Марина Дяченко - Vita Nostra
— Нет. Она не продается.
— Двадцать долларов?
Сашка нервничала. К разговору прислушивалась женщина, сидевшая на соседнем боковом месте, за столиком напротив.
— Это моя монета, — сказала Сашка твердо. — Отдайте ее мне, пожалуйста.
— Был у меня знакомый, — мужчина перевел взгляд с Сашки на монету и обратно. — Черный археолог, двадцать лет ему. Тоже все копался в Крыму в каких-то ямах… Зарабатывал, помню. А потом его зарезали. Куда-то он сунулся, понимаешь, куда не следовало.
— Я ни в каких ямах не копалась, — Сашка смотрела на его ладонь. — Это мне подарили. Это мое.
Их взгляды встретились. Мужчина хотел что-то сказать, по-прежнему неторопливо и снисходительно, — но осекся. Сашка готова была в этот момент драться за монету, кричать, рыдать, скандалить, царапать ему лицо; наверное, эта ее готовность прочиталась во взгляде.
— Как хочешь.
Золотая кругляшка упала в протянутую Сашкину ладонь. Сашка судорожно сжала пальцы и так, задержав дыхание, вернулась в маме.
Та сидела на своем месте, безучастно глядя в окно и ничего вокруг не замечая.
* * *Осень наступила в октябре, сразу и надолго. Красные кленовые листья прилипли к мокрому асфальту, как плоские морские звезды. Сашка жила между школой и курсами при университете: задавали очень много — конспекты, сочинения, контрольные. Ни на что другое не оставалось времени, занятыми оказались даже воскресенья, и это Сашку устраивало. Она обнаружила, что загруженный работой мозг наотрез отказывается верить в таинственных незнакомцев с их заданиями, в золотые монеты, являющиеся на свет из желудка. Даже море, доброе летнее море с красным буйком на волнах казалось нереальным, а уже все, связанное с ним — и подавно.
И мама ожила. С окончанием лета закончилась и депрессия, тем более, что работы в их конторе было, как всегда, невпроворот. Обе они, запертые в ежедневной круговерти, запретили себе думать о несбыточном — каждая о своем. И до поры до времени это замечательно удавалось.
Потом пришло письмо из Москвы. Мама вытащила его из почтового ящика, долго вертела в руках, прежде чем открыть, потом все-таки распечатала и прочитала.
— Валик развелся с женой, — сказала, обращаясь к включенному телевизору.
— Ну и что? — грубовато спросила Сашка.
Мама сложила письмо обратно в конверт и ушла к себе в комнату. Сашка выключила телевизор и засела за учебник, по десять раз перечитывала параграф по истории — и не понимала ни слова. Поляне, древляне… Их проходили-то, кажется, в пятом классе, а вот поди ж ты — в программе есть…
А может быть, все обойдется? Мало ли какие отношения бывают у людей. Конечно, плохо, что он развелся с женой… И еще хуже, что пишет об этом…
Зазвонил телефон. Пытаясь думать о полянах и древлянах, Сашка взяла трубку.
— Алло?
— Добрый вечер, Саша. Это я.
Светила настольная лампа. Лил дождь за окном. Лежал раскрытый учебник. И все такое реальное, будничное. И — этот голос в трубке.
— Нет, — тихо сказала Сашка. — Вас…
У нее чуть было не вырвалось «Вас не бывает». Но она прикусила язык.
— Сколько монет?
— Тридцать семь.
— А сколько было?
— И было тридцать семь. Честное слово.
— Я жду внизу возле подъезда. Спустись на минутку.
И — короткие гудки в трубке.
Монеты хранились в старом кошельке, в глубине ящика стола за стопкой книг и конспектов. Сашка открыла старую железную молнию, высыпала содержимое на стол. Обмирая, пересчитала. По-прежнему тридцать семь.
Она положила кошелек в карман плаща. Сунула босые ноги в сапоги. Набросила плащ прямо поверх халата. Взяла зонтик, не успевший просохнуть. Сняла с вешалки ключи.
Дверь в мамину комнату оставалась закрытой.
— Я сейчас, — сказала Сашка в пространство. — Я… за почтой схожу.
Спустилась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Сосед с пятого этажа входил в подъезд, весь мокрый, с огромной мокрой собакой на поводке.
— Здрасьте, — сказала Сашка.
Сосед кивнул. Собака тряхнула мокрой гривой, рассыпая брызги.
Сашка вышла под дождь. Было уже темно, светились окна в соседних домах, кленовые листья лежали на черном глянцевом асфальте, будто цветные заплаты.
На мокрой скамейке сидел человек в темно-синем, как у Сашки, блестящем от дождя плаще. Черные очки он сменил на дымчатые, но темнота осеннего вечера делала их совершенно непроницаемыми.
— Привет, Саша. Испугалась?
Она не ждала такой ироничной, приятельской интонации. Сглотнула. Холодный ветер, пробравшись под наспех наброшенную одежду, лизнул голые колени.
— Давай деньги.
Она протянула ему монеты вместе с кошельком. Он взвесил мешочек на ладони, кивнул, спрятал.
— Хорошо. У меня есть для тебя задание.
Сашка разинула рот.
— Простое задание. Очень простое. Каждое утро, в пять утра, ты должна выходить в парк на пробежку. Беги, сколько сможешь — два круга по аллеям, три круга. Когда набегаешься, заберись в кусты погуще и помочись на землю. Лучше заранее напиться воды, чтобы не столкнуться с нежданной проблемой… Только без пропусков. Каждое утро, в пять.
— Зачем? — шепотом спросила Сашка. — Зачем вам это надо?
Дождь катился по ее щекам, смешиваясь со слезами. Темный человек не ответил. На стеклах его очков лежали капли, отражали далекий свет фонарей, казалось, что глаза у незнакомца фасеточные:
— Раз в месяц тебе предоставляется отпуск на регулярные женские дни. Четыре дня… четырех дней хватит?
Сашка молчала.
— Следи за будильником. Если пропустишь или опоздаешь хоть раз, будет очень плохо. Последовательность действий нельзя нарушать: планируй заранее, пей воду.
— Всю жизнь? — вырвалось у Сашки.
— Что?
— Мне так… делать… бегать… всю жизнь?
— Нет, — кажется, человек удивился. — Я скажу, когда хватит. Ну, иди в дом, ты же замерзла.
Сашку трясло.
— Иди-иди, — сказал ее собеседник мягче. — Все будет хорошо… если ты, конечно, проявишь себя дисциплинированным человеком.
* * *У входа в парк горел единственный фонарь. Под чугунным столбом, на котором когда-то висели часы, маячил старик-собачник — первый и единственный в это время прохожий. Посмотрел на Сашку равнодушно.
Она бежала сквозь льющую с неба воду. В центре парка была круглая клумба, дорожки вились вокруг нее кольцами, Сашка побежала по самой короткой. Не разбирая дороги, то и дело влетала в лужи: холодная вода взмывала из-под кроссовок, окатывала спортивные штаны до колен и выше. Сашка бежала, стиснув зубы. В животе у нее булькало почти так же, как под ногами: без малого литр воды был выпит перед выходом из дома. Сашка едва терпела. Один круг… Второй.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});