Игорь Росоховатский - Прыгнуть выше себя

Счетчики космических излучений захлебывались неистовым стрекотом. Красные огоньки мигали во всех индикаторах…

— Еще минута — и будет поздно, — угрюмо напомнил Олег. Его взгляд был исполнен мрачной решимости.

Мария с силой оттолкнула его руку от пускового устройства генхаса, но это было излишним: генхас не работал, он был заблокирован направленным лучом.

Луч пробил защиту. Падали антенны. Обрушилась переборка. Мария чувствовала, что сознание мутится. Но прежде чем багровые кошмары погасили ее сознание, она успела передать еще раз:

— Требуем уважения к разуму.

Седьмому показалось, будто в его мозгу внезапно вспыхнул контрольный экран и зазвучал чей-то голос. Патрульный не различал слов, но голос был знакомым. Он пробуждал воспоминания. Седьмой вспомнил свою первую учительницу, вводившую в него У-программу: универсальный курс, который положено усвоить любому роботу — от нянечки и уборщицы до интегрального интеллектуала, прежде чем переходить к специализации. Ему не хотелось вспоминать содержание У-программы, более того — он знал, что эти воспоминания заблокированы, на них наложен запрет.

Но голос прозвучал еще раз, и Седьмому захотелось нарушить запрет.

Этого не полагалось делать, но почему-то — впервые за время существования — чем больше не полагалось, тем больше разыгрывалось любопытство. А уж если включалась программа любопытства, выключить ее, не удовлетворив, было не так просто. Она была предусмотрена еще в первичном программировании, аналогичном безусловным рефлексам человека. Создатели роботов считали ее очень важной, так как она способствовала познанию окружающего мира.

Терзаясь сомнениями, Седьмой попытался хотя бы вспомнить, кем именно наложен запрет. Оказалось, — новым братом.

Пойти еще дальше и сломать запрет, словно сургучную печать, патрульный не мог. Но голос не оставлял его в покое, вызывая все новые воспоминания, связанные с создателями. Особенно — с первой учительницей, познакомившей его с У-программой. Седьмой вспомнил, как однажды, когда он никак не мог усвоить шестого пункта и его уже хотели подвергнуть частичному демонтажу и переделке, первая учительница решительно воспротивилась постановлению школьного совета программистов. Седьмой случайно подслушал ее разговор с представителем совета. Они говорили о… да, да, об этом самом… о шестом пункте У-программы.

И неожиданно патрульный вспомнил содержание шестого пункта: «Соблюдение безопасности создателей при чрезвычайных обстоятельствах».

Седьмой почувствовал болезненный укол в то место мозга, где проходила линия энергопитания. Послышался голос нового брата:

— Прекрати вспоминать. В противном случае я отключу энергопитание мозга.

Седьмой вынужден был подчиниться, и кадры воспоминаний стали быстро гаснуть в сознании.

Но тут прежний голос зазвучал снова, и патрульный расслышал фразу. Она была подобна вспышке молнии, сваривающей огненным швом небо и Землю, на которой он родился из отдельных узлов и деталей. Она распахнула шлюзы памяти, ибо была мостом между всеми существами — естественными и искусственными. Она уравнивала их по единому принципу, напоминая о великом и бескорыстном Даре Создателей своим созданиям. Именно поэтому она ко многому обязывала и с нее начиналось приветствие патрульных:

— Требуем уважения к разуму.

И он наконец вспомнил содержание первого пункта: «Люди — главная ценность… Защитить их надо во что бы то ни стало…»

…Мария уже не слышала, как внезапно затихло щелканье счетчиков, не видела, как нарушился строй рыб-скорпионов, как семеро из них изгнали восьмого, а затем принялись восстанавливать Базу. Одновременно они сами преображались, принимая форму обыкновенных патрульных роботов…

Записки доктора Буркина

Меня зовут Михаил Михайлович Буркин — самые обычные опознавательные символы. И профессия у меня обычная — кибернопсихиатрия. Я лечу кибернетические устройства.

Правда, некоторые думают, что для этого я должен отличаться от всех остальных людей и обладать тем загадочным отклонением от нормы, которое называют «искрой божьей».

Но я не отличаюсь и не обладаю… Наоборот, пытаюсь потерять одно из специфично человеческих качеств, которым иногда, как болезнью, мы заражаем не только своих детей, но и создания наших рук…

Молоток

Это был серийный робот-ремонтник: яйцевидный корпус на шасси, под которым появлялись по выбору то подобия ног, то гусеницы, то колеса. «Мозг» размещался в средней части корпуса. От остальных односерийных близнецов робот отличался лишь номером — 78.

И вот этот самый 78-й взбунтовался. Он хватил кувалдой по корпусу другого робота и вывел его из строя.

— Не слушался меня, — доложил 78-й сменному инженеру.

— А почему он должен слушаться тебя? — Брови сменного, похожие на зубные щетки, подпрыгнули и застыли.

— Я объяснял им всем десятки раз: я отмечен, предназначен для особой миссии, меня переведут на другую работу, сделают начальником, — в совершенно несвойственной для робота манере затараторил 78-й. — Но до них не доходит. Возражают. Не слушаются.

Понятно, что после такой тирады 78-го сменный инженер вызвал меня.

— Как быстродействуешь? — по традиции спросил я у 78-го.

— Вполне налажен, — ответил он. — Узлы работают четко. Требую перевода на другую работу.

— Перестала нравиться профессия ремонтника? — спросил я.

— Она недостаточно сложна и трудоемка, — ответил 78-й. — Подходит для всех этих примитивов. Но не для меня. Я был отмечен создателями с момента выпуска.

— Твои создатели ничего об этом не говорили, — возразил я.

— Держат в тайне, — сразу же нашелся он.

— Где же ты хочешь работать?

Он даже подпрыгнул — так обрадовался. Какая-то деталь в его корпусе тоненько взвизгнула. «А не та ли самая? — подумал я. — Может быть, я напрасно теряю время на разговор? Следует просто тщательно осмотреть его, вскрыть и проверить отдельные блоки?»

— Хотел бы работать программистом, или водителем звездолета, или врачом, — зачастил 78-й.

— Ну что ж, возможно, ты прав, — сказал я. — Но сначала тебе нужно пройти медосмотр.

Я поставил его на проверочный стенд, выключил, снял защитные крышки «мозга». Открылось сложное переплетение линий микромодулей, квадраты печатных схем. Мне показалось, что в одном месте отпаялся медный проводок, обеспечивающий связь между зрительными и слуховыми участками. Осторожно потянул за него, убедился, что мои опасения напрасны. Квадрат за квадратом прощупывал «мозг», но не обнаружил неисправностей.