Александр Громов - Змееныш
И, не в силах выбрать, он переводил взгляд с Гутьерреса на Тютюника и обратно.
– Отставить! – скомандовал маршал. – Дайте мне связь, и я подниму все войска и всю технику, что есть в Гассенди. Чужак будет захвачен, это я вам обещаю. В худшем случае он будет захвачен мертвым, вот и все.
Рубленое лицо генерала Хеншера демонстрировало полную солидарность со словами командующего.
О чем думал Гутьеррес, осталось неизвестным. Возможно, о том, что убийство инопланетянина, пусть даже забравшегося в чужие владения, не самый лучший прецедент для слабой земной цивилизации. Или о том, что военные забрали себе чересчур много власти и тщатся забрать еще больше. Не исключено, впрочем, что Генеральный секретарь в ту минуту перестал быть политиком и размышлял исключительно о вариантах личного спасения. Не будем его винить, все мы люди.
К тому же наилучшее решение нашел именно он. И не в этот момент, а несколько раньше.
– Пригласите-ка сюда командира «Вычегды», – повторил он приказание. – Да поживее. Если он не домылся, пусть его вытащат из-под душа.
Никто не отреагировал. Но если гендиректор Роскосмоса временно утратил способность соображать, то маршал и генерал, мгновенно все поняв, не проявили ни малейшей прыти к исполнению.
Повисло молчание. И Анхель Гутьеррес понял, что время дипломатии кончилось.
– Вы слышали, что я сказал? – ледяным тоном осведомился он.
– Так точно, – кивнул Тютюник.
– Так исполняйте!
– Командир «Вычегды» все испортит. Этот двоеженец ведет какую-то свою игру. Поручите эту операцию военно-космическим силам.
– Это отказ? – Голос Гутьерреса зазвенел.
– Это совет и просьба.
– Я не нуждаюсь в ваших советах, маршал, а просьбы рассматривают в моем секретариате. Напомнить вам, кто является Верховным Главнокомандующим?
– Позволю себе заметить: де-юре, но не де-факто. Право отдавать мне приказы вы получите только при объявленном военном положении.
Для тренированного юридическим крючкотворством ума Генсекретаря не составило труда мгновенно проанализировать позицию маршала. Гутьеррес нашел эту позицию шаткой, но все же кое-чем прикрытой. Нельзя ведь составить пятисотстраничный текст Устава Унии Наций так, чтобы в нем не нашлось места двусмысленностям! Оказывается, не только юристы да дипломаты умеют плавать в подобных текстах, как рыба в воде. Кто сказал, что военные не способны учиться в силу природной ограниченности? Вот вам! Налицо открытый бунт, и если даже впоследствии удастся притянуть маршала к ответственности, он скорее всего вывернется.
Сие, впрочем, будет зависеть от последствий…
– Ну так я объявлю его! – загремел Гутьеррес. – Вы забыли, что я имею на это право? Статья девяносто вторая Устава Унии Наций, параграф первый. Освежить вашу память?
– Вы вправе объявить военное положение, – согласился маршал Тютюник. – Ваша проблема в том, что через пять, максимум десять дней Генеральная Ассамблея отменит его из-за пустяковости повода. Как долго после этого вы пробудете на своем посту? Месяца полтора?
– Вас это не касается.
– Так же, как не касаются и ваши приказы, отданные в отсутствие военного положения. Валяйте, объявите его.
– А время, время-то уходит, – тоскливо проныл гендиректор. – Сейчас этот поганец уже вторую дверь, наверное, доедает…
Никто не обратил на него внимания. Маршал Тютюник насмешливо молчал, генерал Хеншер чуть заметно улыбался, а Гутьеррес мысленно считал до десяти. На счете «восемь» он прервал это занятие.
– Ну хорошо, маршал, вы меня убедили. Теперь вам осталось убедить меня не предавать огласке дело о закупке серии перехватчиков типа «Громовержец». Надеюсь, вы легко справитесь с этой задачей?
Гендиректор и генерал навострили уши. Зато маршал внезапно побагровел.
– На что это вы намекаете?
– На то, что после огласки я буду вынужден – заметьте, вынужден – назначить комиссию для официального расследования имевших место злоупотреблений. Ходят слухи о сговоре между высшими армейскими чинами и компанией «Спейскрафт». Лично мне нет никакого дела до того, чьи имена всплывут, кто брал взятки, как делился «откат» и почему на вооружение космофлота было принято негодное изделие. Поверьте, совершенно никакого. Ни малейшего. Я уже сейчас умываю руки.
– Чушь и ересь! – взревел маршал Тютюник. – Ваши источники информации сами нуждаются в проверке. Ну хорошо, будь по-вашему. Только имейте в виду, я подчиняюсь исключительно ради интересов дела. Считайте это жестом доброй воли с моей стороны.
