Клиффорд Саймак - Всякая плоть - трава

- И за это платят?

- Да, и неплохо. Прожить можно.

- А для чего это все?

- Мы не знаем, - сказал Элф. - Не то чтобы никто ни разу не спросил.

Но тут такое условие: когда поступаешь на работу, тебе не объясняют, что к чему. Наверно, они проводят какой-то эксперимент. Я так думаю, за этим стоит какой-нибудь университет или научно-исследовательский институт. Нам объяснили, что если мы будем знать, в чем суть, это повлияет на ход нашей мысли. Невольно станешь подгонять свои рассуждения к конечной цели эксперимента.

- Ну, а результаты?

- Нам не говорят. Для каждого, кто вот так сидит и думает, существует особый план, но если знать его заранее, это может помешать развитию мысли.

Сам того не замечая, начнешь подстраиваться к схеме, соблюдать какую-то последовательность или, наоборот, попробуешь вырваться из рамок. А когда не знаешь результатов работы, нельзя угадать основную схему и нет опасности, что она свяжет твою мысль.

Мимо по улице покатил грузовик, в тишине "Берлоги" его громыхание показалось оглушительным. А когда он проехал, стало слышно, как о потолок бьется муха. Те, кто занимал отгороженный столик у входа, видно, ушли или по крайней мере замолчали. Я обернулся, поискал глазами Гранта - его не было. Тут я вспомнил, что с самого начала не увидел его в "Берлоге". Что за чудеса, ведь я только что дал ему доллар!

- А где оно находится, это ваше заведение? - спросил я.

- В Гринбрайере, штат Миссисипи. Захудалый такой городишко. Вроде Милвилла, пожалуй. Даже не город, а так, поселок - тишина, пылища, жарища.

Ох, и жарища - прямо пекло! Но у нас в здании воздух кондиционированный. И вообще не дурно.

- Захудалый городишко, - повторил я. - Чудно что-то, неужели для вашего заведения не нашлось места получше.

- А это маскировка, - сказал Элф. - Чтоб не было лишнего шуму. И нам велено держать язык за зубами. Для секретной работы лучшего места не придумаешь. Никому и в голову не придет искать такую лабораторию в какой-то богом забытой дыре.

- Но ты ведь приезжий...

- Ну, ясно, потому меня туда и взяли. Они не хотят брать на работу много местных жителей. Считается, что у людей, которые выросли в одних и тех же условиях, и мысль работает почти одинаково. Так что там охотно берут приезжих. В этой лаборатории куча всякого пришлого народу.

- А раньше что было?

- Раньше? А, со мной-то. Чего только не было. Шатался по свету, валял дурака. Нигде подолгу не застревал. Поработаю недели две в одном месте, перекочую немного подальше - там месячишко поработаю. В общем плыл по воле волн. Бывало, когда оставался без гроша, а лучшего ничего не подворачивалось, так и с бетонщиками спину гнул, и посуду в ресторане мыл.

Месяца два служил садовником в Луисвиле, у одного земельного туза. Был одно время сборщиком помидоров, но на такой работе живо с голоду подохнешь, пришлось двинуться дальше. Словом, чего только не перепробовал.

А в Гринбрайере вот уже одиннадцатый месяц.

- Ну, это рано или поздно кончится. Соберут они там все данные, какие им требуются, - и крышка.

Элф кивнул.

- Да я и сам понимаю. А обидно! Лучшей работы у меня не было и не будет. Так что ж, Брэд? Поедешь со мной?

- Надо подумать, - отвечал я. - А ты не можешь тут задержаться не на день-два, а немного подольше?

- Пожалуй, это можно, - сказал Элф. - Отпуск у меня на две недели.

- Съездим на рыбалку, хочешь?

- Отлично!

- Тогда давай завтра утром и отправимся, ладно? Двинем на недельку на север. Там, думаю, сейчас прохладно. Я прихвачу палатку и всякую походную снасть. Поищем такое местечко, где водится лупоглаз.

- Здорово придумано!

- Поедем на моей машине.

- А я куплю бензин, - предложил Элф.

- Что ж, купи, - сказал я. - Мои финансы такие, что спорить не стану.

3

Если бы не фасад с колоннами да не плоская крыша, обнесенная ослепительно белой балюстрадой, дом Шервудов был бы очень обыкновенным и даже унылым. А ведь когда-то я воображал, что это самый красивый дом на свете. Но уже лет шесть, а то и семь прошло с тех пор, как я был здесь в последний раз.

Я остановил машину, вылез и постоял минуту, глядя на дом. Еще не совсем стемнело, четыре высокие колонны чуть поблескивали в последних отсветах угасающего дня. С этой стороны все окна были темные, но я видел, что где-то в задних комнатах горит огонь.

Я поднялся по отлогим ступеням, пересек веранду. Ощупью отыскал и нажал кнопку звонка.

В прихожей раздались торопливые женские шаги. Наверно, миссис Флаэрти, подумал я, экономка. Она ведет здесь хозяйство с тех самых пор, как миссис Шервуд ушла из этого дома и не вернулась.

Но мне открыла не миссис Флаэрти.

Дверь распахнулась - и вот она стоит на пороге, уже совсем взрослая, уверенная в себе и ещё красивее, чем прежде.

- Нэнси! - вырвалось у меня. - Да ведь это Нэнси!

Совсем не те слова, что нужно, но у меня не было времени подумать.

- Ну да, Нэнси. Что тут такого удивительного?

- Я думал, тебя здесь нет. Когда ты вернулась?

- Только вчера, - сказала она.

Мне показалось, она меня не узнала. Но понимает, что это кто-то знакомый. И пытается вспомнить.

- Чего же мы тут стоим, Брэд, - сказала она (стало быть, узнала!).

Входи.

Я переступил порог, она закрыла дверь, и вот мы стоим в полутемной прихожей и смотрим друг на друга.

Она протянута руку и коснулась отворота моей куртки.

- Мы так долго не виделись, Брэд. Как ты живешь?

- Прекрасно, - сказал я. - Превосходно.

- Говорят, тут почти никого не осталось. Почти никого из нашей компании.

Я покачал головой.

- Ты говоришь так, будто рада, что вернулась.

Она засмеялась-легко, мимолетно:

- Ну, конечно, рада!

Смех был совсем прежний: так свойственная ей мгновенная вспышка искрометной веселости.

Послышались шаги.

- Нэнси, - окликнул чей-то голос, - кто там пришел? Малыш Картер?

- Разве ты пришел к папе? - спросила Нэнси.

- Я к нему ненадолго, - сказал я. - Потом ещё поговорим?

- Да, конечно. Нам есть о чем поговорить.

- Нэнси!

- Да, папа.

- Иду! - отозвался я.

И пошел к темной фигуре в дальнем конце прихожей. Шервуд распахнул дверь комнаты, повернул выключатель.

Я вошел, и он затворил за мною дверь.

Он был высок ростом, плечи очень широкие, изящно вылепленная голова, аккуратно, почти щегольски подстриженные усы.

- Мистер Шервуд, - сказал я со злостью, - я не малыш Картер. Я

Брэдшоу Картер. Для друзей - Брэд.

Злиться было довольно глупо, да, наверно, и не из-за чего. Но уж очень он меня взбесил там, в прихожей.

- Извини, Брэд, - сказал он теперь. - Никак не укладывается в голове, что все вы уже взрослые - и Нэнси, и ребятишки, с которыми она дружила.