Валерий Брусков - Забытая Игра
— Всё это лирика постфактум! — оскалился Ло. — Про нас и меня! А мне нужна информация! Про тебя и про вас! И побыстрее, пока не нагрянули другие ваши!
— Тебе некуда… торопиться… Сюда никто… не прилетит…
Ло положил шприц.
— Сюда… никто больше… не прилетит… — повторил бак. — Потому что… сюда больше… некому лететь…
— Значит, ваших на планете нет?
— На планете… нет никого… ни ваших… ни наших… И очень долго… не будет… И рядом с ней… сейчас тоже… нет живых… Был бой… и погибли… оба корабля… Ваш и наш…
— Как долго никого не будет? Ты предполагаешь, или что-то знаешь, неведомое мне?
Лицо бака вдруг исказила жуткая гримаса. Он закашлял, издавая звуки, означавшие смех, и закорчился на песке.
Ло ждал, когда у того выдохнется непонятный приступ.
Бак, наконец, умолк, и успокоено вытянулся. Из уголка его рта потянулась к песку тонкая красная струйка.
— Гораздо дольше… чем ты… думаешь… бывший солдат… Перед встречей… с тобой… когда летели… над облаками… мы получили… со своей… планеты… экстренное сообщение… Открытым текстом…
Ло непроизвольно подался вперёд. Он знал, что это означает.
— Да, ты… не ошибся… Глобальная война… развязана… и эта война… на уничтожение… уже закончилась… А тем… немногим… кто остался… в живых… очень долго… будет не до этой… поганой планеты… Все патрульные… корабли вернулись… во фронтовую… зону… и устроили… последнее побоище…
Бак сглотнул.
— Они бросили… нас здесь… И ваши… и наши… Теперь нас… на этой… планете… всего двое… А скоро… останешься… только ты… один… — бак поднял глаза к серому, непроницаемому небу.
Ло подавленно молчал. Он смотрел на поверженного врага и пытался понять: радоваться ему произошедшему, или горевать. Он перебирал в своей памяти весьма немногочисленные эпизоды, связывавшие его с родной планетой, и безуспешно искал среди них радостные.
И не находил таковых… Ло вдруг с ужасом понял, что ему сейчас всё абсолютно безразлично. Он всю свою жизнь был изгоем-бродягой. С раннего сиротского детства, попав в школу десантников, он жил исключительно на базах и кораблях, оторванных от родной планеты, и его домом всегда был открытый Космос.
— И что теперь?.. — глухо спросил он.
Бак перевел взгляд с облаков на Ло.
— А что… хочешь… — равнодушно ответил он. — Можешь… хоть прямо… сейчас… застрелиться… как того… требует ваш… офицерский кодекс… — бак судорожно сглотнул — ему трудно было говорить такие длинные фразы даже кусками. — А можешь… пожить здесь… в одиночестве… лет тридцать… пока окончательно… не одичаешь… и не кончишь… свою жизнь… тем же… надёжным способом… прежде чем… сойти от одиночества… с ума…
Ло тупо смотрел на врага и молчал. Он точно чужими глазами видел себя сейчас со стороны: маленькое, безмерно уставшее и морально, и физически существо, оторванное от других таких же, и так же уставших от беспрерывных войн собратьев, брошенное на огромной и не особо гостеприимной планете… И эти чужие глаза тоже точно удалялись от Ло, бросая его здесь, поднимаясь над поверхностью этого мира. Он видел этими глазами свою всё уменьшающуюся, жалкую, ничтожно маленькую фигурку, которая вскоре затерялась на гигантском, жёлтом теле планеты…
Ло заскрипел зубами, на которых ещё оставался песок.
— Где… твой пистолет… десантник?.. — спросил бак, и в его голосе Ло послышалась убийственная насмешка.
Он медленно достал заказанное врагом оружие и, глядя раненому в глаза, передёрнул затвор.
— Ты уже… сделал… свой выбор?.. — спросил бак, приподнявшись на локтях. — Тогда… сделай его… и за меня… Не уходи… раньше… Или дай мне… что-нибудь… успокоительное навек…
Ло поднял пистолет стволом вверх и нажал на спуск, вздрогнув всем телом от звука выстрела, точно очнувшись.
— Рано… — сказал, словно выдохнул он, и спрятал пистолет в кобуру.
Бак разочарованно откинулся на спину.
— А ты молодец… десантник… — выдавил он из себя. — Я думал… вы там все — безнадёжные фанатики…
— Ты же сам сказал, что мне некуда торопиться. Пока у меня есть желание пожить с надеждой. Застрелиться от безнадёжности я всегда успею. Патронов у меня много. Сначала я полюбуюсь на твою смерть, а потом начну договариваться и со своей…
— Поживи, поживи… — бак устало закрыл глаза. — Во всяком… случае… у тебя… будет здесь… предостаточно… времени на то… чтобы хорошенько… подумать…
— О чём? — не понял Ло. — О смысле чего?
