Эндрю Свонн - Кровавый рассвет

Когда ей протянули электронное стило и попросили поставить свое имя, она подписалась: «Джон Смит».

Эйнджел вошла в комнату и, заперев за собой дверь, рухнула на кровать.

— Что б тебе гореть ярким пламенем, Байрон.

Мистеру Кею, ее единственному союзнику в этом деле, пришел конец. Теперь она чувствовала себя одинокой, как никогда.

Эйнджел долго лежала в постели, уставясь в потолок и дрожа всем телом. Она была слишком измучена, но нервное напряжение не позволяло расслабиться. Мысли ее заклинило, и они вращались вокруг одного и того же. Только к полудню она почувствовала себя достаточно спокойно, чтобы сделать то, что должна была сделать.

Первым делом Эйнджел позвонила Де Гармо, своему адвокату. Конечно, в воскресенье в офисе его не оказалось, но он оказал ей большую услугу тем, что включил ее имя в список тех абонентов, звонки от которых его домашний видеоком пропускал в любое время дня и ночи.

Понадобился только один гудок, чтобы в трубке раздался его взволнованный голос.

— Мисс Лопес, Эйнджел… вы в порядке?

Эйнджел рассмеялась, потому что ничего более подходящего придумать не смогла и только коротко ответила:

— Я жива.

— Полиция…

— … разыскивает меня, не так ли?

Де Гармо кивнул:

— Я говорю о детективе Уайте.

— Ладно, но пока воздержитесь от сообщений, где я нахожусь.

— Я учту это, но считаю своим долгом дать вам совет…

— Оставьте ваши советы при себе. Вы мне нужны для того, чтобы кое-что сделать для меня.

— Например?

Эйнджел внезапно ощутила какую-то непонятную пустоту, приближение финала. Помешкав несколько мгновений с ответом, она произнесла:

— Прах Байрона…

Не закончив мысли, она судорожно глотнула воздух.

— Да? Он у меня. Я ждал…

— Займитесь этим сами. Хотите похороните, хотите спустите в канализацию, меня это не волнует. Да, и не забудьте пригласить его остальных наследников.

— Вы действительно этого хотите?

Эйнджел закрыла глаза и кивнула:

— Мне не нужна даже малая толика этого.

— Это все?

— Нет. Моя соседка по комнате, — ее зовут Лей Нуйджен, — находится в лечебнице Святого Луки. Я хочу, чтобы вы позаботились о расходах на ее лечение и рассчитались за операцию, лекарства и все прочее.

Адвокат кивком выразил согласие.

— И последнее, мне нужно, чтобы вы перевели мои деньги.

Эйнджел извлекла из кармана черную пластиковую карточку, полученную от Тетсами.

— Речь идет о банке в Цюрихе…

После разговора с Де Гармо она связалась с Международным аэропортом Фриско и заказала билет на ночной, двенадцатичасовой рейс до Торонто. Торонто был вполне подходящим местом, поскольку находился за пределами страны и попасть туда Эйнджел могла минуя паспортный контроль. В Торонто, как она полагала, с имеющимися у нее деньгами она подмажет любую лапу, чтобы справить себе какое-нибудь, все равно легальное или нет, удостоверение личности, которое откроет перед ней любые двери.

Она вступила на опасный путь, и теперь нужно было сматываться во что бы то ни стало.

Эйнджел вытащила билеты и посмотрела на них. Денверская игра должна состояться в три часа. У нее было место в ложе, недалеко от пятидесятиярдовой отметки на поле. Эйнджел испытала минутное колебание, раздумывая, насколько разумна идея отправиться туда. Конечно, она могла бы затаиться и ничего не предпринимать до полета. Но она знала, что если не избавится от информации Байрона сейчас, то всю оставшуюся жизнь будет озираться по сторонам. Если удача не покинула ее, то все думают, что она является обладательницей единственной копии. Сейчас, когда организация Тетсами рухнула, возможно, так оно и есть. Раз так, то после передачи сведений, ни у кого не останется причины преследовать ее.

Во всяком случае, искать ее на другом континенте не будут.

Если она не сбросит карточки сейчас, то скорее всего, не доживет до выборов или просто свихнется.

В три часа пополудни новый автокэб доставил ее на бульвар Хантерс Пойнт. Это, правда, вовсе не означало, что Эйнджел хотелось пройти пешком несколько оставшихся до стадиона километров, просто окрестности, прилегающие к Бейвью, были запружены транспортом.

Она шла вдоль дороги и поглядывала на автомобили. На протяжении многих километров дорога была забита моро, плотно оккупировавшими караваны, пикапы и старые латиноамериканские лэндроверы. В один пикап цвета детской неожиданности с наспех сооруженными скамейками набилось, по меньшей мере, с дюжину грызунов. В воздухе витал тяжелый запах алкоголя и возбуждения. Бело-синий символ «Землетрясения» с изображением молнии гордо развевался на флагах и флажках, которыми были украшены автомобили, окна домов и улицы. На глаза ей даже попался ягуар, выкрасивший шерсть на груди в цвета любимой команды.

Раздавались вопли, хохот, словом, царила нормальная суета, характерная для любой большой игры.

Но эта игра не была похожей на все остальные большие игры.

Двигаясь вдоль улицы гораздо быстрее автомобилей, Эйнджел в этой веселой кутерьме замечала некоторые признаки нервозности и напряжения. Дело было даже не в том, что фанаты в этот день казались более шумными и голосистыми, чем обычно. Несколько раз до ее слуха долетал звук разбившегося стекла. Время от времени на тротуар вылетали различные предметы — пустые банки из-под напитков, туалетная бумага, еда, какие-то тряпки, однажды она даже видела, как из машины выбросили чем-то неугодившего пассажира.

Дело было даже не в том, что количество постовых транспортной полиции в два раза превосходило обычное их число в такие дни, а полицейские в лениво перемещающихся патрульных машинах были облачены в полное боевое снаряжение, хотя их коллеги на улицах были одеты как обычно.

И не в том, что свыше дюжины вертолетов агентств видеоновостей, подобно стае саранчи, кружащейся над полем с поспевающими хлебами, зависли над Хантерс Пойнт.

Наиболее красноречивым знаком, отличающим этот матч от ему подобных, знаком, предвещающим беду, было нечто, бросившееся ей в глаза среди болельщиков пинков. Футбол моро привлекал много болельщиков из числа пинков. Можно даже с уверенностью сказать, что он существовал на деньги людей. Примерно, половина прибыли, получаемой стадионом «Хантердром», поступала от зрителей-пинков.

Улица, ведущая к стадиону, на несколько миль была запружена транспортом. Только на последнем участке пути Эйнджел заметила три автомобиля, набитых пинками, но ни в одном из них не увидела радостных, возбужденных в ожидании предстоящего зрелища лиц. Машины ехали с задраенными окнами и дверьми, напоминая Эйнджел танки, направляющиеся в зону боевых действий.