Самый лучший техник (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна
Камилл недоуменно повел головой.
- Сейчас они приведут своих женщин. Не понимаю. Они никому их не показывают, я сам видел их всего один раз... Ах ты, черт, я не подумал!
Губы его задрожали от сдерживаемого смеха. Анна не успела ничего спросить - вошли женщины. И при первом взгляде на них она поняла, почему их никому не показывают.
Они были прекрасны. Они были красивее женщин всех рас и ци-вилизаций, которых ей только приходилось видеть.
Они выскользнули из-за полога, и воздух наполнился ароматом и шелестом шелковых тел, браслетов и подвесок. Они отличались от своих мужчин, как небо от земли, и казались существами иной поро-ды. А может, они и были другими.
Камилл вздохнул и открыл глаза. Они были именно такими, ка-кими он их помнил, и сердцу его стало больно. Они походили на фей, на эльфов, на волшебниц из сказок. Женщины глядели на Камилла разноцветными, дышащими, зыбкими, как туман, глазами. Анна ти-хонько охнула, и женщины повернули к ней обвитые светлыми вол-нами волос лица. Глядя, как они мерцающим кольцом окружают Ан-ну, опускаются рядом с ней на колени, трогают легкими пальцами ее руки, волосы, лицо, слушая их приглушенные, но музыкальные голо-са, Камилл с удивлением думал: она опять принесла ему удачу. У не-го не было жены, но трикки думали, что он ее прячет, а, приведя, оказывает им высокое доверие - и поспешили выразить свое. По-следний барьер был сломан.
Анна смеялась. Она смеялась так самозабвенно, как смеются только дети, а женщины вторили ей звенящими голосами. Не зная языка друг друга, они беседовали с превеликим удовольствием.
Пальцы одной, с фиалковыми глазами, легко скользнули по круглой руке Анна. Замерли на повязке. Наступила тишина. Потом женщины вновь заговорили - Камилл не понимал ни слова, словно они говорили не на языке мужчин. Анна вскрикнула. Он привстал и увидел, что она машет ему разбинтованной рукой.
- Камилл! Я глазам не верю! Они вылечили меня! Совсем! Сразу!
Камилл, опускаясь обратно, проворчал:
- Давайте-ка и этому научитесь...
Они играли с Анной, как с любимой занятной игрушкой. Расчеса-ли ее жесткие волнистые волосы, так что они еще больше распуши-лись, и, казалось, даже начали искриться. Ловкие пальцы вставили в кудри слабо светящийся цветок, повесили на гладкую шею поблески-вающее ожерелье, несколькими движениями окутали полупрозрач-ной, с искрами, тканью. С улыбкой она подставляла лицо: женщины раскрашивали его сосредоточенно, не спеша, обводили легкими пас-тельными мазками. Анна вновь махнула ему обеими руками, показав накрашенные светящиеся пальцы.
Кажется, Камилл понял, почему она нашла общий язык с некон-тактными курачами. От нее исходило дружелюбие и приятие, как свет - от трикки. Человек, готовый одинаково принять и понять и подленького Старого Козыря и прекрасных фей трикки, нужен в лю-бой части вселенной. Таких надо отыскивать и взращивать, чтобы не было в мире трагедий, подобных Кольцу Змей...
Женщина с фиалковыми глазами чертила пальцем в воздухе, точно писала неведомые буквы. Небольшая твердая рука Анны опи-ралась о пол рядом с атласным коленом трикки. Анна быстро взгля-нула на Камилла, улыбнулась мимолетно.
И он вновь ощутил стеснение в груди - словно надолго задержал дыхание. Серые глаза Анны сияли радостным и ласковым огнем - отражением глаз трикки. И то странное выражение, что подметил Камилл на лицах мужчин, было восхищением...
Анна подошла к нему, опустилась рядом, обняв круглые колени. Счастливо вздохнула.
- Как хорошо, что вы меня взяли с собой!
Она явно забыла, зачем они сюда приехали. Камилл провел ру-кой по лицу. Хотя он тоже забыл.
Огонь, заключенный в хрустальную чашу, становился красным, горячие блики ложились на лица мужчин. По кругу двинулась глубо-кая чаша. Трикки окунали туда руки. Камилл последовал их примеру, поднес к лицу сладко пахнущие пальцы. И прошептал:
- Ох, черт, угораздило же нас!
- Что? - спросила Анна, шевеля в воздухе светящимися пальца-ми. - Что вы говорите?
