Елена Асеева - К вечности

Не то, чтобы я ослаб, просто не мог стоять на ногах. В них не было мощи, даже мельчайшей силы. Казалось, они и вообще не умеют удерживать на себе вес, будучи по сотворению гибко-мягкими по всей длине. Вежды тот же миг подхватил меня на руки и всполошено переглянулся с братьями.

— Поставь! поставь, — тревожно продышал я.

Ибо знал, братья должны меня оставить на этой площадке, а сами уйти. Они должны меня оставить, абы я дождался старших Богов.

— Нет, ты не сможешь стоять, — заботливо произнес Вежды и нескрываемо нежно обозрел меня, стараясь той посланной любовью успокоить.

— Надо о том сообщить Родителю, — тотчас молвил Седми.

И вслед того величания… величания Родителя, в венцах братьев густо замерцали обода, дуги, камни их украшающие и символизирующие способности Богов. И если в венце Вежды особым сиянием наполнился глаз, окутанный багряными сосудами, белыми жилками, то в венце Седми россыпь рдяных искр заполонила овал в его навершие, и особой насыщенностью черного цвета блеснул грубо отесанный алмаз в венце Велета.

— Смогу! должен, — огорченно отозвался я.

Теперь боли почти не ощущалось в моей плоти, только изредка да в основном в нижних конечностях, а губы порой покалывало, словно мелкими остриями шипов.

— Должен, должен, — надрывно продышал я и туго сотрясся всем телом, ощущая в отношении себя негодование.

— Успокойся, наша малость, сейчас Родитель пришлет помощь, — вкрадчиво протянул Велет, оправляя на моей стопе полу плаща.

— Опять!.. Опять все не как у вас! опять… Смогу, — торопко проронил я, наполняясь гневом на свою так называемую неповторимость.

— Нет, нет, — с нежностью отозвался Вежды, и много бережнее, мягче прижал меня к своей груди, точно страшась отпустить… обронить. — Как у нас. Я тоже, мой милый, не смог стоять. Просто нижние конечности не успели зарядиться, и Перший, Небо, Дивный, Асил никак не могли меня поставить на ноги. Да и потом… после меня таковое также происходило.

— Происходило? — уже много ровнее повторил я, ощущая радость в том, что оказался таким не один.

— Происходило, — вельми горько дыхнул Седми.

И братья враз отвели от меня свои взоры, пытаясь скрыть промелькнувшие меж ними сравнения. Только скрывать не имело смысла, я уже уловил их мысли.

Я давно понял, что они втроем, находясь подле меня в дольней комнате на пагоде, припоминали погибшего Светыча. С коим, как им казалось, у меня было много общего. Может и было!..

Только Светыч слыл лишь Богом, всего-навсе лучицей моего Отца…

Я же всегда оставался много большим, чем просто Бог, Зиждитель, Господь.

Я всегда был Родителем!

Да и той самой отрешенности, что когда-то взрастил меж собой и Отцами, братьями Светыч, я бы себе не позволил. Я б никогда не допустил в себе али подле ростки той отчужденности, ибо оставался слишком чувствительным и слишком зависимым от любви себе подобных, без каковых не сумел бы даже дышать.

Яркая полоса, однократный разряд молнии, пронесся сквозь одну из спиц Коло Жизни, всколыхав и саму золотую поверхность, схожую с вязкостью структурированной гомогенной системы, и также резко сдержала свой полет в нескольких шагах от нас. В доли мига собравшись в небольшой по диаметру светящийся белым светом плоский диск. Это был круглый диск, перемещающий по своему окоему витиеватые серебристые отростки, словно шевелящиеся на плоти нервы. Из диска внезапно выплюхнувшись вылезли изогнутые, точнее даже зигзагообразные отростки, с тремя присосками в навершие. Тех отростков вылезло по меньшей мере с десяток так, что сам диск немедля стал дырчатым, и похожим на круг с восьмью загнутыми лучами, где, одначе, мельчайше сжатая средина все еще насыщенно блистала светом.

И тогда Вежды вновь принялся ставить меня на ноги, Велет поддерживать за плечи, а Седми снимать плащ. И стоило материи одеяния оголить мою плоть, как отростки диска торопливо вклинились в естество: плечи, шею, руки, спину и даже грудь, втянув в себя не только мясо, но и фрагменты нервов, сосудов, мышц, единожды своей силой удерживая меня в вертикальном состоянии. Я, право молвить, не мог опереться на ноги, но ноне умел передвигаться. Понеже стоило только мне о том помыслить, как диск мгновенно переместился вперед, потянув за собой отростки и вслед за ними меня. Теперь я был похож на куклу, подвешенную к ниточкам, управляемой сверху, кою величают… точнее величали земляне марионеткой. Однако в данном варианте, я передавал указания.

— Развернуться, — велел я диску и тот незамедлительно выполнил мои распоряжения.

А я много бодрее воззрился на братьев. Те в свою очередь приклонили предо мной головы и Вежды торжественно-звенящим голосом, в котором слышалось особое волнение, сказал:

— Ждем твоего решения, брат!

Боги не мешкая повернулись и по долгому лучу света, что рыхлыми клоками топорщился по окоему, подходя к самой площадке, направились на пагоду. Она висела недалече и купно объятая густыми сине-багровыми испарениями, глазела в мою сторону раскрытым клювом и, расположенными по правую и левую сторону от него, недвижно замершими черными зрачками. Длинные щупальца пагоды неспешно и плавно помахивали своими концами, тем поддерживая саму статичность судна, а в стеклянном корпусе иноредь рябили радужные всплески света, будто отражающиеся от плывущих туманностей и утаенных в них звездах. Братья вошли в судно Отца, и также синхронно, как дотоль они двигались, клюв сомкнулся. А потом из люков на меня полыхнуло золотое сияние, щупальца нежданно дернули пагоду на себя, отрывая его от края площадки. Космическое судно старшего Димурга резко развернулось и подталкиваемое щупальцами заскользило в синей марности космоса, наблюдаемо и степенно удаляясь от меня…

Удаляясь от Галактики Коло Жизни, путая свои щупальца в раскинувшейся позади нее ярко — зеленой эллиптической туманности, стремясь к соседней Галактике, стенки каковой были (и это я видел даже отсюда) тоньше молочной пленки.

Глава двадцать девятая

Одначе не прошло и пары дамахей (минут, как сказал бы люди, живущие по большей частью в Галактике Млечный Путь; часть, как сказал бы Родитель) между тем как пагода вошла в чревоточину и направила свой полет в Отческие недра и времени, что я остался на площадке, аки нежданно справа от меня появился Асил. Он возник так стремительно, что я вздрогнул, даже не приметив мелькнувшего сияния красной искры. И это хорошо, что меня удерживал диск, а то б я, непременно, упал. И плохо, что диск исполнял мои мысли незамедлительно, ибо меня тотчас закачало взад… вперед.