Алексей Толстой - Антология мировой фантастики. Том 8. Замок ужаса

Оставшись один, я снова вынул веревку и осмотрел ее внимательнее. Она была туго сплетена из человеческих волос; волосы светло-пепельные и, без сомнения, женские. Каждый узел был завязан по-разному. Узелки были очень сложные. Разница между ними и разница расстояния узелка от узелка создавали впечатление написанного слова или фразы. Изучая узелки, я опять почувствовал себя так, будто стоял у запертой двери, которую мне жизненно важно было открыть. Это было то же ощущение, которое я испытывал, наблюдая за умирающим Питерсом. Как бы слушаясь какого-то неясного импульса, я не спрятал веревочку обратно в карман, а бросил ее вместе с куклой, принесенной сестрой Роббинс, в ящик стола.

Вскоре после этого мне позвонил Мак-Кенн. Я страшно обрадовался, услышав его голос. При свете дня история в машине Рикори казалась мне невероятно фантастичной, и все мои сомнения вернулись. Я снова начала задумываться о моем незавидном положении в случае его исчезновения. Мои настроения, видимо, проскользнули в особо сердечном тоне моего приветствия, потому что он рассмеялся.

— Думали, что я сбежал, док? Нет, вы и силой бы меня не угнали. Вот подождите, пока не увидите то, что у меня есть для вас.

Я с нетерпением ожидал его приезда. Он явился не один, с ним был грубый мужчина с красной физиономией и большим бумажным мешком для одежды. Я узнал в нем полисмена, которого часто встречал на бульваре, хотя раньше никогда не видел его без формы.

Я пригласил их сесть. Полисмен сел на кончик стула и положил мешок к себе на колени. Я вопросительно взглянул на Мак-Кенна.

— Шелвин говорит, что он вас знает, док, — он махнул рукой в сторону полисмена. — Я привел его к вам.

— Если бы я не знал доктора Лоуэлла, я бы не был здесь, Мак-Кенн, мой мальчик, — сказал Шелвин угрюмо. — Но у доктора в голове мозги, а не вареная картошка, как у нашего лейтенанта.

— Ладно, — сказал Мак-Кенн ядовито, — доктор пропишет тебе что-нибудь, Тим.

— Я не за этим пришел сюда, — обиделся Шелвин. — Я видел это собственными глазами, говорю я тебе. И если доктор Лоуэлл скажет мне, что я был пьян или сошел с ума, я пошлю его к черту, как послал лейтенанта. И я говорю это же и тебе, Мак-Кенн.

Я слушал с возрастающим интересом.

— Ну, ну, Тим, — успокаивающим тоном сказал Мак-Кенн. — Я-то верю тебе. Ты даже себе представить не можешь, как я хочу верить тебе — и почему.

Он кинул на меня быстрый взгляд, и я понял, что какова бы ни была причина, по которой он привел ко мне полисмена, он ничего не сказал ему о Рикори.

— Видите ли, доктор, когда я сказал вам об этой кукле, что она выпрыгнула из машины, вы подумали, что я шарлатан. Ладно, сказал я себе, может быть, она не убежала далеко. Может быть, это была одна из усовершенствованных механических кукол, но у нее тоже когда-нибудь должен кончиться завод.

И я отправился искать кого-нибудь, кто видел ее. И встретил Тима Шелвина. Валяй, Тим, расскажи доктору.

Шелвин поморгал глазами, осторожно сдвинул свой мешок и начал. У него был угрюмый вид человека, повторяющего снова и снова одно и то же. И при том окружении, в которое не верит. Он посматривал на меня очень подозрительно и угрожающе повышал голос.

— Это было в час ночи. Я стоял на посту, когда услышал, как кто-то кричит с отчаянием: «Помогите! Убивают! Уберите ее прочь!»

