Валентин Шатилов - Магнолия

В принципе, подходить к тумбам не возбранялось. И даже залезать на них. Правда, Магнолия всего разок воспользовалась этой шикарной возможностью - да и то после настойчивых уговоров Виктора. А вот за воротами - там уже начиналась солдатская территория. Она была четко обозначена желто-черными полосами шлагбаума, а для верности еще и ярко-желтой полосой на асфальте, как раз под шлагбаумом. И конечно, здесь, как всегда, дежурили солдаты в касках и с автоматами: один в стеклянной будочке, другой прохаживался вдоль желтой полосы, перечеркивающей дорогу.

Проходить между кирпичными тумбами было страшновато - Магнолия даже замедлила шаг и как можно веселее улыбнулась постовому, уже увидевшему ее и прервавшему свое бесконечное гуляние позади шлагбаума.

Ей показалось, что он поджидает ее вполне дружелюбно, но он, наверно, просто опешил от неожиданности. Во всяком случае, не успела она даже до половины пройти расстояние от ворот до шлагбаума, как он пришел в себя, суетливым движением сорвал с плеча автомат и заорал, надсаживаясь:

- Не подходить! Назад!!

Магнолия остановилась как вкопанная. Из будки выскочил второй - тоже с автоматом наперевес. И таким настоем страха, нестерпимого ужаса повеяло от этих двоих, такой судорожной готовностью на все, что Магнолия не выдержала и заплакала от обиды.

4

Она шла, давясь слезами, размазывая их по лицу и спотыкаясь на выбоинах асфальта. В ее рыданиях была и оторопь перед страхом солдат, и горькая обида на Виктора с его дурацкими розыгрышами...

И когда Виктор догнал, взял за руку, виновато забормотал что-то, она вырвала руку, а слезы из глаз полились еще сильнее.

- Ну ладно, ну подожди ты, - потерянно повторял Виктор.

Она знала, что он совсем не мог выносить ее слез, и по голосу слышала, как он мучается.

- Ну на вот, возьми, вытрись...

Он начал совать ей в ладонь свой носовой платок. Она уже хотела оттолкнуть его руку, но вовремя вспомнила, что свой платок выложила вчера из кармашка хотела постирать, но не постирала и обратно в карман, конечно, не положила. И нового из шкафчика не достала.

"Аккуратист!" - подумала она о Викторе с презрением. И еще: "Чистюля!"

И забрала платок. Начала промокать глаза, щеки, подбородок. Слезы заканчивались, всхлипывания были уже не такими сопливыми, и она прислушалась к бормотанию Виктора.

- ...конечно, я ж не успел досказать... А ты вот всегда так недослушаешь, а потом самой только хуже. Ты в другой раз - прежде чем бежать...

- На, забери свой платок. Шутник еще нашелся, - прервала она его. Шутник-самоучка.

- Да я же не шутил - вот дуреха! - сказал он обрадованно, забирая платок. - Я тебе просто дорассказать не успел!

- Ага. Дорассказать он не успел. Ну, догнал бы, дорассказал. Что, сил догнать не хватило, да?

- Ну ладно. Ну извини. Прямо сразу расплакалась. Тоже еще... Тут вся наша жизнь перевернется - а ты рыдать сразу!

Виктор оглянулся на поворот дорожки, скрывший от них зеленым занавесом листьев ворота и взбудораженных солдат. Пристально посмотрел на другой поворот, где поверх деревьев проглядывала темно-красная черепичная крыша дома, - он явно собирался поведать ей свой очередной секрет.

В ожидании секрета Магнолия примостилась на верхнюю жердочку ограды, спиной к разноцветным мальвам. Высоченным - выше человеческого роста.

Магнолия очень любила их плебейски роскошную красоту, их огромные цветы. И сейчас, когда листья мальв вежливо касались ее спины, осторожно, чуть щекотно водили сзади по ткани бледно-фиолетовой выцветшей майки, Магнолия почти совсем успокоилась.

На коленку спланировала и быстро по ней поползла маленькая божья коровка. И чего, в самом деле, уж так обижаться? Еще на Виктора обижаться!... Ну, улетай, глупенькая, расправляй крылышки. А то сейчас дальше по ноге поползешь - я тебя скину, так и знай. Ушибешься ведь...

- Короче! Я нашел, как превращаться в других людей!

- Вот здорово! Поздравляю, - буркнула Магнолия, подталкивая божью коровку к краю коленки.

- Да ты глянь сюда! - голос у Виктора был и возмущенный, и просительный одновременно.

Она подняла голову.

И было на что посмотреть! У нее даже закружилась голова: показалось, что одним глазом видит Виктора, напряженно ожидающего ее реакции, а другим - на том же самом месте! - одного из поваров. Того, что приходит во вторник, четверг и субботу. Повар стоял на том же самом месте, что и Виктор, и в той же самой напряженной позе.

