Вячеслав Поляков-Прокопьев - Нф-100: Киллер для президента

- Живем! - прокомментировал находку Александр.

Поле боя понемногу приходило в норму, в том смысле, что шла перегруппировка как обороняющихся, так и нападавших. При работе системы пожаротушения всех разметало по разным углам, и теперь необходимо было как можно быстрее найти своих. Однако, сделать это оказалось непросто в почти кромешной темноте.

Многие спецназовцы, кувыркаясь в струях газа, потеряли свои фонари, чем сразу воспользовались защитники. Постепенно шансы уравнивались. Вскоре нельзя было наверняка сказать, где расположились "чужие", а где "свои".

Правда, у спецназовцев имелась радиосвязь, да что толку, коли все равно увидеть друг друга они не могли, притом ориентиров - никаких. Повстанцы ориентировались удачнее.

Вскоре ситуация начала кардинально меняться, противоборствующие стороны были разделены теперь более-менее определенной линией. В суматохе, пока работали мощные вентиляторы, большинство спецназовцев удалось разоружить.

И неудивительно, ведь к чему к чему, но к подобному повороту их точно не готовили. Безусловно, их тренировали для борьбы с такими силами природы, как ураганы или сильные ветра... но то природа, она так или иначе предсказуема.

Другое дело - искусственный ветер. Кто не знает, что это за штука, может представить себя внутри включенной аэродинамической трубы.

Вот в такой, примерно, обстановке и пришлась действовать обеим сторонам. В разных концах бывшей лаборатории организовались небольшие группы сопротивления. Они умудрялись даже обмениваться репликами, несмотря на шум боя! Еще полчаса - и наступила показавшаяся теперь непривычной тишина.

Александру удалось запустить систему аварийного освещения. Страшная картина предстала перед борцами за свою свободу. Повсюду в неестественных позах лежали тушки убитых, стонали раненые...

Иззя (какая она все же умница!) организовала что-то вроде полевой санитарной помощи. Ее подруги, пробираясь среди завалов, находили своих бойцов по красным шарфам, повязанным на шеях, оказывали им первую медицинскую помощь.

Постепенно в штабе собирались командиры. Каждый докладывал о потерях, они были немалые. Всего в бою полегло смертью героев двадцать пять членов ИНТЕЛКРЫСа, раненых насчитали сорок один, среди них половина - легкораненые. В числе этой половины попал и Александр: его ранило шрапнелью в правую переднюю лапу.

Учитывая, что вражеская рота полегла полностью, потери оказались оправданными. Всех мучил вопрос: что дальше? Александру было абсолютно ясно, что полковник не отступит, напротив, озлобиться еще больше и постарается всех уничтожить, если уже не готовит какой-нибудь смертоносный "сюрприз". Необходимо предпринять нестандартный шаг! Речь Александра была краткой.

- Всем сосредоточиться в центральной зоне, укрывшись за возведенной баррикадой. Любую активность противника воспринимать как сигнал к действию! Если попытка вторжения при помощи взрыва повторится, я попробую подорвать межуровневое перекрытие.

После этого все устремляются в пробоину, раненых эвакуировать в первую очередь, прикрывает отход мой отряд, командир - Кобрик. Ведет отряды Мозик, он там внизу все знает. Приступить к выполнению! Все по местам!

Иэзя сноровисто и даже с изяществом перебинтовала лапу любимого, на что он заметил с улыбкой:

- Ты даже в перевязке не можешь обойтись без художеств, творческая натура ты моя...

- Обнял, поцеловал, еще раз обнял. Она просияла своей солнечной улыбкой... по крысиным меркам, конечно же, но Александр обладая неуемной фантазией, он уже представлял, как ему улыбается та, незнакомая пока девушка. Внутри же она - Иззя... о чудо!

Он представил, как они будут гулять, взявшись за руки, а не за лапки, как будут долго-долго влюблено смотреть в глубину глаз друг друга, мечтать вслух, делиться самыми святыми для каждого мыслями... и смеяться, смеяться и смеяться! Вместе, звонко, радостно, сознавая, что все самое страшное позади.

Но даже его воображения было недостаточно, чтобы представить те сладостные моменты, которые ожидают их в горячих объятиях там, наверху, в удобной теплой постели... Дрожь пробрала все тело. Увы, ненадолго:

сладостные грезы прервал оглушительный грохот взрыва. Наш герой, как и планировал, тут же привел детонатор в действие. Второй взрыв практически слился со вторым, и был воспринят всеми как единый.

"Задумано - сделано! - подумал про себя Александр. - Неплохо получилось, всегда бы так! Вперед!"

Помещение лаборатории снова окутали клубы дыма и огня, только теперь это здорово играло на руку повстанцам. Враги не видели, как они исчезали в образовавшийся дыре, согласно своей тактике, штурмовики залегли перед началом атаки... а зря!

Александром был задуман еще один взрыв, в несколько раз мощнее первого, - неожиданный ход в шахматной партии, разыгранной на

клетках пола бывшей лаборатории.

Г Л А В А 24

- В просторном фойе известной клиники, как обычно, царила тишина - ненавязчивая, незаметная для окружающих, но стоило ее кому-нибудь нарушить, как это сразу становилось заметно всем. Таково наше восприятие мира: мы не ценим того, что окружает нас, по ушедшему тоскуем. Иногда - очень сильно. Иногда - поздно.

Константин подошел к столику администратора. Его встретила улыбкой миловидная белокурая девушка, одетая в ослепительно-белый короткий халатик, почему-то надетый прямо на почти голое тело, только ажурные гипюровые трусики слегка просвечивали сквозь ткань, подчеркивая данные природой прелести девичьего тела. Когда Константин представился, девушка улыбнулась еще более приветливо и предложила пройти в комнату для посетителей.

Там уже его ожидали, несмотря на то, что назначенное время встречи еще не наступило. В кожаном кресле сидел средних лет серьезный седовласый мужчина в белом халате. Представился он как главный врач клиники, Бронштейн Борис Моисеевич.

За круглым столом расположились также несчастные родители пребывавшей в коме пары. На правах старшего Борис Моисеевич изложил родителям цель визита Константина Наумовича. Объяснял он все обстоятельно, подробно останавливаясь на ключевых пунктах, дабы не было превратного толкования того или иного параграфа договора.

Родители, конечно, чувствовали себя не лучшим образом - по вполне понятным причинам. Преимущественно они молчали, только изредка внимательно посматривали на Константина. Понять их колебания и сомнения было нетрудно - не каждый же день приходится принимать подобные решения...