Александр Казанцев - Льды возвращаются

Босс сказал, что я должен участвовать в щекотливой операции Билла просто как журналист. Репортер ведь на все должен идти!..

Билл был из тех отчаянных парней, которые держат в страхе целые районы Чикаго или Нью-Йорка, навязывая испуганным клиентам свою «отеческую заботу», и если попадают в тюрьму, то лишь за неуплату налога со своих туманных доходов. Он гордился тем, что среди убитых им в перестрелках людей не было ни одного полисмена. Надо думать, что полиция отвечала ему столь же гуманным отношением, ибо к полученным им ножевым и огнестрельным ранам она отношения не имела.

Это был огромного роста сутулый детина, чем-то напоминавший чисто выбритую гориллу. Вместо левой руки у него был протез с железным крючком, который был очень опасен в драке, заменяя стилет. Но сейчас Билл уже не пользовался им, как в юности, а мирно и величаво восседал в своем фешенебельном оффисе в Даун-тауне, пде помещалась его Ассоциация безопасности, решительно навязывая свои услуги частной охраны магазинов и фирм от… молодчиков, получавших задание от него же самого или от его конкурентов. Охрана эта, конечно, оплачивалась по очень высоким ценам, устанавливаемым самим Биллам. Ныне гориллообразный и респектабельный Билл сидел перед аппаратурой диспетчерской связи на вращающемся кресле и отдавал хрипловатым голосам ясные распоряжения своим младшим помощникам, гангстерам и рэкетирам по одной терминологии или доверенным лицам по другой терминологии, более удобной для деловых людей.

Мне предстояло на этот вечер стать одним из таких доверенных лиц. Я знал, на что иду и ради чего…

Конечно, в этом шаге можно увидеть логический конец скользского и горького журналистского пути…

На улицах во всяком случае было достаточно скользко. Люди падали на льду, автомобили заносило при торможении, в завывании весенней вьюги в городских ущельях то и дело слышался визг сирены скорой помощи.

Однако скорая помощь требовалась не только незадачливым пешеходам. Помогать пора было всему человечеству. Дело складывалось скверно. Кончилась весна, скоро май, а снег едва лишь подтаял. Ледяная корка не сходила с земли. Многие верили, что Солнце остывало. О Страшном суде говорили как о ближайших выборах президента. Правительства, консультировавшиеся с благочестивыми советниками «SOS», объявляли свои страны на чрезвычайном положении.

В числе чрезвычайных мер, по крайней мере у нас, была и забота о повышении нравственности, поскольку на Страшный суд надлежало являться в «чистом белье».

Для проверки чистоты этого нравственного белья по инициативе Ральфа Рипплайна у нас со дня на день должна была быть введена полиция нравов. Ждали принятия билля о морали. Но так как в предвидении этого билля некоторые лица, чья мораль показалась бы на Страшном суде сомнительной, могли скрыться, то… позаботиться о них было поручено Биллу, в доверенные лица к которому я и попал.

Я отлично понимал, для чего я понадобился.

Мой кадиллак стоял перед баром «Белый карлик». Я должен был выйти из бара с дамой, которая, конечно, по-прежнему доверяла мне, по возможности напоив ее там «до отказа». Мне поручалось потам бережно усадить ее в машину… и незаметно уступить место за рулем Биллу.

Я мог вернуться в бар и дописывать свой репортаж… о сенсационном похищении мисс Лиз Морган.

Мы сидели с Лиз за стойкой и пили коктейль «Кровавая Мзри», эту дьявольскую помесь томатного сока со спиртом.

— Вспомнили обо мне, Рой? Не забыли, как делала вам предложение за стойкой, хотела выйти за вас замуж?… — спрашивала Лиз, глядя на меня сквозь недопитую рюмку с густо-красной жидкостью.

Лиз переменила прическу и, как всегда при перемене моды, мне это не нравилось. Удивительная вещь эти моды! Казалось бы, они придуманы для вящего обольщения мужчин, но именно им-то они поначалу и не нравятся. Только привыкнешь к платью-балахону или к туфлям с тяжелой, словно свинцовой, подошвой, к копне разноцветных волос на полове, к мертвенному цвету губ, только привыкнешь ко всему этому и женщины начнут тебе правитися даже и в таком виде, как все опять меняется: платья, шляпы, туфли, губы, волосы и даже цвет кожи, неприятно поражая неожиданностью красок, линий и форм… Что поделаешь! Приходится привыкать и к этому. Или я уже начал стареть?…

У Лиз была новая прическа, волосы хитроумно размещались вверху крыльями бабочки, напудренная шея была обнажена, и я заметил на ней тонкие морщины, которые когда-нибудь станут складками. Впрочем, едва ли природа успеет завершить свою разрушительную работу на этом недурном женском теле. Не знаю только, что или кто этому раньше помешает: тускнеющее Солнце или Билл с теми, кто его нанял?

Лиз делала мне предложение за стойкой… Но я сам еще раньше делал такое же предложение Эллен вот за этой самой стойкой бара, который тогда назывался ее «Белым карликом», а как-то иначе…

— К черту, Рой! Я уже больше не лезу за вас замуж. Я уже побывала замужем, черт меня подери!

— С тех пор, Лиз, вы, кажется, не перестаете пить?

— Не кажется ли вам, Рой, что это неплохой и доступный способ отстраниться от всеобщего сумасшествия?

— Вы позволите отвезти вас домой, Лиз?

— Позволю ли я? Я многое могу вам позволить, Рой… Можете везти меня хоть к дьяволу, если у него есть отель греха.

Я поддерживал Лиз под руку, вернее, Лиз попросту повисла на мне.

В таком неустойчивом виде мы выбрались в гардеробную, где смазливая девушка кинулась нас одевать. Лиз никак не могла попасть рукой в рукав манто и в конце концов ограничилась одним рукавом, волоча дорогой мех за собой по полу.

Я сунул девушке доллар на чай и подхватил свою словно борющуюся с призраком даму.

Мы вышли на освещенный подъезд. Снег искрился в лучах электрического света. Дюжий полисмен охранял порядок и благополучие платежеспособных джентльменов, посещающих «Белый карлик».

Мой кадиллак ждал нас.

За лимузином я увидел сутулый гориллообразный силуэт.

Все разыгрывалось, как по нотной партитуре.

Лиз никак не хотела садиться. А может быть, я делал слишком много суетливых и ненужных движений, мешая ей сесть в машину.

Думаю, что полисмен, Билл и его доверенные лица с изумлением смотрели за моими стараниями. Долго ли усадить подвыпившую даму в удобную машину?!

Но я рассудил иначе, и сначала сам залез через сиденье пассажира на шоферское место. Это была совсем не лишняя предосторожность, потому что Билл уже налегал на запертую ручку с наружной стороны, намереваясь сесть на мое место, как было уславлено.

Когда я сед за руль, Лиз без всякой помощи плюхнулась радом со мной. Теперь надлежало вставить ключ зажигания, открыть левую дверцу, посадить вместо себя Билла и идти в бар расписывать ужасы похищения гангстерами прекрасной Лиз.