— Обо всём… десантник… Зачем ты жил… например?.. Или… во имя чего… умрёшь?..
— Я солдат! — жёстко сказал Ло. — Всю мою жизнь за меня об этом постоянно думали другие! И о том, зачем я живу, и даже о том, во имя чего я должен умирать!
— Теперь тебе… обо всём… придётся думать… только самому…
Ло вдруг взорвался.
— Я не пойму, какого дьявола ты тут философствуешь?! Кому они теперь нужны, твои заумные разглагольствования?! Не мы начали войну, но мы ее, похоже, закончили!.. Там — горы трупов, здесь тоже — холмы их же! Что дальше-то делать?! Чем жить и кого убивать?!.
Ло поднялся и пошёл к горящей гондоле, не услышав ответа бака. Он подошёл к ней так близко, что почти нечем стало дышать от нестерпимого жара, и на теле Ло не задымилась шерсть. Он заворожено смотрел слезящимися от жара глазами на озеро жидкого бывшего песка, из которого бил в небо гигантский, уже оранжево-черный ревущий столб, смотрел, будто в нём пытаясь найти ответы на все мучающие его вопросы.
Что-то толкало его в спину — туда, вперёд, в этот огненный ад, но его жар и инстинкт самосохранения отбрасывали Ло назад, и он стоял на месте, раскачиваясь от толчков в грудь и спину, не имея сил ни сопротивляться, ни подчиняться…
…Ноги подкосились, и Ло упал на спину. Сила, толкавшая его в огонь, наконец, отпустила. Ло перевернулся на живот, и со стоном пополз от горящей гондолы…
Бак встретил его пристальным взглядом. За время отсутствия Ло он как-то умудрился добраться до ближайшего камня, лежащего около дирижабля. Теперь он уже сидел, привалившись к этому камню спиной. На том месте, где он раньше лежал, валялся большой и пустой санитарный пакет: бак себя перевязал и принял какой-то стимулятор.
Ло на чужих ногах молча прошёл мимо, достал свой пакетик с таблетками, проглотил сразу две, и лёг на горячий песок лицом вниз.
— Ничего, десантник… это бывает… со всеми… Даже… самыми сильными… Психологический срыв… от осознания… окончательного тупика… Цели… и Смысла… Потеря первоначальных… стойких установок… на действия…
Ло, чувствуя, как после таблеток стремительно возвращаются физические и психологические силы, сел.
— А ты был бы рад, если бы я не вернулся?
Бак скорчил гримасу.
— Чему?.. Сомнительной возможности… пережить тебя… на два… лута?… Не велика… признаюсь тебе… радость…
— Но чему-то ты всё-таки радуешься, — убеждённо сказал Ло, удивившись этой своей убеждённости. — Как-будто ты ждал всего того, что произошло и происходит… И теперь даже получаешь от этого некое моральное удовлетворение…
— Ждал… — бак тяжело вздохнул.
— Давно?.. — Ло впился взглядом в его лицо.
— Больше двадцати лет…
— Что ж так долго?..
— Да, долго… Я думал… это произойдёт… гораздо раньше…
— И не надоело?
— Что?
— Ждать не надоело?! — в Ло кипело бешенство.
Бак перевёл взгляд на горящую гондолу.
— Ты никогда… не задавал себе… вопроса, десантник… КОМУ нужно было… чтобы это… многолетняя война… между нами… началась… и, самое главное… кому такому… важно было… чтобы эта война… никогда… НЕ ЗАКОНЧАЛАСЬ?..
— Но она кончилась…
— Я подозреваю… что это произошло… уже не по сценарию… десантник… Это был… уже экспромт… Наша отсебятина…
— Говори яснее! — потребовал Ло.
Бак зашевелился, устраиваясь поудобнее.
— Поначалу я хотел… унести с собой… в могилу… мою и нашу… Тайну… но ты своим… теперешним поведением… почти убедил меня… в том… что оба наших мира… всё-таки заслуживали… лучших судеб… чем взаимное уничтожение… Я хочу рассказать тебе… одну занятную вещь… так что слушай… внимательнее… Мне пришлось принять… все свои препараты… десантник… поэтому у меня осталось… не так много… времени… Постарайся не перебивать… Выводы потом… сделаешь сам…
— Хорошо…
— Слушай же, десантник… Представь себе… некую древнюю… и могучую цивилизацию… которая обладает неограниченными… техническими возможностями… И совершенно… лишена морали… В нашем, конечно, понимании… Эта цивилизация… способна была… на многое… в том числе… и на то… чтобы создавать и уничтожать… целые миры… по своему настроению… и усмотрению.
Бак сделал паузу.