- Мы угодили как раз на Праздник Перемен...
- На праздник? Но это же прекрасно!
Камилл сморщился.
- Ну, во-первых, нам теперь придется остаться до утра... И еще, дело в том, что...
И он уставился на очутившуюся в его руках вторую чашу. Нере-шительно понес ее к губам и остановился. Глянул на Анну. Она смотрела на него в ожидании, приподняв брови и полуоткрыв губы. Лицо ее, расцвеченное красками и огнем, было незнакомым, гладкое крепкое тело точно светилось сквозь тонкую ткань.
- Лучше будет, если вы это выпьете, - сказал он резко. Анна за-глянула в мерцающую глубину чаши. Напиток оказался густым, ос-вежающим небо, точно мята, и очень вкусным.
Железные пальцы сдавили ее локоть.
- Не пейте много!
Анна передала чашу дальше, поправила волосы. Камилл глубо-ко вздохнул. Слава Богу, что он удержался...
Она улыбалась, ела плоды, что ей предлагали, разговаривала, но бросавший на нее длинные взгляды Камилл видел, что улыбка ее становилась напряженной, глаза - отсутствующими. Вот она провела ладонью по лбу и растерянно оглянулась, словно не понимая, как она сюда попала.
Что-то происходило. Анна чувствовала, как обострился слух. Она вдруг услышала шелест дождя и шорох ветра и писк пролетевшей птицы и шуршание ее белесых кожаных крыльев, режущих темноту, дождь, туман. Зрение стало странным - она словно видела сквозь стены на много миль вокруг: станцию с ее защитниками и захватчи-ками; комнату на базе, где крепко спал, положив под щеку ладони, Хью, и она могла разбудить его прикосновением взгляда, но лишь погладила по голове... Она могла проникнуть в недра этой серой планеты и увидеть лучи далекого солнца и звезд, вечно скрытых пе-леной дождя и бурых туч. А рядом Анна видела все как сквозь толщу воды. Опасливо протянув руку, прикоснулась к чьему-то теплу.
- Камилл?
Вместо ответа его пальцы крепко сжали ее запястье, и вовремя - ей уже казалось, что она взлетает. Вместо голосов и слов она слы-шала сейчас один праздничный музыкальный шум. Кожу обвевала теплая волна от очага, блики его пламени были физически ощутимы, прикосновение невесомой ткани превратилось в упорную, настойчи-вую ласку.
- Камилл? - повторила она непослушными губами, и имя эхом отозвалось в ее голове, повторяясь бесчисленными голосами: Ка-милл, Камилл, Ками-и... - Что это? Что со мной?
Анна тряхнула головой. Тысячи маленьких колокольчиков - каж-дый на свой лад - пели у нее в ушах. Кончики пальцев онемели. Хватка Камилла ослабла, но она перехватила ускользающую ладонь, провела по ней пальцами, изучая каждую впадинку, шероховатость, шрамик, линию, словно читая забытые письмена - снова и снова. Ка-милл отвернулся, стискивая зубы. У него не было сил высвободиться из этого нежного плена.
Она подняла тяжелые глаза. Вокруг плыла цветная пелена. Цветной туман, в котором вспыхивали теплые огни. И в этом тумане была только одна опора - твердая, бьющая током ладонь в ее паль-цах.
- Камилл... я не хочу... не пускай меня... я...
Лицо Камилла было совсем рядом - тяжело дышащее, с затуманенными глазами. Он жадно всматривался в нее, словно пытал-ся понять, узнать, прочесть... Анна потянулась к нему, но перестала воспринимать окружающее прежде, чем Камилл нагнулся к ее губам.
Она сидела, с недоумением оглядываясь, на заднем сиденье вездехода. Когда она успела уснуть? Они все еще едут к трикки? Внезапно ее руки взметнулись. На ней был наглухо застегнутый ком-бинезон. Анна растерянно пригладила волосы.
- Доброе утро, - сказал с водительского места Камилл.
- Уже утро? - испугалась Анна. - Я что, уснула?
- Вырубилась, как ребенок, - усмехнулся он, не оглядываясь.
- А мы... мы уже... мы едем от трикки?
- Да. Почему вы спрашиваете?
- Я думала, мне все это приснилось. Все как в тумане... Я пом-ню... что-то со мной творилось... я все видела и слышала... и чувст-вовала... как-то не так. Что это было, Камилл?
