Девять миров свободы 7 - Димитрий Сергеевич Евстафиадис
По большому счету нашей задачей было находиться в квартире какое-то время и слушать все, что в ней происходит. Потому как на том этапе нашего объективного погружения в реальность мы являлись одними из тех людей в городе, которые могли не то что представлять его людей, а быть для этого существа не безгрешными, не святыми, но живыми и внимательными. А в этой конкретной ситуации этого было достаточно, чтобы вопрос с явлениями в этой квартире разрешился.
Нам нужно было находиться в ней и воспринимать опыт, который она нам передает. Передача опыта такими существами зачастую носит характер не то чтобы каких-то мучений, но бывает иногда страшна, потому как ты коннектишься своим сознанием. Это похоже на рассказ бабушкой маленькому ребенку страшной сказки, когда он начинает пугаться. И хотя ты не ребенок, а взрослый человек, то, что узнаешь и воспринимаешь (а через что оно иногда идет я писал в других заметках, про совершенно другие миры с языками) шокирует порой настолько глубоко… В общем, когда мы вышли из квартиры, то уже были далеко не теми людьми, которыми были до этого.
Мы восприняли огромное количество фактов, каких-то явлений, пережили неведомые нам исторические события совершенно других реальностей. Пропустили их через себя, будто познали целую историю нескольких десятков миров от их зарождения до угасания. Для нас это было потрясающе болезненным и сложным принятием, но прошли через него. Видимо, сущность, увидев и почувствовав, что мы приняли и прошли через все, чем она поделилась и что носила в себе, а потом ушли в мир к своим, закончила воздействовать на видимые части мира. Это само по себе просто и устраивало нас, чтобы никаких явления не было в этом месте. На этом явления закончились. Но опыт мы унесли с собой, он всех нас перетрансформировал изнутри, дал нам какие-то возможности.
Таких существ в городе наблюдалось большое количество. В некоторых переходах были световые существа. Если в квартире оно было тенью, то там – светлым. Оно тоже несло опыт. Складывается ощущение, что они то ли пришли из каких-то миров, разрушенных давно, то ли являются носителями этих миров, то ли являются какой-то книгой, содержащей в себе все, и которую транслируют каждый раз. А мы испытываем огромное количество эмоций.
В большом миллионном городе мы наблюдали в районе восьми или девяти таких существ и старались вступать с ними в контакты. Это было возможно, когда мы вели очень внимательный, трезвый, осознанный образ жизни во всех смыслах слова. И это давало именно возможности. Поэтому нам стали понятны ограничения, введенные в бюро. Поначалу было мучительно принимать ограничения в пище, питье, увеселительных напитках. Но когда ты начинаешь жить другой жизнью и общаться с такими сущностями и понимать их язык (а это очень важно, ведь это даже не иностранный, а совершенно другой язык), то в этот момент, когда все это понимаешь, ты очень сильно меняешься.
Меняется отношение к миру коренным образом – ты получаешь опыты других реальностей, других пространств. Ты не становишься хуже, глупее или злее, нет. Но это добавляет в твою жизнь и душу определенный вкус. Ты можешь задуматься на том языке о тех мирах и поймать себя на мысли, что для нашего мозга ты думаешь просто ни о чем – словно переворачиваешь пустоту внутри себя. Но если зациклиться на этом, начнешь это испытывать, то это будет как суперэмоция, которая может управлять всей твоей жизнью.
Это можно сравнить с тем, когда находящийся здесь человек испытал сильную трагедию, сидит и не может отойти от этого. Вот так же, погрузившись в ту реальность, тебе могут передать опыт чьей-то трагедии. И если ты полностью впитаешь его в себя, то будешь думать, что это твое, будешь вот так сидеть во всех сферах и соображать.
Мы поняли, что тут работает целая сеть таких существ. Существ, чувствующих, передающих, изображающих, которые находятся обычно на уровне шестнадцатого и выше этажей и распределены практически по всему городу. Они что-то транслируют, чем-то обмениваются – это жизнь, идущая над нами. Мы строим свои города, а уровень их сфер чуть выше, и иногда он прилегает к нашим городам. То есть это либо симбиоз, либо какое-то расширение, то что-то еще, но это всегда присутствовало там. Мы всегда записывали, изучали, говорили, пытались перевести на человеческий язык опыты, что испытывали, пообщавшись с той сущностью. Был ли после у нас осадок, были радостными, в негативе, в отчаянии? Или испытали что-то, после чего захотели есть? Нас расспрашивали об этом очень долго, выясняли, какие у нас были эмоции.
Как мы поняли, эти существа влияют на людей, живущих вокруг. Поэтому нас и расспрашивали об эмоциях и прочем – возможно, так сказывалось их влияние. Таким образом мы погрузились в еще один огромный мир. О нем можно рассказывать очень долго, но достаточно понять суть, чтобы взять и спокойно домыслить самому большое количество той информации, которую я не буду записывать.
Также в эту сферу вписывается живое-неживое. Вот идешь ты вечером по городу, машин практически нет. Огромная трасса, красивые фонари, затухающий солнечный свет. И все вокруг кажется слепком чего-либо, вроде как оно и неживое, мы-то это понимаем, даже людей не видно, но в целом – оно как-то пульсирует. И словно это что-то населяет, кажется, это чье-то тело или часть тела. Чувствуется, что за этим стоит нечто живое, несмотря на то, что это не так.
Эти ощущения могут быть связаны со многими вещами. С тем, что люди сделали фонари, с тем, что там летают птицы – перечислять можно много. Но мы, благодаря нашим суперсовременным приборам, которые носили с собой, всегда от всего этого улавливали пульсации жизни. Это мы их так назвали. Мы не вдавались в науку, да и никогда не были мастерами высокой науки. Но нам объяснили, что при наведении на живое существо (на медведя или собаку), появляется определенный спектр чего-то там – прибор показывает живое.
Но то же