Я прибежал и увидел парня, стоящего на скамейке в вечернем костюме и шляпе. Он бил что-то палкой, танцевал и кричал. Я подошел и ударил его дубинкой потихоньку, чтобы обратить на себя внимание, он посмотрел и бросился ко мне в объятия. Мне показалось, что я понял, в чем дело, когда почувствовал, что от него пахнет вином. Я поставил его на ноги и сказал: «Успокойтесь, любезный, зеленые черти скоро исчезнут. Это все закон о спиртных напитках привел к тому, что мужчины разучились пить. Скажите мне ваш адрес, и я посажу вас в такси. А может, вы хотите в госпиталь?»

Он стоял, держась за меня, и дрожал. «Вы думаете, я пьян?» Я посмотрел на него и увидел, что он действительно трезв. Он, может быть, и был пьян, но теперь совершенно протрезвел.

И вдруг он прыгнул на скамейку, завернул брюки, спустил носки, и я увидел кровь, которая текла из доброй дюжины маленьких ранок, а он сказал: «Может быть, вы скажете, что это сделали зеленые черти?» Ранки выглядели так, как будто их сделал кто-то иглой для шляпы.

Я невольно взглянул на Мак-Кенна, но тот отвел глаза и продолжал спокойно разминать сигарету.

Шелвин продолжал:

— Я сказал: «Что за черт! Кто сделал это?» А он ответил: «Кукла».

Дрожь пробежала у меня по спине, и я снова взглянул на Мак-Кенна. Шелвин посмотрел на Мак-Кенна и на меня предостерегающе.

«Кукла, сказал он мне», — закричал Шелвин. — Он сказал мне «Кукла»!

Мак-Кенн засмеялся, а Шелвин быстро обернулся к нему.

Я сказал торопливо:

— Я понимаю вас, господин офицер. Он сказал вам, что кукла нанесла ему ранения. Это, конечно, удивительно.

— Вы хотите сказать, что не верите мне? — спросил он свирепо.

— Я верю, что он вам это сказал. Продолжайте, пожалуйста.

— Ну, конечно, вы скажете еще, что и я был пьян, если поверил ему. Это мне и сказал лейтенант с картошкой вместо мозгов.

— Нет, нет, — торопливо уверил я его.

Шелвин усмехнулся и продолжал:

— Я спросил пьяного, как ее зовут. «Кого?», «Да куколку, — сказал я. — Готов держать пари, что она блондинка. Брюнетки не употребляют ножи». «Офицер, — сказал он торжественно, — это была кукла, кукла-мужчина. И говоря „кукла“, я имею в виду именно куклу. Я шел по аллее. Я не отрицаю, что немного выпил, но был всего лишь навеселе. Я шел, размахивая тростью, и уронил ее вот тут. Я нагнулся, чтобы поднять ее, и увидел куклу. Это была большая кукла и лежала она вся скрюченная. Я хотел поднять ее. Но, когда я до нее дотронулся, она вдруг вскочила, как на пружине. И прыгнула выше моей головы. Я удивился и испугался, стал искать ее и вдруг почувствовал страшную боль в икре. Я подпрыгнул и увидел эту куклу с иглой в руке, приготовившуюся ударить меня снова».

— Может быть, это был карлик, — спросил я.

— К черту карлика. Это была кукла, и колола она меня шляпной иглой. Она была около двух футов высотой, с голубыми глазами. Она смеялась так, что у меня кровь похолодела от ужаса. И пока я стоял, парализованный от страха, она опять и опять ударяла меня. Я думал, она убьет меня и стал орать. А кто бы не стал? И вот вы пришли, и кукла спряталась в кусты. Ради бога, проводите меня до такси, потому что я не скрываю, что напуган до безумия.

Я взял его за руку, уверенный, что все это привиделось ему спьяну и удивляясь, откуда у него такие ранки на ногах. Мы пошли по бульвару. Он вдруг заорал: «Вот она идет! Она идет!» Я обернулся и увидел в тени что-то движущееся, не то кошку, не то собаку. Затем вдруг из-за поворота выехала машина и эта кошка или собака сразу же попала под нее. Пьяный страшно закричал, а машина пронеслась на большой скорости и исчезла прежде, чем я успел свиснуть. Мне показалось, что на мостовой что-то шевелится, и я все еще думал, что это собака. Я подошел к тому, что лежало на мостовой.