Арина Великая - Владимир Александрович Бердников
Затем кэгэбэшник поздравил Быстрова с прохождением первого этапа допуска к работе в пещере и тут же постарался испортить ему настроение:
– Теперь мы можем перейти к самому важному пункту – к проверке вашего здоровья, насколько оно позволяет вам влиться в ряды нашего коллектива.
– Что вы имеете в виду? – спросил Быстров не без раздражения.
– А разве вы не знаете, что практически каждый из нас является носителем всевозможных вирусов, бактерий, грибков и прочих патогенных гадостей. Моя задача, дорогой Николай Михайлович, – защитить коллектив нашего научхоза от неожиданных инфекций. Ведь мы живём здесь годами в полном отрыве от Большой земли.
– Господи, сколько же ещё проверок меня ждёт?
– Да, не волнуйтесь, вы, товарищ Быстров, – кэгэбэшник наградил гостя располагающей улыбкой. – Или вы всё-таки что-то от нас скрываете?
Этот этап допуска занял неожиданно мало времени – чуть более получаса. Приятный паренёк в белом халате взял довольно много крови из вены и почему-то маленький кусочек кожи со спины. Затем Быстрову было предложено подождать минут 30-40 до получения результатов анализа. Он сел в мягкое кресло и вскоре задремал – сказалось утомление от событий бесконечного дня. Очнулся от лёгкого постукивания по плечу. На него смотрел добродушно улыбающийся кэгэбэшник.
– Дорогой Николай Михайлович, мы завершили анализ ваших образцов. В целом вы на удивление здоровый человек, но один сущий пустячок – дремлющий вирус герпеса – вызвал у нас беспокойство. Поэтому при всём уважении к вашим заслугам вы должны – увы! – нас покинуть. Катер ждёт вас. Прощайте, Николай Михайлович, было приятно познакомиться. – Увидев на лице гостя выражение возмущённого недоумения, кэгэбэшник проникся участием: – Николай Михайлович, ради бога, не переживайте. Вы даже не представляете, как вам на самом-то деле повезло!
– Извините, – сбивчиво заговорил вконец обескураженный Быстров, – я просто не знаю, как реагировать на ваш отказ. Жаль, что вас напугал мой, вероятно, очень крепко спящий вирус герпеса. Мне так хотелось ознакомиться с фауной ваших пещерных озёр. Странно получается, ведь я такой длинный путь одолел… Ну что тут поделаешь? Похоже, придётся прощаться. До свиданья. Извините, не знаю, как к вам обращаться, – Быстров, вымучено улыбнувшись, протянул кэгэбэшнику руку.
– До свиданья, Николай Михайлович! – кэгэбэшник с готовностью пожал руку гостя. – Искренне желаю вам успеха. А зовут меня Фёдором.
– А по батюшке?
– Товарищ Быстров, не злоупотребляйте нашим гостеприимством! – улыбка слетела с бледного лица Фёдора. – Не забывайте, вы на секретном объекте.
«Интересный тип, – подумал Быстров, – да и кэгэбэшник ли он?»
Через пару дней после возвращения в Городок Быстров встретил в институтском коридоре директора, который, увидев его, ахнул от удивления.
– Николай Михайлович, почему вы здесь, а не на Севере диком, где, как известно, «стоит одиноко на горной вершине сосна…» и так далее по Лермонтову?
– Увы, не прошёл по здоровью.
– Чем же вы им не угодили?
– Дремлющий вирус герпеса.
Владимир Иванович вскинул косматые брови.
– Так ведь этот вирус практически в каждом из нас дремлет. Диковинная причина отказа. Просили прислать кого-нибудь из перспективных сотрудников, вот я и выбрал вас. Чёрт знает, что у них в головах!
На этой точке поток воспоминаний Быстрова оборвался, и снова его реальностью стал гостиничный номер в Петербурге начала сентября 2010-го года.
6
Утром позвонила Арина.
– Николай Михайлович, я хотела бы с вами встретиться.
– Ради бога, Ариночка. Назначайте время и место.
– Как вам пять вечера у входа в Русский музей?
– Подходит.
Быстров прибыл к месту встречи без пяти пять. Арина уже ждала его. Они прошли в Михайловский сад и сели на незанятую скамейку.
Шелестела листва старых лип и дубов, сверкало зеркало живописного пруда. И снова Быстров перенёсся в своё прошлое: те же деревья, тот же пруд и точь-в-точь та же девушка рядом с ним.
Начала разговор Арина:
– Пожалуйста, расскажите мне побольше про ту вашу сокурсницу, столь якобы похожую на меня.
– Карина была замечательная девушка, – мечтательно ответил Быстров.
– Почему «была»?
– Потому что умерла лет десять тому назад. Рак лёгких. Слишком много курила. Надеюсь, вы не курите?
– Бог миловал.
– Значит, чем-то вы от Карины Титаровской всё-таки отличаетесь.
– Николай Михайлович, – лицо девушки напряглось, – вчера, говоря о своих родителях, я не решилась в присутствии Олега кое в чём признаться… Вы угадали, я приёмная дочь. Меня взяли из дома малютки.
– Как вы это узнали?
– Случайно. Лет семь назад, роясь в старых вещах, невесть когда заброшенных на антресоли, я наткнулась на чемоданчик с документами. Среди них было и свидетельство моего удочерения.
– Там был указан адрес учреждения, выдавшего документ?
– Да. Свидетельство было оформлено в каком-то сибирском городке с незнакомым названием. Честно сказать, я и позабыла это название, помню только, что оно начиналось с буквы «Т».
– Тюмень, Тобольск, Томск, Тайшет, Тында…?
– Нет-нет, я тогда поискала тот город по именному указателю в атласе-нет СССР. Он оказался где-то на Севере Сибири.
– Может быть, Тикси?
– Нет-нет… Точно не Тикси, – Арина немного помолчала и наконец, собравшись с мыслями, продолжила: – Поначалу у меня было желание найти своих биологических родителей, но потом я подумала, зачем искать людей, которые отказались от своего здорового ребёнка? Наверное, какие-нибудь алкаши или бомжи, – слёзы наполнили прекрасные глаза Арины, живо напомнив Николаю Михайловичу картину его расставания с Кариной.
– Да, конечно, зачем вам их искать? Вы уже выросли, и, сдаётся мне, вас воспитали прекрасные люди.
– Николай Михайлович, позвольте мне скопировать фотографию той Карины из вашего ноутбука. Она, понятное дело, не может быть моей матерью, но всё-таки меня почему-то волнует наше заметное сходство.
– Да никаких проблем. Ведь для этого даже интернет не нужен. Здесь под сенью старого дуба и скопируем. Давайте вашу флэшку. К сожалению, Карина не может быть вашей матерью по одной простой причине –
