Николай Гуданец - Полигон

- Увидимся в девять часов, - сказала вполголоса официантка, покончив с расчетом.

- О да, конечно.

Когда она возвращала карточку, Кин не удержался от того, чтобы легонько пожать ее теплые пальцы, и почувствовал ответное пожатие, быстрое и крепкое.

Как-то раз один его приятель хвастался, что безошибочно распознает любовные стати женщины по ее рукам. Пожалуй, в этом есть зерно истины. У Ринты пальцы длинные и хрупкие, изящные нервные пальцы, некстати вспомнилось ему. Совершенно иные, чем у Стасии. Повернувшись, она протянула руку за карточкой Ронча, ткань блузки натянулась на груди, обрисовав напрягшиеся крепкие соски. У Кина стеснилось дыхание, угрюмая тяжесть набрякла в паху, он понял, что потаенная игра их рук также пробудила в женщине всплеск желания. Несколько мгновений длилось эротическое наваждение, как будто энергичные, горячие пальцы Стасии уже стискивают его затвердевший ствол, изнывающий в преддверии лона, заплутавший в его сочных шелковистых складках, и вот наконец он торжествующе замирает, смакуя решающий миг, упершись в тугое колечко входа.

Снова ее расфокусированный, словно бы близорукий лиловый взгляд скользнул по его лицу.

- До встречи, Элий.

- До скорой встречи, - откликнулся он.

Когда они с Рончем вышли из столовой, солнце скрылось за горной грядой, и в воздухе начали стремительно сгущаться сумерки. Складки ложбины заволокло молочной дымкой, над темными громадами гор проступили первые блеклые звезды. Ощутимо повеяло прохладой, и захотелось поднять забрало, чтобы вдохнуть полной грудью влажный вечерний ветерок. Досадно и нелепо, что за такое обыкновенное крохотное удовольствие на Тангре можно поплатиться жизнью.

- Это добро куда денем? - осведомился Ронч, похлопывая ладонью по болтающемуся у него на боку криостату.

- Пусть постоит пока у меня. Думаю, завтра Зига восстановит файлы, и мы вернем голову в лабораторию, - ответил Кин, сворачивая на дорожку, ведущую к его дому.

Войдя следом за Кином в комнату, квадр-офицер поставил криостат в угол и вздохнул с облегчением, увесистый ящик успел ему надоесть.

- Ладно, я пойду, счастливо оставаться, - сказал на прощание он. - Как говорят у нас на Эргасте, желаю пышной ночи.

Ронч произнес это с неподдельным дружелюбием и теплой простотой. Любого другого на его месте Кин не преминул бы одернуть, однако тут у него просто язык не повернулся.

- Уж я постараюсь, - пообещал он.

Ухмыльнувшись в седые усы, Ронч крепко пожал Кину руку и оставил его в одиночестве. Избавившись от бронекостюма, первым делом Кин отправился в санузел, помочился и смыл с крайней плоти клейкую слизь, которую оставило по себе отхлынувшее возбуждение. Затем долго плескался под душем, потом вернулся в комнату, бросился на тахту и растянулся навзничь, подложив руки под голову. Его окутало ощущение мягкой свежести, приободрившийся, он принялся намечать рабочий план завтрашнего дня.

Прежде всего надлежало после завтрака устроить изовравшейся скотине Тарпицу крепкий разнос по всем статьям, чтобы деморализовать его окончательно. Кроме того, до сих пор никак не доходили руки найти через базу данных фабра с замазанным глиной номером, который нагнал на него страху позавчерашним вечером. Скорее всего фабром управлял покойный Харагва, и, когда биоробот получил команду открыть огонь, в его мозгу началась сшибка. Вряд ли получится выяснить подлинные причины случившегося, но так или иначе надо наведаться к Мерстону еще раз и вволю покопаться в лабораторном сервере. А самое главное, Зига обещал к утру восстановить раздрызганные файлы, извлеченные из головы мертвого фабра. Тогда должно выясниться наконец, кто именно повинен в трагической стычке. Если худшие подозрения Кина получат документальное подтверждение, в Генштабе разразится настоящая буря, и концерну "Биотех" не избежать крупных неприятностей.

Модуль очередного межзвездного челнока приземлится в космопорту послезавтра вечером, и можно будет с чистой совестью отправляться на нем восвояси. Довольно, он сыт по горло приключениями на этой планете. И без того уже он сделал много, очень много, гораздо больше, чем ожидал. Обезвредить вражеского шпиона пока не удалось, но никто не поставит этого Кину в вину. Выяснить, кто скрывается под кличкой Туман, легче всего через агента в имперском разведцентре на Демионе. Рано или поздно это произойдет.

Внезапно его мысли перескочили на доктора Мерстона. Классический образчик ученого чудака, совершенно перекрученный узлом невротик. Досье без сучка без задоринки, жизненный путь зияет отменно скучной гладкостью. Мерстон, как и безвременно почивший Харагва, холостяк, но не имеет ни малейшей склонности к загулам. Невесть почему на руководящие посты в концерне выдвигают исключительно неженатых людей, прямо-таки монашеский орден с научно-производственным уклоном. Впрочем, нет ли здесь путаницы между причиной и следствием? Ни один семьянин не станет просиживать в лаборатории с утра до поздней ночи без выходных, соответственно, быстрой карьеры ему не сделать.

Обволакивающий покой потихоньку сгущался, и Кин был близок к тому, чтобы задремать и осрамиться проспав свидание. Спохватившись и скосив глаза н стенные часы, он увидел, что уже половина девятого! Резко вскочил с тахты и проделал несколько гимнастических упражнений для вящей бодрости, затем надел свежее белье и облачился в строгий партикулярный костюм.

Пройдя по коридору в левое крыло дома, он деликатно постучал в дверь семнадцатой квартиры.

- Входите, открыто, - послышался голос Стасии.

Кин вошел в квартиру, чья планировка была точным зеркальным отражением той, которую отвели ему. Отведя рукой шуршащую завесу из пластмассовых бусинок, он ступил на искусственный мох и повел глазами вокруг, свыкаясь с полумраком, разбавленным мягким рдеющим светом от ночника в дальнем углу.

Стасия полулежала на тахте в длиннополом цветастом халате, поджав под себя босые ноги. Впервые Кин увидел ее без парика. Собственные волосы у нее оказались светло-русыми, очень коротко подстриженными, отчего она походила на подростка, и в сочетании с телом зрелой женщины это выглядело неожиданно волнующим, донельзя притягательным. То, что она решилась принять гостя в домашнем халате, пускай экзотичном и явно недешевом, недвусмысленно предвещало, чем закончится визит.

На квадратном столике перед тахтой стояли бутылка вина, два бокала и раскрытая коробка конфет. При взгляде на притулившийся рядом с бутылкой букетик искусственных цветов в хрустальной вазочке Кина слегка покоробило: имитация живых цветов, будь то пластмассовая или голографическая, всегда представлялась ему дурным тоном. Впрочем, ожидать безукоризненного вкуса и особенной утонченности от любовницы на один вечер вряд ли уместно, подумал он.