Селия Фридман - Черные Земли

"Мое первое тело. - Эти слова были не столько сказаны, сколько впечатаны в ее сознание; и вкус у них был кислый, и ощущение от них было смрадным. - Поддерживая в нем жизнь, я делаю себя практически неуязвимым. И никто на свете никогда не найдет места, где я храню его".

Йенсени с отвращением наблюдала, как всю эту отвратительную живность пожирает столь же отвратительное тело, с тем чтобы угнездившийся в нем мозг мог продолжать существование из года в год, из столетия в столетие, высылая душу на поиск более привлекательных тел и оставаясь в полутьме и кормясь червями и улитками.

Теперь это нечто проникло и в нее. Омерзительное и грязное, оно проскользнуло ей в мозг и свернулось там клубком, как змея. Девочка почувствовала, как нечто запускает свои щупальца ей в руки и в ноги, в самые сокровенные области ее тела, которое тут же затряслось, едва начался процесс первоначальной борьбы за контроль над ним. Паника охватила Йенсени - и на мгновение девочка едва не поддалась ей. А ведь как просто было бы сейчас сойти с ума, отказаться от непрочной уже смычки с действительностью и ускользнуть в беспамятство лет на тридцать, на сорок, пока ее тело не отдаст лучшие соки и не начнет стариться, - и тогда Принцу расхочется жить в нем. Да, это было бы так просто и замечательно...

- Вот и сделай это, - подтолкнул ее Принц. Ему не терпелось захватить полный контроль над ее телом, чего никогда не произошло бы, останься она сама хоть в какой-то мере активной. - А я подарю тебе сновидения. Я подарю тебе покой.

Но Йенсени не сдалась и не ушла в себя. Вместо этого девочка широко раскрыла глаза, чтобы он мог видеть ими, как она сама, и условия сделки были бы тем самым выполнены окончательно. В сочетании с присущими ему самому способностями ее Видение стало вдвойне проницательным - и ослепительное труднопереносимое Сияние приливной Фэа наполнило комнату таким блеском, что та, казалось, вот-вот должна была взорваться. Йенсени почувствовала его испуг в тот миг, когда его Видение воссоединилось с ее Видением, она ощутила охвативший его голод с такой же остротой, как если бы изголодалась сама. "Следи за мной, - подумала она. - Я могу справиться и с этим". И пока Принц изумленно взирал на мир ее глазами, она припала к приливной Фэа и соткала из этой энергии для него картину, изумительно прекрасные образы, поразившие его великолепием и яркостью, образы, даруемые ему не только в визуальном восприятии, но и в обонятельном, но и во вкусовом...

(И на протяжении всего этого времени она осторожно извлекала из кармана украденную в зале аудиенций вещь, молясь только о том, чтобы он не заметил, как она достает и раскрывает...)

...она сплела из приливной Фэа ослепительный шатер, в котором очутились они оба, сетчатую структуру силы, которая провозглашала и закрепляла их объединение. И он был слишком очарован, чтобы задавать какие бы то ни было вопросы. Был слишком увлечен безграничным увеличением собственного потенциала, чтобы обратить внимание на весьма элементарное Творение, которое она попутно совершала. "Никому из людей никогда не удавалось ничего подобного, - думал он у нее в голове. - Никому из людей и даже никому из ракхов". И вот пока он испытывал механизмы и функции ее мозга, она сплетала и незримый шатер, воспользовавшись всем, чему успела научить ее Хессет, и каждой крупицей мощи, которую предоставляло приливное Фэа. Приливное Фэа, объясняла ей ракхша, не обладает особой властью над материальными предметами, но во всем, что связано с душой и с духом, воздействует беспримерно. И Йенсени молилась, чтобы так оно и оказалось, связывая сейчас двоих воедино, укрепляя и усиливая колдовскую связь, уже установленную самим Принцем, - связь, которая (как она могла лишь надеяться) останется нерасторжимой.

И она нанесла удар. Сильный и стремительный. Одним-единственным взмахом правой руки, сжимающей нож, нож Тарранта, подхваченный ею с ковра в момент общей суматохи, - она вонзила его себе в горло, в ту особую точку, где (как рассказывал ей Дэмьен) кровь, поставляющая жизненно необходимый кислород мозгу, проходит под самой кожей. Ударила сильно и быстро, потому что понимала, что второго шанса у нее не будет. И в момент нанесения удара она обрушила на этого человека всю ярость, всю ненависть, все горе и всю свою решимость уничтожить его, - все чувства, которые она до этого мгновения самым тщательным образом прятала, чтобы он не догадался, что же она собирается сделать, - а вот сейчас, нанося удар, выплеснула эти эмоции наружу с силой, сопоставимой разве что с приливной Фэа.

"Ты убил моего отца! - безмолвно вскричала она. И нож вошел глубже, вошел еще глубже в горло, высвобождая горячую кровь, хлынувшую ей на шею, на грудь и на занесенную в ударе руку. Сейчас она не испытывала страха, ею овладела радость одержанной победы. - Ты убил Хессет! Ты отнял у меня все, что у меня было, а теперь хочешь поступить точно так же и с другими, с бессчетным количеством других людей и ракхов. Только тебе это не удастся! Ни за что не удастся! Я придумала, как остановить тебя!"

Сперва Принц несказанно изумился, потом разозлился, потом попробовал вернуться в свое недавнее тело, но это ему не удалось, - и только тогда он испугался. Он полагал, что его нельзя убить и что уж, во всяком случае, никак не зареванная девчонка сможет убить его, - но теперь он понял, что это не так, что она нашла не просчитанный им заранее способ. Она решила умереть сама и увлечь его в смерть следом за собой, собрав воедино все силы, которыми обладала, - физические, душевные и колдовские. И пока он пытался вырваться из ее умирающего тела, она по-прежнему припадала к приливной Фэа со всею неистовостью, подключаясь даже к далеким радугам и используя их, чтобы крепче Связать его в незримом шатре, чтобы клещами вцепиться в него, чтобы не дать ему ускользнуть...

Земное Фэа пробилось сквозь пол у нее под ногами - пробилось с грохотом и сразу же охватило ее тело пламенем его ярости. Ослепленная, Йенсени утратила способность Видения и, следовательно, не смогла продолжить Творение. Уже начав соскальзывать по длинному пологому склону в окончательную тьму, она чувствовала, как изо всех сил усердствует колдун, стараясь разорвать связавшие их воедино нити; он и впрямь начал отрываться от нее, его дух вырывался из ее заливаемой потоками крови плоти в поисках более послушного и, следовательно, более надежного тела.

"Нет, - вскричала она. - Ты не смеешь!"

Но он ускользал, а последние силы стремительно покидали девочку.

"О Господи, прошу Тебя... - Она молилась отчаянно, молилась неистово. Помоги мне, Господи! - Перед глазами у нее все плыло, затуманились и другие чувства, она уже не ощущала боли от охватившего ее тело колдовского пламени. - Прошу Тебя. За Хессет! За моего отца! За настоящих детей, которые были среди Терата! За тысячи тех, кого он еще убьет! Кого он еще пожрет, если ему удастся освободиться... Прошу Тебя, помоги мне!"