Геннадий Ищенко - Тринадцатая реальность - книга закончена

- Ну и заключим, - согласился Ферри. - Главное, чтобы основная тяжесть войны легла на русских. Я ни минуты не сомневаюсь в том, что против трех держав Германия долго не выстоит. Разделить его после победы и решить вопрос с немцами навсегда! А потом можно будет заняться Россией. Какое бы они оружие ни придумали, армия у них давно не та, что была, а если ее еще ополовинят немцы...

- Ваше мнение, генерал? - обратился Гибер к военному министру.

- Если русские на это пойдут, то план жизненный, - ответил Легран. - Но могут и не пойти. Займы они возвращать не собираются, да и выплаты предложили только потому, что были уверены в том, что мы от них откажемся. И чем вы их привлечете? Перспективами расчленения Германии?

- А без России? - спросил министр колоний Александр Мелен.

- Одним нам это не по силам, - ответил генерал. - Вместе с англичанами можем победить при условии, что они к этому приложат все силы, а не станут прикрываться нами. Но это будет тяжелая война с большими потерями. Все наши планы строились из расчета, что воевать будут другие.

- Потеряем половину флота, - добавил министр флота адмирал флота Жорж Кремер. - И это при условии, что англичане выставят примерно такие же силы. Но у меня нет им большой веры.

- Что-то я не понял, о чем мы договариваемся, - сказал министр внутренних дел Пьер Рувье. - Если кто-то хочет, чтобы русские для нас дрались с немцами, то это глупость. И не нужно на меня так сверкать глазами. Я встречался с Вяземским и могу вам сказать, что это исключительно умный человек. Да вся деятельность Братства за тридцать лет его существования говорит о том, что в его руководстве дураков нет. Императора ставили они, поэтому он или тоже умен и заодно с ними, или находится под контролем. Обмануть их не удастся, купить - тоже. Так что давайте лучше вернемся к тому, как заставить воевать немцев.

- Вы бы лучше занялись поисками агентов Братства, которым так восхищаетесь! - с сарказмом сказал Ферри. - Это ваша прямая обязанность!

- Я займусь, - кивнул Рувье, - и даже найду, хоть вряд ли всех. Но для этого мне потребуется несколько лет. В двенадцати самых крупных городах, которые почти наверняка заминированы, проживают около девяти миллионов человек. Проверять придется каждого десятого, причем проверка должна быть... деликатной, а не допрос с пристрастием. Увы, быстро такое не сделаешь!

- Надо давить на немцев, чтобы выполнили все свои обязательства по договору! - предложил министр юстиции Эжен Фрейсине. - Пусть теперь начинают сами, а мы подключимся позже. С англичанами консультировались?

- Похоже, что они в растерянности, - ответил Гибер. - Ход с ядами, несмотря на всю его гнусность, был гениальным. Нас всех взяли за горло! По этой же причине вряд ли немцы поддадутся давлению. Какая война, если у них не будет тыла?

- А, может быть, нам у русских тоже что-нибудь отравить? - спросил Мелен. - Не на самом деле, конечно, а подготовить и пригрозить?

- У вас есть тридцать лет? - неприязненно спросил Бриссон. - Ну так и нечего предлагать ерунду! Они над своими ядами работали годами, а потом долго внедряли к нам людей. Причем не просто агентов, а специально воспитанных с детских лет фанатиков. Обычному человеку трудно отравить десятки тысяч человек и не соблазниться выдать свою отраву за вознаграждение. Если на таком поймают, с живых сдерут шкуру!

- Мы с вами сидим целый час, но так ни до чего и не договорились, - сказал Гибер. - Есть хоть у кого-нибудь дельные предложения?

- У меня есть одно, - сказал Фрейсине. - Оно жизненное, но никому из вас не понравится. Нужно собраться главам союза и России на конференцию и решить все самые важные вопросы. Обо всех материальных претензиях к русским придется забыть. Если им дать гарантии безопасности, они свою отраву уберут.

- Надеюсь, что это будет не единственное предложение, - вздохнул Гибер, - потому что я с ним к президенту не пойду.

Во дворце нам выделили только четыре комнаты, но каждая была в два раза больше трехкомнатной квартиры из прошлой жизни. Это было немного непривычно. Хорошо, когда у вас большая гостиная, но когда в спальне можно играть в баскетбол...

- Вам хорошо, а я в ней одна, - жаловалась нам Ольга. - В первые два дня вообще долго не могла заснуть. Единственная польза, что вам есть где бегать с вашей борьбой. Смотрите, узнают - засмеют. Статс-дама вся потная в штанах гоняет по спальне мужа-камергера!

- Меньше будут приставать, - сказала ей Вера.

- Это кто же к тебе приставал? - спросил я. - И почему я об этом узнаю только сейчас?

- А если бы сказала раньше? - спросила жена. - Неужели избил бы цесаревича?

- А ему фрейлин мало? - спросил я. - Как он к тебе приставал, надеюсь, не грязно?

- Зря ты о нем так говоришь, - ответила она. - Вот что ревность делает с самыми лучшими мужчинами. Он, если хочешь знать, с фрейлинами не флиртует, а за мной просто ухаживал, правда, очень настойчиво. Мне это не понравилось, и я ему так и сказала. Сама, мол, знаю, что умница и красавица, а для комплиментов у меня есть муж. Правда, он их редко делает...

- Так и сказала? - не поверила Ольга. - Врешь, наверное.

- Мы сегодня будем заниматься или болтать? - спросил я Веру.

- Наверное, уже хватит, - ответила она. - Лучше я уже драться не буду, поэтому время занятий можно сократить. А то действительно обрасту мышцами. Я пошла мыться.

Она вышла и через пару минут вернулась вместе с императором. Владимир Андреевич посмотрел на меня с веселым удивлением и спросил, чем это мы занимаемся.

- Шел мимо, и возник один вопрос, - объяснил он причину своего появления. - Спрашиваю у вашей матушки, где мой советник, а тут появляется это видение в крестьянской одежде. Мы, говорит, учимся драться. Странное занятие для статс-дамы, причем такой милой, вот меня и взяло любопытство, как у вас поднимается рука ее бить?

- Вообще-то, больше бью я, - сказала жена.

- Тогда беру назад свои слова насчет милой, - засмеялся он. - Показывайте, князь, или мне вас попросить еще раз?

Наверное, Веру вдохновило присутствие августейшего зрителя, потому что на этот раз она превзошла сама себя, и мне пришлось плохо, причем в самом прямом смысле этого слова. А вам бы было хорошо от удара пяткой в живот? Да, в борьбе жена обошла меня во всем, кроме силы.

- Тебе очень больно? - забыв об императоре, причитала она над моим телом.

Я свернулся калачиком и пережидал боль. Пресс я накачал хорошо, но и удар был изо всей дури. Я Веру так и тренировал, чтобы не намечала удары, а лупила. Раньше мне было нетрудно защититься, а свои удары я хорошо контролировал, но сейчас я не успел с защитой, а контролю силы я жену не учил. Бросить, что ли, к черту, эти занятия?

- Уже все, - сказал я ей и встал, стараясь дышать поглубже.