Периферия (СИ) - Волев Владимир

Вскоре после обеда экскурсия окончилась, и делегация, провожаемая дружескими рукопожатиями руководства, стала грузиться обратно в автотранспорт. Директор тряс руку Ивана так яростно и с такой надеждой, что возникало ощущение, будто он хочет утащить ее с собой, но пора было уезжать. Усевшись в огромное кожаное кресло, Иван уставился в окно. Мэр, казалось, и вовсе игнорировал его присутствие: погрузившись в себя, он лишь изредка шептал что-то под нос, обдумывая, почему же производство до сих пор не автоматизировано. Видимо, он и правда не знал этого и даже не задумывался, почему всё так происходит.

Устаревший лимузин громыхал рессорами по улочкам городка, распугивая своим присутствием снующих всюду жителей, которые, с опаской озираясь и кутаясь в потрепанные одежды, быстро скрывались в подворотнях. Солдаты при виде столь величественной машины даже выбрасывали недокуренные самокрутки и вытягивались, давая понять, что они свято соблюдают долг — и ничего превыше него для них не существует. Обшарпанные дома сменились недавно выбеленными, значит, они продвигались к центру, хотя ехать прямо не получалось. Только встав на ровный путь к центральной площади, автомобиль тут же упирался в ленту ограждения и вынужден был поворачивать в другой проулок, что очень удлиняло дорогу. На очередном таком вираже Иван не выдержал и спросил:

— Так всё же, что это за дыра, о которой вы мне говорили?

— Тут не рассказывать надо! — оживился мэр. — Показать — единственно верное решение!

Пара ударов в стенку, и автотранспорт резко затормозил, позволяя находящимся внутри выйти на волю из железного заточения. Правда, этой возможностью воспользовались только гость городища и мэр, остальные же остались внутри и участливо закрыли дверь.

— Уже сколько эта дыра рядом, они все ее опасаются. А там нет ничего страшного, просто подходить близко не стоит, — мэр, видимо, не раз бывал за ограждениями, он резко поднял натянутую черно-оранжевую ленточку, игнорируя предупреждения стоявшего здесь солдата, который, немного поколебавшись, надел противогаз и пошел за визитерами.

Глава 4

Вокруг стояли всё те же обшарпанные здания, оранжевая выцветшая штукатурка которых то и дело отрывалась и падала. Чем глубже они продвигались внутрь запретной зоны, тем больше что-то вокруг менялось. Это нечто вовсе не касалось внешнего вида города, тут он был таким же, разве что пустынно сейчас было. Трогало это нечто само восприятие. Чем больше шагов в направлении дыры они делали, тем сложнее было на чём-то сосредоточиться. Глаз улавливал даже малейшие движения, но они оставались без внимания. Всё больше и больше переживания закрадывались внутрь, и непонятное беспокойство подступало к горлу. Еще стало мерещиться нечто. Оно было пока еле заметно, и увидеть его можно было лишь на периферии зрения. Но как только Иван пытался приглядеться или поймать это в фокус, оно сразу же исчезало, отдаваясь в мозгу мириадами звенящих огоньков. Они отпускали лишь тогда, когда он начинал ощущать это вновь.

Далее всё стало только сложнее: краски мира будто бы ушли, забрав с собой эмоции, и беспокойство вместе с ними. Стало как-то легко, но одновременно что-то будто давило грузом мироздания на плечи. Глаза и вовсе перестали слушаться: вместе с красками из линий ушла четкость. Стало тяжелее дышать…

— Всё, дальше того забора идти просто опасно! — согнувшись, прохрипел мэр, указывая на покосившийся деревянный забор чуть поодаль. — Его мы построили сразу после аварии, но не думали, что влияние будет столь велико. Рядом с дырой сложно находиться обычному человеку, да и противогазы тут не помогают. Сразу видно — радиация действует напрямую на мозг, ну ты и сам чувствуешь. Можешь тут осмотреться, а потом поедем обратно: после такого стоит отдохнуть!

— А что же сама «дыра»? Можно ли ее увидеть? — будто бы в прострации спросил Иван. Этого ему сейчас хотелось больше всего в жизни, но желание это было не его, чужое… Правда, страшно не было, ведь эмоции ушли вслед за звуками. Еще этот леденящий писк на фоне…

— Нет, нет, дорогуша! Ты как знаешь, а я дальше не пойду. Ой, а что это с тобой? Стой! Я тебя поддержу. Не падай! Давай вот, обопрись на стену. Что-то тебе мутно, да? Ну ничего, сейчас прочухаешься — и обратно пойдем, а там поспишь, и всё хорошо будет, в первый раз сюда всегда сложно.

