Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов
Неожиданно его охватило беспокойство от ощущения, что кто-то чужой появился рядом с ним. Он повернул голову, готовый к отпору чужака и увидел в шаге от себя Нардита, а за ним, словно фон театральной декорации, его экзотическую свиту.
Нардит как всегда в упор смотрел ему в лицо, но мгновением раньше Иван видел его плоский профиль с едва заметно выступающими чертами лица; Нардит явно наблюдал за радужным видением над озером. Но стоило только Ивану обратить на него свой взор, как лик Нардита неуловимо перетёк в полный анфас.
Они встретились взглядами.
Иван почувствовал, как у него вне воли глаза расширились и приняли незримый поток, исходящий от Нардита. Поток проник в его сознание и как будто стал оседать вниз: закружилась голова, занемела шея, напряглись плечи, неведомая сила коснулась груди и защемила в ней от ожидания чего-то важного и значительного для него. Голова наполнилась видениями и звуками, не имеющими отношения к тем, что бушевали вокруг него. И в том, и в другом как будто отсутствовала последовательность, и всё-таки они явно дополняли друг друга, обретали связи, наставляли и предупреждали, советовали и надеялись на его благоразумие…
Гигантская круто закрученная спираль поглотила, растворила и вовлекла в себя Ивана в стремительный полёт во времени. Мелькали знакомые и незнакомые образы людей, строений, пейзажей, но в каждом из них Иван видел себя, своё неизменное присутствие, и не как простого, пассивного созерцателя, а как непосредственного, активного участника стремительно сменяющихся эпизодов узнаваемых и неведомых событий.
Иван вздрогнул, когда моргнула на мгновение картина выходящего из озера острова со строениями, как он их успел рассмотреть до того, сменившаяся внезапной вспышкой яростного боя – стрельба, клубы огня, взрывы…
– КЕРГИШЕТ! – кричала и колотила Ивана в спину кулаками Шилема. – Ты на него не смотри! Не смотри! Отвернись!
– Да, да, – Иван провёл ладонями по лицу.
Нардит и его постоянные спутники исчезли, растаяв в сумеречном воздухе подобно облачку.
– Ты зачем на него так смотрел? Надо отворачиваться! – не унималась Шилема.
– Она говорит правду, КЕРГИШЕТ, – сказал Арно ровным голосом в противовес истерическому временницы. – Мы всегда так делаем.
– Не обязательно, – Хиркус протирал глаза. – Что в нём страшного? Посмотрит и уйдёт. Даже пожелает удачи.
– Не придумывай! – совсем иным, недовольным, тоном оборвал его Арно. – Как это он тебе? Так и говорит, мол, удачи, дорогой Хиркус?
– Да, Нардит скажет, – пробурчал дон Севильяк. – Как рыба в море. Как навозный жук…
Разговор о Нардите Иван слышал приходящим в его сознание словно издалека на фоне урчащего грохота и шума только что увиденной им схватки на земле и в воздухе.
– Друзья, помолчите! – наконец сказал он. – Не знаю, говорит ли Нардит, но он мне подсказал… Вернее, показал… У нас намечается весёленькое дельце… Фу!.. Сейчас соберусь. Он мне показал, что кто-то на нас скоро нападёт и нам придётся отбиваться не на шутку. Во всяком случае, это стрельба и … взрывы.
– Оттуда? – Арно показал в сторону остров, над которым угасало сияние, а сам он превращался в нелепое нагромождение каменных глыб.
– Нет! – подумав, решительно сказал Иван, так как что-то подсказывало ему это утверждение. – Как будто извне.
– Ты это, КЕРГИШЕТ, серьёзно? – Хиркус передёрнул плечами, показав своё сомнение. – Здесь? Взрывы?
– Да, здесь. С огнём и взрывами, – помрачнел Иван. – Будьте готовы, друзья.
Ходоки помолчали, переглядываясь.
