Дмитрий Колосов - Воин

— Знаешь, что она ответила ему… — Дионис наклонился к козлиному уху и что-то прошептал. Спустя миг оба разразились диким хохотом, громоподобные отзвуки которого загуляли по окрестным горам, заставив вздрогнуть забывшихся в тяжелом сне мидян, стоявших лагерем на прибрежном песке.

— О-хо-хо-хо!!! — заходился в смехе Пан и камни катились в долину. Эллины поднимали бородатые лица вверх и радостно восклицали:

— Пан! Пан с нами!

— У-у-у!!! — выл тем временем Пан. — У, рассмешил! Она и вправду ему так ответила?

— Слово в слово. Ате[89] подслушала и растрезвонила по всему дворцу. А ты думаешь, хозяин выгнал ее с Олимпа из-за жлоба Геракла? — Пан кивком головы подтвердил, что именно так и думал. — Да нет! Из-за длинного языка. Но как отшила! А затем она отказала Марсу, Посейдону, мне, Аиду, Гермесу. Хромоногий Гефест тоже пробовал…

— И что же?

— Она пообещала ему свою любовь, если он скует эректирующий фаллос. Гефест до сих пор кует.

Они снова захохотали.

— А ты не пробовал? — спросил Дионис.

— Какой смысл? Она даже побрезгует поцеловать меня, — грустно произнес Пан.

Дионис бросил на товарища снисходительный взгляд.

— Да, ты прав. Тебя трудно назвать привлекательным. Так вот, к чему я клоню. Она не любит никого из богов, не захотела заниматься любовью с Афиной, отшила всех героев. Лишь Аполлон продолжает питать химерические надежды. Я его не люблю, гордеца, но, честное слово, порой мне его жаль. Кого она ждет, отвергая богов и героев?

— Может быть, человека?

— Не смеши! Одного их этих? Да они убегут от одного твоего вида!

Пан опять не обиделся. У него было слишком доброе сердце.

За веселыми разговорами они осушили амфору, а летающий леопард съел мясо. Но они не были пьяны, а он не очень сыт. Ибо животное, черпающее соки из Космоса, невозможно насытить мясом.

Наутро они спустились в долину. Оглушив стоящего на страже гоплита Дионис снял с него доспехи и передал их Пану. Шлем с медной личиной спрятал до поры до времени козлоподобное лицо. Когда ощетинившаяся жалами копий эллинская фаланга двинулась в атаку на мидян, Пан выскользнул из кустов и бросился вперед. Стрелы отскакивали от него. Добежав до мидян, Пан сорвал с головы шлем и скорчил ужасную рожу. Паника — порождение Пана! Враги дрогнули, в замешательстве опустили луки и в тот же миг в беспорядочное месиво ярких халатов врезался стройный клин гоплитов. И Пан завыл. Да так, что взбесились лошади, сбрасывая золотобраслетных всадников под копыта.

Напрасно парсийские воеводы пытались удержать дрогнувших воинов. Те бежали на корабли и рубили якорные канаты, мечтая лишь о том, чтобы покинуть землю, где живут ужасноликие воины. Пан в их сознании превратился в десять тысяч Панов — жутких видом, громогласных, вооруженных острыми медными копьями.

Дионис хохотал.

— Промочи горло!

Пан жадно глотал вино, а его товарищ веселился.

— Ты бы видел физиономию Громовержца!

— А где он? — спросил Пан, отрываясь от чаши.

— Он, Аполлон, Арес и еще пара прихлебателей помельче засели вон на той горе. — Палец Диониса уткнулся в одинокую скалу, находившуюся стадиях в пяти от того места, где они находились. — Вон там, видишь, белеют их хитоны. — Пан прищурился и не без труда разглядел несколько жестикулирующих фигур. — Афина потешается над ними. Она успела вовремя и не дала Громовержцу обрушить свои молнии на эллинов. А ты великолепно справился с этим делом! Заорал так, что у меня заложило уши. Даже сейчас звенит. А теперь сваливаем отсюда, а не то хозяин попытается выяснить, кто же до смерти перепугал милых его сердцу мидян.

Они не рискнули подняться в воздух, опасаясь как бы Зевс не заметил их. Боги шли по горной тропе, а крылатая кошка ловила бабочек за их спиною.

— Куда сейчас? — спросил Дионис. — Назад в пещеру?

— Нет. Ведь кажется мойры переплели мою судьбу?

— Да брось ты! Мы сами плетем свою судьбу.

Пан помолчал, думая, а затем сказал:

— Пожалуй, пойду поброжу по Фессалии.

На этом они расстались.

Но долго разгуливать Пану не пришлось. Зевс каким-то образом — наверно Дионис во хмелю проболтался, — разнюхал, что под Марафоном не обошлось без вмешательства козлоликого бога. В наказанье Громовержец заставил его сторожить священную рощу в Мессении и не пускал ни на Олимп, ни в столь милую сердцу Фессалию. Лишь раз в год богу лесов разрешалось повеселиться на дионисиях. Это были счастливые дни. Он плясал рядом с ошалевшими от вина и веселья эллинами и вместе со всеми кричал здравицы Дионису и богу лесов Пану. Люди принимали его лицо за искусную маску и хохотали. И он смеялся вместе со всеми.

Все остальное время Пан бродил меж деревьями и скучал. А иногда грустно улыбался своему отражению. Так было и сейчас, а через мгновенье он заметил человека.

— А-о-у!!!

Дикий вопль, донесшийся из чащи, совершенно не смутил человека. Он не вытащил свой меч и тогда, когда из-за куста выскочило страхолюдное заросшее густым волосом существо.

— А-о-о!!! — завывая оно подступало к незваному гостю. Тот какое-то время смотрел на эти кривляния, потом небрежно бросил:

— Не надоело?

Вопли тут же прекратились.

— Что?

— Хватит, говорю, орать. Ты что меня не узнал?

Пан почесал волосатой ладонью лоб.

— Ясон?

— Точно.

— Но хозяин сказал, что ты погиб.

— Мало ли кто что говорит.

Бог лесов улыбнулся.

— Я рад тебя видеть, Ясон.

— Я тоже рад этой встрече, Пан.

— Что ты здесь ищешь?

— Мне нужно поговорить с Зевсом.

Пан скорчил гримасу.

— Это невозможно.

— Почему же? Ведь если мне не изменяет память, здесь узел связи.

— Я не имею права беспокоить Громовержца.

— Однако ты стал послушен! — усмехнулся Ясон. — Почти ручной.

— Я действительно ничем не могу тебе помочь, — не обращая внимания на оскорбление, сказал Пан.

Однако герой не отступал.

— Мне нужен узел связи.

— В святилище нельзя.

— Мне можно.

— Ты начинаешь злить меня, — вполне миролюбиво заметил Пан.

— Я не ищу ссоры с тобой, но мне очень нужен узел связи и, хочешь ли ты этого или нет, я добьюсь своего. Обещаю, Зевс не накажет тебя.

— А он и так не может наказать меня более того, чем уже наказал. Но я обещал ему, что в рощу не войдет ни один человек.

Ясон начал терять терпение.

— Пан, мне надоело твое упрямство.

— Ты угрожаешь?

Пан расправил свои могучие, похожие на ветви огромного дуба, плечи.