Иван в изнеможении прислонился к стене возле покосившейся двери подъезда, ноги его дрожали, и было так мутно, что, казалось, сейчас вырвет. Он наклонился вперед, чтобы лечь или хотя бы присесть на землю, и тут дверь подъезда с диким грохотом вылетела наружу. Мэр упал на землю, а солдат потянулся к оружию, но они не могли успеть что-либо сделать: две пары крепких рук вынырнули из темноты и втащили Ивана внутрь. Грянула автоматная очередь, выпущенная солдатом, но журналиста уже тянули куда-то вниз, да он и не особенно сопротивлялся, так дурно ему было. Перед глазами мелькали темные коридоры, повороты, и ужасная сырость не давала нормально дышать, когда отдаленно знакомый голос сказал:

— Ничего, парень, держись. Держись, недолго осталось, скоро всё будет хорошо!

После этих слов сознание Ивана отключилось.

***

Очнулся он на крыше какого-то небольшого здания, лежа на шезлонге. Кто-то укрыл его пледом, а Иван испытал несвойственное ему блаженство. Он попытался накрыться получше, но что-то не давало этого сделать. Это что-то пульсировало вокруг. Взглянув по направлению вибраций, Иван увидел «дыру».

Мерным пульсирующим сиянием «дыра» заполняла собой всё пространство, что можно было охватить взглядом, от небосвода до земли. Тихо покачиваясь, глубокое синее сияние просто висело в воздухе, издавая непонятные, еле слышные звуки. Больше не трещало в голове, и предметы виделись неимоверно четко, казалось, что ты видишь не предмет, а его сущность, которая размывает границы. Никаких негативных впечатлений — даже наоборот, мыслилось как-то очень легко. Казалось, что мысли больше не встречали преград на своем пути, и, начав думать в одном направлении, ты возвращался как бумеранг, осознав то, что было нужно.

Неподалеку стоял человек. Он просто стоял, ничего не делая, заложив руки за спину. Взор его был направлен внутрь сияния, а на лице блуждала улыбка. Когда он повернулся, у Ивана не получилось разглядеть ничего, кроме его лица и очертаний фигуры. Эффект был похож на тот, что ощущаешь, когда смотришь против солнца, только вот лицо было видно неимоверно четко, казалось даже, что оно светится изнутри. Этот человек был отдаленно знаком журналисту. Да, именно он тогда подсел к нему на дискотеке ночью. Он начал говорить, и голос будто заполнил всё пространство. Он вибрировал и обволакивал, но губы, казалось, вовсе не шевелились.

— Добро пожаловать в наши владения! Как ты себя чувствуешь?

Иван, как ни пытался, не мог заговорить: губы словно слиплись, а голосовые связки отсохли.

— Не пытайся говорить, Сущее этого не любит. Просто думай в моём направлении, и я тебя услышу, — продолжил человек с одним лицом.

Это, видимо, действительно сработало, поскольку, когда Иван подумал: «Так?», его собеседник приветливо кивнул в ответ.

«Почему я не могу говорить? Где я? И что это за Сущее? Почему вы похитили меня?» — в своей манере начал дико быстро расспрашивать журналист.

— Не спеши с вопросами, вскоре ты и сам всё поймешь без моей помощи. Сущее, о котором я говорю, вокруг тебя. Это та самая «дыра», о которой судачат жители отсталой части Роланж ЙыЙ, просто мне не нравится это название. Сущее не позволяет произносить грязные слова в своем присутствии: тут ты не сможешь ругаться, не сможешь лгать, угрожать и кричать. Слова не нужны, если можно общаться телепатически, — он говорил спокойно, даже умиротворяюще.

— Но кто ты?

— О, конечно же, я забыл представиться… Распорядитель истинной зоны отчуждения Клавдий, именно со мной ты разговаривал тогда в городе. Да, у меня есть только имя, поскольку нас слишком мало, чтобы придумывать себе фамилии, да и не нужны они здесь. Сейчас я готов ответить на все твои вопросы, чтобы ты понял, что же из себя представляет наше общество.