Алексей Калугин - Там (Город крыс)

Подошедший поезд занял не более трети всей протяженности платформы, из чего можно было сделать вывод, что прежде, когда люди чаще покидали свои дома, по линии монорельса ходили более длинные составы.

Одновременно с шипением пневмопривода, открывшего двери поезда, в вагоне прозвучал ровный, напевный голос, непонятно к кому обращающийся. О чем шла речь, Блум не расслышал. Он уловил только окончание короткой фразы, в которой был назван номер улицы, где находилась станция.

Примерно через полминуты двери вагона снова закрылись и, покинув станцию, поезд исчез в туннеле.

Не успел ещё затихнуть шум удаляющегося поезда, как из того же туннеля послышался встречный гул.

Окна и двери вынырнувшего из туннеля поезда промелькнули перед глазами Блума смазанной полосой яркого света.

Сообразив, что поезд остановится у начала платформы, Блум побежал следом за ним.

Он догнал последний вагон как раз в тот момент, когда поезд полностью остановился и створки дверей с легким шипением разошлись в стороны.

– Внимание! Станция «Шестьдесят третья улица»!

Голос, прозвучавший в вагоне, был ровный и, в отличие от голосов тех роботов и автоматов, с которыми Блуму доводилось общаться прежде, абсолютно невыразительный.

Придержав створку двери рукой, Блум опасливо заглянул в вагон. Он посмотрел налево, направо, затем поднял взгляд к потолку.

– В каком направлении следует поезд? – спросил он в пустоту, так и не сумев определить, где находится голосовой модулятор управляющего вагонами автомата.

Никакого ответа не последовало.

В процессе повседневной жизни Блум привык к тому, что каждый, даже самый примитивный автомат, имеет речевую систему обратной связи с пользователем. И то, что такая сложная машина, как поезд монорельса, обходится без нее, было в высшей степени странно и необычно.

Резкий отрывистый сигнал зуммера сообщил о том, что поезд собирается покинуть станцию.

– Будьте добры, освободите дверной проем, – попросил все тот же тусклый и несколько искаженный помехами голос из вагона.

Поскольку других людей ни на платформе, ни в вагоне не было, Блум понял, что слова эти обращены к нему.

– Куда следует поезд? – снова спросил он. На этот раз ответ последовал незамедлительно:

– Будьте добры, освободите дверной проем.

Блум догадался, что его присутствие засекла система безопасности. И теперь поезд не сможет тронуться с места до тех пор, пока в опасной зоне находится человек.

Блум усмехнулся не без злорадства, наслаждаясь своей безграничной властью над всей системой движения поездов по линии монорельса в черте Города. Интересно, как долго поезд будет стоять на месте, ожидая, какое решение он примет? Эдак можно сбить весь график движения…

– Будьте добры, освободите дверной проем!

Услышав нефомкий щелчок за спиной, Блум обернулся. У основания прилегающей к платформе стены открылось узкое прямоугольное отверстие, из которого в одно мгновение высыпали мириады крошечных, похожих на трудолюбивых муравьев, роботов-чистильщиков. Движение всей стаи было сориентировано в направлении заблокированной Блумом двери вагона, – система безопасности движения монорельса приняла решение задействовать миниатюрных уборщиков для того, чтобы освободить дверной проем.

Возможно, чистильщики сумели бы разобраться, что перед ними находится не куча мусора, а живой человек. Но Блум вовсе не испытывал желания проверять на себе возможности их интеллекта. Оказаться утилизированным, подобно объедкам со стола, – не самая радужная перспектива. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Блум быстро запрыгнул в вагон.

– Внимание! Следующая станция – «Шестьдесят вторая улица»!

Створки вагонных дверей с тихим стуком сомкнулись.

Блум обеими руками ухватился за вертикальную металлическую стойку.

Поезд дернулся и, быстро набирая скорость, рванулся в сторону разверстого зева туннеля, готового принять его в себя.

За миг до того, как поезд нырнул под темные своды, Блум сделал глубокий вдох и задержал дыхание, как перед прыжком в воду. Глаза он не закрыл, лишь только быстро моргнул, когда за окнами промелькнула серая стена, освещаемая редкими всполохами света. По стене туннеля ползли связки толстых кабелей, закрепленных на коротких, загнутых на концах кронштейнах. Должно быть, движение поезда сопровождалось оглушительным грохотом, многократно усиливающимся замкнутым пространством, однако в вагоне была хорошая звукоизоляция, и Блум слышал только приглушенный неровный рокот, похожий на звук производимый камнями, перекатывающимися в закрытой картонной коробке.

Робкая улыбка появилась на губах Блума. Он вдруг почувствовал, что стремительное движение вперед вместе с несущимся сквозь тьму вагоном доставляет ему удовольствие. Удивительно, но это было так.

Блум только-только начал входить во вкус, а поезд уже вылетел из туннеля и остановился у платформы следующей станции.

– Внимание! Станция – «Шестьдесят вторая улица»! Блум выглянул в открывшуюся дверь. Станция была такой же серой, безликой и пустой как и та, которую он покинул.

–Внимание! Следующая станция – «Шестьдесят первая улица»!

Поезд снова нырнул в туннель.

Блум огляделся по сторонам и сел на крайнее сиденье в левом ряду по направлению движения. Достав из кармана план уровня, он расстелил его на соседнем сиденье.

Он ехал в сторону уменьшения номеров улиц. А, следовательно, все более удалялся от 92-й улицы, на которую после истории, услышанной от Газима, он непременно хотел взглянуть. Направление движения не имело принципиального значения, если поезд двигался по кольцу. Но, если все же у Города есть границы, то, доехав до 5-й улицы, поезд должен будет развернуться и двинуться в обратном направлении. Это в том случае, если верна карта, полученная Блумом сегодня от робота-привратника. Если же верить карте Газима, то конечной станцией линии монорельса в том направлении, куда он ехал, должна была стать 92-я улица.

Блум сложил карту и снова спрятал её в карман. В зависимости от того, до какой станции доедет поезд, можно будет понять, стоит ли придавать истории, которую пытался поведать ему умирающий старик, какое-то значение или же лучше попросту выкинуть её из головы. А карту… Блум усмехнулся. Карту Газима можно будет отдать Мейле, чтобы она могла продолжить свои теоретические изыскания, опираясь на опыт предыдущих поколений.

Станции следовали одна за другой. Прогоны между ними занимали 2-3 минуты. Блум сидел, вытянув ноги под расположенное впереди сиденье и сложив руки на груди. Он уже почти не прислушивался к названиям станций, которые то и дело хрипло выкрикивал голос откуда-то из-под самой крыши вагона. Взгляд Блума был устремлен за окно. Хотя там тоже не было абсолютно ничего интересного, – бесконечное чередование похожих одна на другую станций, перемежающихся темными промежутками, когда поезд шел по туннелю.