– Да ладно тебе, Ваня, нас пугать, – расправил плечи и выпятил грудь дон Севильяк. – Что-то я сомневаюсь. Стрельба из автоматов, куда ни шло. Но гранат у нас нет.
– У меня есть две, – сказал Арно.
– У меня тоже в запасе парочка, – поделился Хиркус. – А как же?
– Я взял четыре, – полностью вытряхивая из себя наваждение от Нардита, сказал Иван. – Поживём, увидим. Вы лучше присмотритесь, там, на острове, кто-то есть живой.
– Правда, двигаются. Зверьё? – предположил Джордан.
– Ага! Вынырнули вместе с островом, – усмехнулся Хиркус.
– Жаль, бинокля нет, – посетовал Арно.
– Я свой отдал Уленойку, а взять другой не удосужился, – запоздало посетовал Иван.
Наступающие сумерки не давали возможности рассмотреть, что за живность обитала на острове или только что на него забралась.
Спустя некоторое время, осознав тщетность своих усилий увидеть что-либо, ходоки присоединились к женщинам, хоронящих своих подруг. Могилу в песке выкопали руками. Не глубоко, лишь бы покрыть тела погибших. Но и там уже стояла тонким слоем вода. Её прикрыли пучками сорванной травы. Провожая в последний путь, женщины заунывно пели, как можно было разобрать, по-русски, повторяя всего две фразы: – «Пусть вас там встретят» и: – «Ждите нас с миром».
Ночь наступила внезапно.
Звёзды, собранные в незнакомые созвездия, величиной в кулак, яркие и таинственные. Лёгкое, зыбким флёром, свечение над новорожденным островом. Тени на воде и немое молчание природы, ушедшей в себя и позабывшей о самой себе, или затаившейся перед новой выходкой, чтобы поразить нечаянных зрителей своими необузданными фантазиями.
Женщины, пугливо вглядываясь в неясное марево над озером, жались ближе к мужчинам. Сгрудились небольшим табором. Горел скромный костёр, скупо освещавший безрадостные лица ходоков.
Тяжёлый, суматошный, непредсказуемый, поставивший людей пока что в безвыходное положение, день, а точнее, целый период бодрствования, до предела насыщенный событиями, не очень приятными, заканчивался с наступлением ночи здесь, вдали от их родного времени и дома.
Дремали Джордан и Шилема. Джордан порой приоткрывал глаза, осматривался, будто проверял, все ли на месте, и его не бросили одного, вновь смежал веки. Шилема вздрагивала, взбадривалась, старалась показать себя готовой ко всему, но незаметно вновь впадала в полусон.
Женщины, пережив страхи, к вечеру, особенно после появления острова из пучины озера, а затем возникновения не из чего и исчезновения Нардита с вооружённой дубинками и копьями полуголой охраны, похоже, стали расставаться с гордой самостоятельностью и отчуждённостью к нечаянным спутникам. Сейчас они по мере возможности искали покровительства мужчин, пренебрегая, пожалуй, только Джорданом, не показавшегося им твёрдой основой, как защитник, да ещё Жулдасом, ревностно оберегаемого от посягательств со стороны Икатой.
Вообще, в команде Ивана начинала складываться пикантная обстановка, привнесённая женщинами.
Живописную группу представлял дон Севильяк и три женщины, расположившиеся вокруг него. Он сидел, широко раскинув ноги с закрытыми глазами. Женщины неподвижно смотрели в пламя костра. Одна из них, полноватая, но подвижная, со строгими чертами лица, охватила могучую руку ходока, будто всю свою жизнь знавала его, и теперь утверждала свою близость к нему. Подруги называли её усечённым именем Руссой от Харусса. Она выделялась ростом, крепкой фигурой и, по-видимому, обладала недюжинной физической силой и властным характером. Но сейчас она выглядела несчастной женщиной, искавшей поддержки и опоры в лице дона Севильяка. Рядом с ней