Магнолия охнула и отшатнулась от того, что стояло перед ней. И это едва не закончилось печально: еще чуть - и она опрокинулась бы в заросли мальв. Виктор в самый последний момент поймал ее за руку. Своей рукой. Но и - одновременно рукой того повара: пухлые бледные пальцы с черными волосками на костяшках, с широким желтым кольцом на безымянном пальце.

- Слушай... - сказала Магнолия, невольно отстраняясь от Виктора. И больше не знала, что и сказать.

- Да, - напряженно сказал Виктор, - вот видишь!

- А как это? Как ты это делаешь? - поинтересовалась Магнолия, соскакивая со своего насеста и обходя Виктора вокруг. Спина тоже была двойная.

- Запросто! - все так же напряженно ответил он - Просто представляю, что я - это не я, а Васильев.

- Какой Васильев? - не поняла Магнолия.

- Ну Васильев. Повар наш. Сергей Петрович.

- А-а... Я ж не знала, что его так зовут.

- Ну, ты даешь! Он же через день нас кормит. Нам же их всех представляли помнишь, когда мы приехали?

- Да не помню я ничего! - отмахнулась Магнолия. - Как же это ты так его представляешь?..

Она потрогала пальчиком голую загорелую спину - и в то же время ясно видела, что трогает зеленую форменную рубашку, которая прикрывает довольно тучное тело этого, как его - Васильева... Попробовала прикрыть один глаз ладошкой - но и другим ясно видела сразу двух разных людей на одном месте.

- Только сосредоточиться надо хорошо. Так, чтоб не думать ни о чем другом. И представить, что это не ты стоишь - а он, не ты руку поднял, а он.

- Но как же тебя пропустили через ворота? - вдруг замерла в недоумении Магнолия. - Они только еще больше испугаться должны были!

- Да в том-то и дело! Не испугались! Они видели только одного - кого я представил. Точно тебе говорю! Ты изображение двойное видишь? И меня, и Васильева?

- Да, конечно.

- Ну вот! И я тоже - когда в зеркало смотрюсь. А проходил Юрок - и обратился ко мне как к Васильеву. Понимаешь?!

- Ну?

- Что - "ну"? Ты понимаешь, что это значит?

- Ну? Он, что, видел только этого, Васильева, а тебя совсем не видел?

- Именно! У него не было двойного изображения! Только то, что я представил, и все! Ты поняла, какая это вещь?! Это же маскировка! Идеальная маскировка!

- Так ты прошел мимо постовых, представляя себя нашим поваром?

- Да, да! Вышел за ворота, подошел спокойненько к постовому, сделал вид, будто достал пропуск вот отсюда - ты же видишь - здесь будто бы карман? Показал этому барану с автоматом пустую ладонь - и спокойненько пошел дальше! Искупался в их бассейне голубом и таким же образом вернулся.

- Слушай! - Магнолия разволновалась - сцепила руки, прижала их к груди, потом расплела пальцы, хлопнула в ладоши и даже засмеялась в предвкушении. Ведь теперь ты сможешь везде гулять? Вот здорово! Ходить повсюду!

- Так и ты сможешь.

- Я? А я как?

- Да так же, как и я. Если я могу - почему ты не можешь?

И правда. У Магнолии даже перехватило дыхание.

- В эту - в Тамару Максимовну давай, - предложил Виктор. - Только так: ты - это она. И все. И пошли за ворота.

- Ага. Я попробую, - возбужденно блестя глазами, согласилась Магнолия. Только ты отвернись, пожалуйста.

- Зачем это?

- Ну... Отвернись, и все. Мне неудобно.

- Па-ажалста! - протянул Виктор обиженно и демонстративно развернулся к ней своей двойной спиной. - Ну, готово?

- Подожди. Быстрый какой. Как это, говоришь - представить?

- Давай, давай: что ты - это она.

Магнолия зажмурилась и в малиновой темноте, переливающейся разноцветными вспышками, попыталась представить Тамару Максимовну Березину - учительницу по природоведению.

Прошло несколько секунд.

- Ну что? Можно уже? - нетерпеливо спросил Виктор.

Магнолия открыла глаза и взглянула на свои руки.

Руки были как руки - ее обычные. Без маникюра, без плоских, красивенько изукрашенных часиков - ничего на них не было от Тамары Максимовны. И на ногах, и на теле - ни ее восхитительно-серебряного платья с кружевной прошвой, ни туфель-лодочек.

- Ну? - Виктор обернулся, так и не дождавшись.

- "Ну"... Вот тебе и "ну"... - расстроенно сказала Магнолия.

- Ну и ничего страшного, - сказал Виктор решительно. - Ты, главное, не начинай сразу реветь. Наверно, не настроилась как следует, не представила во всех подробностях...

- Представила! - возразила Магнолия.

И правда, не хватало опять расплакаться! Ведь все делала! Изо всех сил представляла! А предательская влага уже собиралась под веками.