Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

Писатели-фантасты века промышленной революции завораживали читателя увлекательными перспективами освоения космического пространства, чудесными изобретениями, призванными коренным образом изменить быт людей, сценариями будущих политических событий. Технологический “Золотой век” оптимистов чередовался со сценами, нарисованными воображением скептиков — именно в начале прошлого века были заложены основы двух главных, по мнению Станиславе Лема, “проблемных полей” западной фантастики: конфликт человека и робота и цивилизация перед лицом катастрофы (причем рождение обоим дал один писатель[18]).

Удивительно, но в потоке “романов о катастрофе” мы снова не найдем искомого, сами катастрофы выходили одна другой эффектнее, но так и не нашелся писатель, рискнувший взвалить вину ев них на человечество.

А поезд прогресса уже летел вперед на всех парах. К середине двадцатого столетия появились другие проблемы, другие моды. Взрыв над Хиросимой 6 августа 1945 года подтолкнул мысль и воображение писателей-фантастов в ином направлении: стали появляться роман за романом, живописующие ужасы грядущей термоядерной бойни. Разные цели двигали писателями, от чисто коммерческого чутья до библейского предостерегающего гнева, но уже к середине шестидесятых количество неизбежно обернулось качеством: ядерным “грибком” стало трудно кого-либо удивить…

Менялись времена, и новые магниты притягивали авторов научной фантастики: перенаселение, государство-компьютер, параллельные миры, генная инженерия, А вполне реальная опасность необратимого засорения планеты, опасность, которую уже можно было разглядеть воочию, по-прежнему оставалась для фантастов в “слепой зоне” поисков, Вот уж воистину, чем славна история этой литературы, так это своими парадоксами!

Лишь в считанных книгах проскользнуло облачко тревоги. Мелкие, но эффектные штрихи встречаются в известном у нас романе Фредерика Пола и Сирила Корнблата “Торговцы Космосом” (1953; в русском переводе — “Операция “Венера”). Но лишь штрихи — волновали писателей, как мы знаем, вопросы совсем другого плана… За десяток лет до выхода в свет романа Кита Педлера и Джерри Дэвиса “Мутант-59”, также известного нашему читателю, английский писатель Джон Блэкберн описал первого “пожирателя пластмасс”, выпущенного на волю ученым-маньяком, бывшим нацистом (роман “Запах скошенного сена”, 1958). А в сатирическом произведении американца Уорда Мура “Зеленее, чем ты думаешь” (1947) новый тип удобрений вызывает нежелательные мутации; появляется “чертова трава”, уничтожающая все живое на Земле. До середины шестидесятых годов такие примеры можно было пересчитать по пальцам.

Произвели эти книги потрясение в умах? Вызвали тревогу у общественности, ученых? Нисколько. Даже известный роман патриарха английской фантастики Джона Уиндэма “День триффидов” (1951) был по инерции воспринят как еще один “роман о катастрофе”, явление, что и говорить, в британской литературе ординарное А ведь в книге была описана беда, явившаяся не стихийно, а вследствие слепоты человечества (в данном случае и в прямом и в переносном смысле)

Роман не был забыт: триффиды потрясали читателя художественно, книга была написана мастером и переиздается по сей день Однако тему никто не подхватил, и еще полтора десятилетия она будет пребывать на заброшенной периферии научной фантастики.

Тем временем отнюдь не периферийное место заняла проблема в реальной жизни. Джинн был выпущен из бутылки и принялся яростно мстить тем, кто по неразумению освободил его. Слово “природа” не зря женского рода — женщины не прощают безразличия. И восстают против насильников

Произнося сейчас слово “экология” (а ему уже более века), мы меньше всего склонны представлять себе продуманную, многосвязную и идеально функционирующую фабрику Природы, организованную миллионами лет поисков и экспериментов. Где каждый агрегат, самый последний винтик на своем месте и не способен выполнить полагающейся ему операции без тесного взаимодействия со всеми остальными. Где человек — мудрый, рачительный хозяин, ведущий учет каждому узлу, каждой детали.

Это видится в идеале, в какой-то розоватой дымке “Оперативная память” подсказывает другие видения.

Висящие над западными городами клубы смога. Чайку, а исступлении бьющую крылом… по воде — по нефтяной пленке, покрывающей океанские воды. Медицинские диаграммы, свидетельствующие о непрерывном притоке канцерогенов в океан, в атмосферу, в грунтовые воды, в пищу. Древесный срез, пролежавший в конверте с фотобумагой, на котором траурным кольцом отмечен 1945 год: деревья всего мира, оказывается, “помнят” первый ядерный взрыв.

Драматизм нынешней ситуации в том, что человечество уже не может полностью посвятить себя абстрактно-теоретическим исследованиям в экологии — молодой, бурно развивающейся дисциплине. На повестке дня срочные, требующие безотлагательного решения вопросы. Как приостановить процессы разрушения среды обитания, зашедшие в ряде случаев слишком далеко? Как спасти то, что еще можно спасти? Потому-то, произнося “экология”, мы все чаще подразумеваем совсем иное словосочетание — “экологический кризис”. А то и “катастрофа”.

Что толку теоретизировать о месте и значении для общего экобаланса планеты простенькой птицы — голубя перелетного, огромные тучи которого еще не так давно закрывали собою солнце? Выводов такого исследования уже не опровергнешь и не подтвердишь их практике — нет больше такого вида на Земле. И никогда не будет. Точно так же перешли в разряд “палеонтологии” олень вапити, желтоклювый дятел, луговой петух и десятки других видов. Бывших видов… И если не 1800 лет нашей эры в столетие исчезло о среднем две вида млекопитающих, то между 1800 и 1900 годами один вир исчезал раз в полтора года, а начиная с XX века — ежегодно. И столетий не понадобилось “прогрессу”, чтобы уничтожить то, что неторопливая, не упрямая эволюция лепила миллионы лет.

Экология сейчас означает все. Засоренный, становящийся ядовитым воздух. Планомерно уничтожаемый биофонд Мирового океана, фрукты и овощи, обработанные пестицидами, которые не только убивают вредителей прямо на глазах, но, возможно, незаметно от взора — наших детей и внуков. Один американский публицист горько сыронизировал по этому поводу, оказывается, уделять серьезное внимание экологическим проблемам стало первое поколение землян, в костях которого есть стронций-90, а в тканях — ДДТ…

Экология — это и разрастание оврагов, и истощение природных ресурсов. Хищническое вырубание древесины и смерть целых биологических видов. Это радиоактивные отходы, сбрасываемые куда угодно, и постоянный шум, травмирующий нашу психику, и гигантские свалки мусора — спутники любого крупного города. Человечество, не стоит забывать об этом, уже вмешалось в процессы, носящие глобальный характер, — так, например, по одним подсчетам средняя температура на Земле (высчитывается и такая!) лишь за семьдесят лет XX века поднялась на 1°С. Немного? Однако еще двух градусов окажется достаточно для того, чтобы начали таять полярные шапки. И прощай тогда Голландия и другие приморские страны[19]…