Эллен Датлоу - Секс с чужаками
Несмотря на то, что на улице было так громко — во всех машинах орали радио, и все окошки были открыты, а из дверей раздавалась музыка еще громче — он отчего-то чувствовал некоторую сонливость. Он выпил пиво, которое дал ему друг отца, и потом еще пару, а дальше всю дорогу сюда смотрел в окно на проносящуюся тьму. Теперь уличный шум прокатывался над его головой далеко вверху, словно неторопливые волны по поверхности океана.
— Вылазь, малый, пошли! — тот, который сидел рядом с ним, посреди заднего сиденья, толкнул его под руку. Его голова мотнулась было на вялой шее, прежде чем он вздрогнул и опомнился. Он огляделся вокруг и увидел, что отец, дядя и остальные уже выходят из машины. Протирая глаза, он толчком распахнул дверцу и кое-как вылез.
Он последовал за остальными по переулку, где они запарковались, в сторону огней и шума, разносящегося по улице. С этого конца было не так громко и светло, самый разгар они оставили в паре кварталов позади.
Его отец с дядей уже сворачивали на улицу, смеясь и тузя на ходу друг друга, обмениваясь короткими тычками с финтами и обманными движениями, словно пара каких-нибудь подростков. Дядя Томми вечно фиглярничал, делая что-нибудь в этом духе, но отца он еще ни разу не видел таким буйным и радостным. Они обняли друг друга за плечи и лица их осветились красным, когда они шагнули в одну из дверей, для чего отец отбросил входной занавес свободной рукой. Он бросился бежать, чтобы поравняться со всеми.
Какой-то бар — так это выглядело и пахло, пахло пролитым пивом и сигаретным дымом, все пропитавшим и превратившим воздух в густое синее марево, колышущееся вокруг огней. Остальные уже сидели за столом в одной из боковых кабинок, с краю ему оставили место и он сел рядом с дядей Томми. Из-за стойки вышел человек с полным подносом пива в приземистых коричневых бутылочках, запотевших вокруг сморщенных этикеток из фольги. Он не знал, то ли его отец успел сделать заказ, то ли бармен знал уже, что им нужно, по прежним посещениям. Он был не уверен, что его обслужат, но здесь, по-видимому, не имело значения, насколько ты молод: бармен поставил пиво и перед ним. Он приложился к бутылочке, оглядываясь на пустую сцену в одном из концов комнаты, завешенную тяжелым красным занавесом и с большими динамиками сбоку. Столики в других кабинках и некоторые посередине были заставлены бутылками, мужчины расталкивали их локтями, нагибаясь друг к другу и разговаривая, а в те, что уже успели опустошить, бросали сигаретные окурки.
Кто-то потыкал его — будто палкой от метлы — и он, оглянувшись, увидел ухмыляющееся лицо. Человечек настолько низкий, что можно было смотреть ему прямо в глаза, не вставая; щелеобразная ухмылка обнажала коричневые зубы, только те два, что спереди, сверкали золотом. Человечек снова потыкал его парой металлических трубок, к которым были прикреплены провода, уходившие в ящичек, висевший на ремне у человечка на шее.
— Да-да, возьми-ка, — его отец помахал на трубочки пальцем, роясь в то же время другой рукой во внутреннем кармане пиджака. — Просто держи их теперь, и все. Так в этих местах тебя делают мужчиной, — отец выудил долларовую банкноту из комка денег, лежавшего во внутреннем кармане, и протянул ее человечку.
Трубочки были величиной примерно с отверстие в рулоне туалетной бумаги, только блестящие, твердые и холодные на ощупь. Он посмотрел, как они лежат у него в ладонях, а потом поднял взгляд, потому что заметил, как человечек повернул рукоятку на боку ящичка, висевшего у него на шее.
Трубочки ужалили его в ладони электрическим разрядом. Он выронил их и дернулся. Оглянувшись, он увидел, что его отец с приятелями покатываются со смеху. Дядя Томми рядом с ним молотил рукой по столу, весь покраснев и поперхнувшись пивом.
— Дай-ка их сюда, — его отец отдал человечку еще одну долларовую банкноту и принял у него трубочки, провода от которых легли на стол между бутылок. — Пусть покусаются.
Человечек завертел на коробке ручку, налегая на нее и заставляя вертеться все быстрее и быстрее. От первых уколов отец заморгал, потом стиснул трубочки покрепче, костяшки на его руках побелели, зубы плотно стиснулись, губы сжались. Ручка на коробке слилась уже в сплощной круг, когда руки отца наконец разжались и трубочки упали на стол, сшибив одну из бутылок. Пиво, вспенившись, вылилось наружу и начало капать вниз со стола.
— Ух! Гос-споди помилуй! — отец потряс расслабленными руками. Сидевший рядом с ним подставил ладонь и отец хлопнул по ней, победно ухмыляясь. Человечек с коробкой исполнил своего рода танец, хохоча, так что видны были все коричневые и золотые зубы и тыча в отца пальцем с черным ногтем. Потом, раскорячившись, уселся на корточки и приставил к паху сложенную чашкой ладонь, изображая, будто у него там висит что-то весом с пушечное ядро. Засмеявшись, человечек снова показал на сидящих за столом и получил еще один долларовый билет, а потом рысью убежал вместе с ящичком и трубками к другому столику.
Он смотрел, как его отец скатывает банкноты в ком и засовывает их в пиджачный карман. У него самого ладони еще болели и чтобы остудить их, он взялся за стоящую перед ним на столе пивную бутылку.
— Да уж, эта хреновина и жжется, — его отец сделал знак бармену. — После этого маленького ублюдка мне придется опрокинуть еще пару склянок.
Кто-то прошел к их кабинке, но это был не бармен. Он поднял взгляд и увидел одного из спутников, одного из дружков отца, который отсутствовал все время, пока они возились с человечком и ящичком.
— Пусти-ка, — дядя Томми подтолкнул его в бок. — Сдается мне, что сейчас как раз мой черед.
Он не знал, что дядя имеет в виду, однако поднялся, чтобы Томми смог выскользнуть боком из кабинки. Место дяди занял другой и тут же принялся шарить среди бутылок, стоящих на столе, в поисках той, которая вот только что тут была и которую он не докончил. Прежде чем сесть, он увидел, как дядюшка Томми пересекает бар, протискиваясь между спинками окруживших столики стульев. В углу находилась дверь со значком, не требующим пояснений — стоячей фигуркой, означающей мужской туалет. Но Томми шел не туда. Дядя откинул занавес, прикрывавший дверь в боковой стене, и исчез за ним. Он сел, но продолжал поглядывать на занавес, прихлебывая пиво, которое согрелось в его руках и стало теплым.
Потом — он не знал, много ли времени прошло — дядя Томми вернулся. Остановился перед кабинкой, прямо возле него.
— Ну, давай, парень, — его отец, сидевший с той стороны стола, пару раз ткнул в воздух большим пальцем. — Подымайся, дай своему старому дядюшке посидеть.
Дядя пах теперь по-другому, потом и чем-то еще. Он встал, слегка отодвинувшись — этот запах бил в ноздри, словно от какго-нибудь животного — и дал дяде проскользнуть в кабинку. Он снова сел. На физиономии дяди Томми играла широченная ухмылка. Оглядев стол, он увидел, как двое ребят потихоньку перемигнулись, а затем вновь запрокинули бутылки. Томми искоса посмотрел на него, потом наклонился над столом и выплюнул полный рот крови. Столько, что залило всю поверхность стола, сшибая пустые бутылки.
