Томас Прест - Варни вампир 3, или Утро кровавого пира (Варни-вампир - 3)

Миссис Вильямс вся улыбалась и сияла, она дарила барону столько комплиментов, что, хотя он не знал ничего о дипломатическом договоре мистера Лика, почувствовал, что она очень хочет породниться с ним.

После того как эти комплименты несколько поубавились, барон сказал:

- Мадам, я надеюсь, что буду иметь удовольствие увидеть вашу дочь Хелен, которая оказала мне честь своим появлением на празднике и привлекала взгляды всех присутствующих.

- О, конечно, мой господин барон. Я уверена, что Хелен просто мечтает, страстно желает, если можно так выразиться, увидеть вас снова. Вы простите меня, я удалюсь на один момент? - сказала миссис Вильямс.

После вежливого поклона барона она покинула комнату и направилась в комнату своей дочери Хелен, которой она напрямик заявила следующее:

- Хелен, ты в курсе, что у нас в гостях барон, великий барон, барон Штольмайер из Зальцбурга? Господи! Как ты можешь быть такой глупой? Он спрашивал о тебе, а тебя нет! Кто бы мог подумать, что такой человек может внезапно поднять.

- Поднять что, мама?

- Вопрос о женитьбе, конечно! Не говори мне, что ты не понимаешь, что я имею в виду. У меня уже нет никакого терпения. Только подумай, как он богат. Ты знаешь не хуже меня, что он озолотит тебя и всю нашу семью. Могу тебе сказать, Хелен, что если ты не полная дура, он сейчас сделает тебе предложение. Это написано у него на лице.

- Но я заметила, мама, что у него всегда какое-то особенное выражение на лице. Особенно уродливое, я имею в виду.

- Хелен, ты можешь и святого вывести из себя. Какое отношение внешность человека имеет к его богатству?

- Но что мне до его богатства, мама?

- О! Господи! Я думала, что мой ребенок будет умнее, поскольку знает: я вынуждена буду голодать и растягивать наши деньги как кусок индийской резины, чтобы свести концы с концами.

- Но мама, если я не могу полюбить этого человека...

- Ты - дрянная девчонка! - закричала миссис Вильямс поднимая обе руки. - Постоянно думаешь только о себе!

- Я не могу принести себя в жертву человеку, которого я не только не люблю, но и к которому испытываю настоящее отвращение!

- Ты предпочтешь увидеть меня в долговой тюрьме, а своих сестер босиком, - воскликнула миссис Вильямс, - вот что ты сделаешь из-за своих безумных предрассудков о человеческой внешности.

- Но почему, - сказала Хелен, эти бедствия, которые никогда нас не касались, вдруг свалятся на нашу голову, если я откажу барону?

- Хелен, ты совсем не знаешь о том, что я в долгах как в шелках. В этом году мне придется забрать твоего брата Чарльза из колледжа и сделать его портным или сапожником. А тебе придется работать гувернанткой, в то время как я буду медленно гнить в тюрьме.

- Мама, - сказала девушка после паузы, - я буду делать все, чтобы снять с тебя бремя забот. Если появятся трудности я сделаю все, что смогу. Но не проси меня выйти за этого человека, которого я не люблю.

- Хорошо, хорошо, тогда просто выйди в гостиную. А может быть, барон и не захочет делать тебе предложение, может быть, я ошиблась.

Признав вероятность того, что она может ошибаться, миссис Вильямс бросила на дочь взгляд, говорящий: "Ты когда-нибудь в жизни слышала о таком благородстве и таком самоотречении?"

- Что ты хочешь, чтобы я сделала? - спросила Хелен.

- Просто выйди к нему. Ты не можешь не оказать ему простую любезность. Это обидит его, ведь он попросил тебя выйти. И потом ты знаешь, что он джентльмен.

Хелен с большой неохотой последовала за своей матерью в комнату, где барон с нетерпением ожидал ее. Он чувствовал, что все идет не так хорошо, как могло быть, а отсутствие Хелен вызывало серьезные сомнения. Когда же наконец он увидел ее, эти страхи рассеялись и он стал думать, что его дело еще не так безнадежно.

Безусловно, манеры барона были изысканными. Это, как говорила миссис Вильямс, лишний раз доказывало, что он жил в высшем обществе. Хелен из вежливости не могла выразить этому человеку свое отвращение, поэтому в течение некоторого времени разговора можно было подумать, что эти три персоны являются большими друзьями.

Но миссис Вильямс, как опытный свадебный генерал, была хорошо знакома с брачной тактикой. После нескольких замечаний она специально покинула комнату. Это огорчило Хелен, поскольку она согласилась повидать барона из вежливости, а не для того, чтобы находиться с ним тет-а-тет. Ситуация, в которой оказалась бедная девушка, была очень неловкой, поскольку выйти сейчас и оставить барона одного было бы очень неучтиво, но с другой стороны, она боялась беседы, которая сейчас могла последовать.

Никакой тактичный и осмотрительный человек не мог так хорошо использовать эту возможность, как барон. Несмотря на то, что он не мог не уловить чувство отвращения к нему со стороны Хелен, он не обращал на него внимания.

- Мисс Вильямс, - сказал он, - до сего момента у меня не было возможности выразить вам благодарность за оказанную вами честь посещения моего праздника в андерберийском доме.

- Это я, - сказала Хелен, - должна выразить свою признательность вам, и прошу вас, не делайте мне таких комплиментов, я не заслуживаю их.

- Вы себя недооцениваете. Для меня большой любезностью было посещение вами моего праздника. Я уверяю вас, вы заслуживаете таких комплиментов.

Хелен молчала, потому что не знала, что ответить на такую выспренную речь. Барон сначала помолчал, а потом, когда ответа не последовало, он сказал после двухминутной паузы:

- Мисс Вильямс, возможно, вы знаете, а возможно, и нет, что я пришел в этот дом, известный своими уважаемыми обитателями, для решения вопроса о женитьбе.

- Сэр, - сказала Хелен, - я ничего об этом не знаю и не думаю, что такими вещами нужно беспокоить меня.

- Без объяснений, конечно, нет, мисс Вильямс; но позвольте мне сказать, что, если бы моя речь не содержала в себе нечто большее, чем простой комплимент, я бы не стал произносить ее. Но я должен кое-что добавить. И это касается именно вас. Я надеюсь, что вы воспримете это благоприятно.

Он снова остановился и, когда Хелен ничего не ответила, через некоторое время продолжил, сказав тихим голосом:

- Могу я надеяться, что никакие предвзятые предубеждения не уменьшат мои ожидания и надежды, которыми я тешу себя?

Говорят, и говорят достаточно верно, что никто так не слеп, как те, кто не хочет видеть; то же правило можно применить к тем, кто не хочет слышать или понимать. И хотя, безусловно, не было вероятно, что Хелен Вильямс имела какие-то сомнения в том, что имел в виду барон, она решила выслушать все, что он хочет сказать, чтобы избежать двусмысленности и также недвусмысленно ответить на его предложение, которое уже вертелось у него на языке. Возможно, барон был достаточно мудрым, чтобы увидеть это, поскольку он продолжил объяснять то, что имел в виду: