Григорий Гребнев - Серебряный век фантастики (сборник)

– Ты можешь.

– Приятно слышать. Каким образом?

– Представь, что у тебя заболело растение…

– Какое?

– А черт его знает. Я же не ботаник. Просто растение. Стебелек и два листка…

– Исчерпывающе. А что с ним?

Юниор объяснил. Отец сказал:

– Тебя бы на такую диету – у тебя не только листки пожелтели бы, но и корень. Свет, вода – прекрасно, но ведь в этом стерильном песке ему есть нечего! Хорошо еще, что он столько продержался. Ему нужны удобрения. Знаю, что у тебя их нет. Ничего. Вы с Умником сделаете. Слушай меня…

Восприятие было слабым, но отчетливым. Юниор прослушал краткую лекцию по химии. Поблагодарил. Отец сказал:

– Вижу, твое мировоззрение несколько изменилось.

– Да, – ответил Юниор кратко.

– Рад. Теперь у меня просьба к тебе. Только не удивляйся. В трюме, где смонтирован Комбинатор Георга… Тебе придется войти туда… там, в одной из кабин «Анакола»…

– Там ничего нет, папа, – прервал его Юниор. – И никого. Зоя лежит в реаниматоре. Не потому чтобы еще была надежда. Просто я не нашел более… более удобного для нее места.

– Как это случилось?

– Нет, папа. Ты мне скажи: как это случилось? Чтобы нормальная, живая женщина, прекрасная женщина (последних слов он вовсе не хотел говорить – они вырвались сами)… помимо своей воли оказалась усыпленной на борту корабля, причем я тоже не знал об этом совершенно ничего… Мы что, вернулись в средние века, в какие-то пятнадцатые – двадцатые?

– Ответить просто, хотя и трудно, – услышал он Сениора. – Георг… Легко определить, где кончается посредственность и начинается безумие. Но кто возьмется точно провести границу между гениальной и сумасшедшей идеей? Сколько раз одна принималась за другую… А суть вот в чем: Георг слишком много работал над проблемой комбинирования человека, когда все прочее было уже готово. Он делал раз, третий, двадцатый – получались физически точные копии, но человека не возникало. Наверное, не все кончается даже на атомном уровне… Ему же казалось, что все вот-вот получится, нужно только хотя бы несколько недель абсолютного покоя для работы, чтобы ухватить ускользающее звено. Но этого покоя у него не было. Ему мешали. Ты догадываешься кто.

– Зоя.

– Даже не столько она, сколько мысли о ней, боязнь за нее, за их отношения, за будущее…

– Она говорила.

– Он не мог сделать того, что сделал бы на его месте другой: отправить ее на месяц-два развлекаться в хорошей компании в Океанию или еще куда-нибудь. Мысли о ней, ревность не дали бы ему провести спокойно даже несколько часов, где уж – недель.

– И он осмелился…

– Если бы он предполагал!

– Я так и подумал, – медленно сказал Юниор, и его слова, преобразованные мозгом в импульсы параполя, мгновенно преодолели неизмеримые пространства, чтобы четко прозвучать в сознании Сениора. – Это было лучшее для него в любом случае. Даже если бы Зоя осталась в живых. Она…

– Я понимаю, – услышал он. – Наверное, никто из вас не виноват. Не она, во всяком случае.

– Я не оправдываюсь. Но если бы я хоть знал, что его опыты с людьми неудачны…

– Этого никто не знал. Георг ведь был уверен, что окажется на месте испытания раньше тебя: его должны были, вместе с комиссией, везти прямым рейсом, тебе же предстояли испытания монтажа при сопространственных переходах. Он думал встретить жену там и, пользуясь таким несколько экстравагантным способом ее прибытия, признаться в поражении, сведя все к шутке: это, мол, пока единственный способ, какой он смог найти, чтобы в его системе возник человек. Он, как ты помнишь, честолюбив и самолюбив.

– Хорошо. Закончим об этом.

– Когда ты собираешься домой?

– Не знаю. Вот подрастет мой стебелек…

– Теперь ты понял?

– Прости меня за глупости, какие я говорил тебе раньше… и какие не говорил, но думал.

– Отпускается тебе. Что же, согласен – можешь не торопиться, Дальнюю я извещу. Если только нет никаких надежд относительно Зои.

– Умник говорит…

– Умник – еще не главный медик планеты. Я имею в виду Землю. Правда, таких прецедентов и у нас еще не было, а те, кто может куда больше нас, пока, к сожалению, нами пренебрегают. И все же я посоветовал бы тебе…

– Увезти росток с собой? Но какой смысл…

– Нет, сын. Ни в коем случае. Его место, а может быть, и твое – там. Но сюда надо хотя бы доставить Зою. Пусть ничего нельзя сделать, но даже покоиться она должна здесь. Историю новой планеты не надо начинать с могил. Лучше – с новой жизни, хотя бы и с такой: стебелек и два листка.

– Как мне оставить его?

– Ну уж это ты мог бы и не спрашивать. Минимальный купол – воздух, вода, простенький автомат для регулировки. Маяк – чтобы потом не искать планету долго. Умник подскажет, какой энергоблок лучше и проще демонтировать и потом собрать на планете, чтобы питать весь этот агрегат. Росток доживет. Быть может, он встретит тебя уже деревцем. А я в обратный путь дам тебе столько всяких семян… Однако давай заканчивать, сын, я устал. Уже не те силы.

– Прости, папа. Я просто не знал, что оказался в нашем пространстве. До сих пор не понимаю, как это случилось.

– Да, странно. Но со временем наверняка станет ясным и это…

Прошло три дня, пока им с Умником удалось составить такую комбинацию по рецепту Сениора, что при ее контрольном анализе гриб не нашел к чему придраться. Полученным порошком Юниор осторожно посыпал песок вокруг стебелька, уже склонившего макушку. Полил водой. Отступил на шаг.

– Надеюсь, это тебе понравится, малыш, – сказал он растению.

– Да, – подтвердил кто-то сзади. – Это ты сделал вовремя. Теперь он выправится.

Юниор резко повернулся.

На песке сидел человек.

Человек? Да, несомненно. И все же… Нет, человек, разумеется. Но – не наш. Не нашего корня. Не с нашей планеты. Хотя – не умею я распознавать людей, – подумал Юниор мимолетно и горько. – Кто же он? Глупый вопрос… На этой планете людей нет, как и жизни вообще, да и будь они – кто из них мог бы одолеть непроницаемую броню купола, подойти без удивления, страха или враждебности и заговорить так, словно они давно знакомы, заговорить на языке людей? Нет, это мог быть только тот, с кем Юниор надеялся встретиться – когда-нибудь.

– Здравствуй, Курьер, – сказал он.

– Да, вы почему-то называете меня так, – ответил человек серьезно, – хотя я в другом ранге: я Эмиссар.

– Я думал, что мне долго придется разыскивать тебя.

– И опять вы неправильно воспринимаете положение. Нас не надо разыскивать: это бесполезно. Вы можете только быть готовыми к встрече с нами – или не быть. А приходим мы сами – когда нас посылает Мастер. Вот как меня сейчас.