– Очень тронут, – иронично покривил губы Гутьеррес.
– Время! Время! – взвыл гендиректор.
8
Судьба подарила Максиму Волкову день, донельзя насыщенный эмоциями. Сперва преобладала тревога за найденыша. Она чуть отлегла во время посадки и загорелась с новой силой на пути от корабля к апартаментам начальства. Тревога – и предчувствие беды.
Потом он, распространяя запах немытого тела, стоял истуканом перед целым выводком важных шишек, одна шишковатее другой, очень стеснялся и молчал. Да и что он мог сказать такого важного, чтобы его услышали? Шишки же лишены слуха, это всем известно. Вон Карина попыталась вступиться за серпентийца – а толку? Тягостная сцена кончилась тем, чем и должна была кончиться, – отъемом найденыша и удалением экипажа «Вычегды» прочь. Подальше от брезгливых носов.
По пути в санблок он разозлился, потому что получил втык от обеих жен. Заслуженный или нет – сам не понял, но разозлился на весь свет. Стоял под душем, скреб тело и ругался черными словами. А что тут поделаешь? Сила солому ломит, и утрись. Возьми отпуск, слетай на Землю, напейся в первом же кабаке и набей кому-нибудь морду. Утешься, трам-тарарам, исполнением примитивных желаний и вновь смотри на мир позитивно. Медицина и начальство очень рекомендуют.
Помыться как следует, однако, не удалось. Сначала дурным голосом завопил сигнал тревоги. Затем в душевую ворвались космопехи, а с этими громилами не шибко поспоришь. Слов они не тратили. В долю секунды Максим был выхвачен из-под струй и не успел ничего понять, как вновь предстал перед начальством. В менее грязном виде, зато мокрым и совершенно голым. Впрочем, ему тут же сунули в руки трико.
А еще через тридцать секунд он понял, что начальство облажалось, и не успел даже обрадоваться, как осознал свою задачу: в темпе облачиться в скафандр, восстановить дружеский контакт с серпентийцем и как минимум убедить его прекратить разрушение купола. Генеральный секретарь выразил надежду, что ему, Максиму, это легко удастся. А грузный военный чин с совершенно кабаньей мордой и такими большими звездами, что их лучи выступали за кромку погона, угрюмо заявил, что в противном случае чужака придется уничтожить.
Да ну? Так найденыш и позволил убить себя! Максим достаточно нагляделся на его забавы, чтобы усвоить: шансы Кабаньей Морды уничтожить серпентийца пренебрежимо малы. Кто кого уничтожит, если дело дойдет до драки, – большой вопрос. Будь Максим игроком, он поставил бы на найденыша. Три… нет, даже пять к одному. Ведь люди – такие нежные и неприспособленные существа. Жить в вакууме им почему-то совсем не нравится. Плюс сто по Цельсию или минус сто – та же история. Не говоря уже о том, что в качестве пищи им годится только органика, да не любая, а очень даже специфическая! Избалованные существа.
Почему они вообще выжили на планете Земля – достойно удивления. Почему серпентийцы, в свою очередь, не заполонили собой всю Галактику – тоже непонятно…
Поразмышлять на эти темы Максиму не дали, да и что за размышления в спешке и суете! Иное дело в инерционной фазе коммерческого рейса! «Вычегда» летит сама по себе, повинуясь заданному импульсу скорости и притяжению небесных тел, а экипаж убивает время в промежутках между регламентными работами. Вот тут-то можно и пофилософствовать в свое удовольствие – конечно, если не помешают жены.
Максима грубо впихивали в скафандр, попутно инструктируя в несколько голосов. Он понял немногое, но главное: начальство напугано. Оно, начальство, любит, когда подчиненные докладывают, что у них все под контролем. Короче: чужака надо найти, убедить прекратить погром и желательно вернуть. Каким образом? Используя личный доверительный контакт, как же еще. А если серпентиец на контакт не пойдет? Надо сделать, чтобы пошел, задача ясна?
Удивительно, но Максиму не пришло в голову ни заявить о том, что он пилот, а не дипломат и не зверолов, и умыть руки, ни попытаться выторговать у обделавшегося начальства особые премиальные. Но даже если бы это пришло ему в голову, он быстро сообразил бы, что все равно не имеет выбора. Барбара не одобрила бы. А Карина, пожалуй, швырнула бы мужу в лицо особые премиальные.
Кабанья Морда хотел было навязать ему двух-трех космопехов в сопровождающие, в ответ на что Максим заявил, что посторонние могут помешать личному доверительному контакту; короче, либо он идет один, либо ни за что не ручается. И одна из высоких шишек, в коей Максим без всякой оторопи опознал Генерального секретаря Унии Наций, поддержала его.
