феномена. Тогда осталось что?

Василий Петрович, поняв, что начальник ФСБ намекает, не решаясь сам произнести, на инопланетное вмешательство, энергично запротестовал. По его мнению, не надо все необъяснимое валить на инопланетян, зеленых человечков, чертей, духов и тому подобную экзотику. В стране и так расплодилось невероятное количество астрологов, магов и парапсихологов всех мастей, что дурно влияет на население вообще и на еще неокрепшие умы молодежи в частности. Мы живем в реальном мире и соответственно предположения тоже должны быть реальными. По его, Данилова, мнению следует считать невидимок людьми, по каким-то причинам приобретшими способность к невидимости. Однако он позволил себе высказать также более или менее экзотические предположения. Данилов считал, что следует исходить из худшего, пока не будет установлена полная безвредность невидимок. Поэтому причины, ведущие к невидимости, следует установить в возможно более короткий срок. В связи с этим, Данилов заявил, что поскольку до настоящего времени ни спецслужбы, ни люди не знали о существовании невидимок, последние каким-то образом избегали обнаружения, применяя и иные, неизвестные, а потому возможно опасные для общества и государства способности. Данилов также высказал предположение, что невидимки, возможно, какая-то латентная мутация самого вида Homo sapiens. О возможных мутациях и дальнейшем изменении человека разумного говорят и пишут давно. И не только в бульварных газетенках. Возможно, что это случится. Так почему не сейчас, не в наше время? Нельзя также полностью сбрасывать со счетов и внеземное происхождение невидимок, хотя как он уже говорил, считает эту гипотезу маловероятной. Так же маловероятным вариантом Данилов считал и подпольную, возможно даже созданную какой-то частной фирмой, либо террористической организацией технологию невидимости в связи с очевидной дороговизной ее разработки и отсутствием информации об этом от зарубежных и российских источников.

Переведя дух, Данилов сказал, что настаивает на особых правилах расследования дела невидимок. Причин тому две. Мы ничего о них не знаем. Не знаем, кто они, откуда. Чем живут, какие цели преследуют в личной жизни и жизни общественной. Поэтому нельзя исключить наличие невидимок во всех слоях общества, включая муниципальную и федеральную власть, а также армию и спецслужбы. Он, Данилов, даже считает наличие невидимок, к примеру, в органах ФСБ и МВД более чем вероятным.

На вопрос Андронова, почему он так считает, Данилов спросил в свою очередь, когда видео и кинокамеры стали применяться массово и когда был обнаружен первый невидимка. Минимум за тридцать лет существования видеоаппаратуры не было отмечено ни одного случая невидимости. С одной стороны, это говорит о малочисленности невидимок. И, слава богу. С другой — невероятно, что бы хоть несколько раз они не попадали в кадр. «Я не могу быть уверенным даже, что вы не невидимка», — сказал он тогда Андронову. «А ты? И почему тогда пришел ко мне?» — резонно спросил шеф ФСБ. На что Данилов сказал, что идти, во-первых, больше не к кому, а, во-вторых, если Андронов невидимка, то вся затея по их разработке вообще теряет всякий смысл, а будучи сам невидимкой, не пришел бы к нему. Подбирать же сотрудников в создаваемую группу стоит с большой оглядкой. Лучше вообще сократить ее до нескольких человек, включив в нее крупных ученых и инженеров, которые могут помочь в понимании механизма невидимости и возможно (в будущем) его воспроизведения. Пока же нет никаких технических средств по обнаружению невидимок в их, так сказать, естественной среде, в контакты с ними вступать крайне нежелательно. Следует ограничиться наблюдением, сбором дополнительных данных и выявлением других невидимок. Причины — те же. Неизвестно их количество, кто они и какими возможностями обладают. Поэтому до определенного момента невидимок лучше вообще не беспокоить. «Задержание, арест и прочее насилие может оказаться крайне неэффективным и даже опасным» — заявил Василий Петрович. «Хотя бы потому, что при контакте с ним, невидимка уйдет, в простите… невидимость. И что мы тогда будем делать?»