Анастасия Парфенова - Посланник

А Сэра держала паузу. Неплохо держала, грамотно, пока наконец опытному в контроле над толпой и манипуляциях Лееку не захотелось дать ей хорошего пинка. Но Леек, как известно, в этом мире чужой. А Данаи Эсэра – нет. И своих людей она чувствовала лучше. Никогда, даже в самом кошмарном сне, не приснится высокомерному князю песков, что воскресший из мертвых Воин Заката будет служить узурпатору. Самому князю предать законного владыку – элементарно. Но не воину рода Раджанин.

Один из них (судя по выгравированному на нагрудной пластинке ястребу, глава рода Арджанов) неуверенно начал:

– Госпожа... – замолчал, не зная, как продолжить.

Сэра чуть дернула плечами, и тяжелый капюшон упал, открывая точеные черты и зеленые глаза Изумрудной Династии. Еще одна волна вздохов рябью пробежала по застывшей в ожидании толпе – хотя они и не ожидали меньшего, но все-таки увидеть перед глазами живую изумрудную принцессу – испытание не для слабонервных.

– Мы должны убедиться... – безнадежно начал Арджан.

Данаи Эсэра небрежно вскинула руку, и льющиеся с потолка золотисто-зеленые лучи упали на генетическую метку. Узор на внутренней стороне ладони у детей знатных родов был с рождения – обычно стилизованный символ, обозначающий сочетание тех или иных генетических линий. Позже (в случае Сэры – неделю назад) в узор имплантировались драгоценные камни и магические нити, дававшие отпрыску что-нибудь, с точки зрения родителей, полезное, например ключ от родовой сокровищницы. Впрочем, для того что она сейчас задумала, никакие дополнительные ухищрения, помимо тех, что даны от природы, не требовались. Едва луч света упал на метку, как та вспыхнула зеленью и серебром, трон запылал яростным факелом, по потолку пробежали изумрудные волны.

– Я, Данаи Эсэра, дочь Изумруда, прошу и требую. Я, Данаи Эсэра, смертная женщина, слушаю и повинуюсь. Я отдаю свою судьбу в руки высших, чтобы они распорядились ею для блага Данаи, – на мгновение застыла, вглядываясь в никуда. Сейчас она видела маленький кусочек своего будущего (традиционно крайне неприятный кусочек), который непременно сбудется, если претендентка и в самом деле займет Изумрудный трон. Чуть вздрогнула, по щеке скатилась одинокая слеза. – Данаи Сойш. Иш-а-нараи.

«Во имя этого мира, да будет так. Я принимаю».

Голос ее был шепотом, но он эхом разнесся по гулкому помещению.

Леек вдруг понял, что в это мгновение над крышей Дворца Тысячи Домов формируется образ прекрасного драгоценного камня, а сам город издали кажется охваченным темно-зеленым пламенем.

Махараджани вернулась на свой престол.

Песчаные князья хором вздохнули. Шок проходил, и в сознании у них начинало прочно оседать понимание ситуации. Изумрудная Династия вернулась. Мало кто был от этого в восторге, и Леек не винил их. Папаша Эсэры, с какой стороны ни взгляни, мягко говоря, оставлял желать лучшего. И убили его собственные подданные не зря. А теперь вот появилась молодая дочурка с карманной армией... Если бы на той стороне находился сам Леек, то никому из их троицы не позволили бы уйти из зала живыми.

Посланник чуть шевельнул рукой, готовясь дать команду...

– Нет, – сказала Сэра. Тихо, но твердо. – Отец правил таким способом. Но не я.

Его рука вновь опустилась. Вряд ли кто-либо понял все нюансы этого обмена, но суть была ясна. Опять все застыли в неуверенности. Это были гордые люди. Сильные люди. Люди, знающие не понаслышке о тяжелых решениях. Они будут ненавидеть свой выбор, но доведут кровавое дело до конца. Это было написано на смуглых обветренных лицах.

Он боялся, что она сделает ошибку. Что начнет говорить о Набеге, об опасности, нависшей над миром. Начнет объяснять, убеждать, просить. Построит ситуацию так, будто вынуждает их принять свое правление, угрожая детскими сказками.

Глупец. Данаи Эсэре, махараджани Изумрудной Династии и правительнице Великой Пустыни, уроки управления собственным народом не требовались.

– Если верить моему верному другу и учителю, – едва заметный кивок влево; темный локон на мгновение коснулся бархатной щеки, – в последнее поколение Изумрудная Династия потерпела поражение в попытке исполнить долг перед Данаи.

Потрясение. На Данаи боготворили предков. Даже о врагах не говорили дурно, если те были мертвы. То, что сейчас произнесла Сэра, несмотря на безупречно вежливую форму, было смертельным оскорблением. Более того, она произнесла это махарадже. Самое страшное: это сказано о собственном отце.

– Кто-нибудь здесь думает, что Раджанину Тао можно не верить?

Тишина.

– Что ж, в таком случае мне не остается ничего иного, кроме как посвятить свое существование снятию этого позора с чести своего Дома. Кровью, если понадобится.

Тихий шелест – в ее пальцах вдруг появился тонкий, сделанный из цельного изумруда кинжал. Легендарный Дапаи Аш, «Честь Данаи», ритуальное оружие Династии, применяемое с одной и только с одной целью. Сердце Леека вдруг рухнуло куда-то ниже пола. О Высшие, как бессмысленно...

– Пусть тот, кто не считает более Дом Изумруда достойным находиться на этом троне, выйдет вперед и скажет слово. Данаи Сойш. Иш-а-нараи.

Она избавила их от необходимости пачкать руки. Одно слово – и девчонка все сделает сама. Леек медленно закрыл глаза. Эта – сделает. Эта – не отступится. И все в Зале вдруг отчетливо поняли, что так и будет.

Сколько родственников у этих людей погибло в застенках твоего папаши, девочка?

Тишина показалась горьким и соленым морем.

И никто не произнес ни слова.

Слезы текли по ее лицу, не скрываясь, драгоценные слезы пустыни, когда медленно-медленно убирала Данаи Аш в ножны.

– Данаи Сойш. Иш-а-нараи, иш-а-нараи. Я принимаю...

Купол содрогнулся от приветственных криков...

Виктория шла рядом с ним, нервно закусив губу, и любому взглянувшему на нее было ясно, заветным желанием девчонки в этот момент было дать деру. Чем дальше, тем лучше.

– Просто продемонстрируй им технику объединения, – в сотый раз объяснял Олег. – И постарайся не выглядеть слишком растерянной. Это даже ты можешь, я сам видел. Остальное уже сделано.

– Я не хочу! – в тысячный раз объясняла Виктория. Протест, вина, обида и страх смешались в этом детском выкрике, превратив его во что-то отвратительно напоминающее нытье. Она мысленно пинала себя за эти поскуливающие и плаксивые нотки, но предательский язык не желал слушаться, выводя все то же: – Я не хочу.

Кто-то в глубине ее мыслей устало вздохнул.

Олег вдруг резко остановился, и она замерла, глядя на его сжатые кулаки, на болезненно сведенные напряжением плечи. Дышал Посланник медленно и, судя по всему, считал про себя до ста. Без особого успеха.