Клайв Льюис - Мерзейшая мощь

Через несколько секунд все вскочили, радостно ахая, ибо в комнату вошел м-р Бультитьюд.

— Ой, в жизни бы!.. — начала Айви и сама себя перебила: — Бедный ты, бедный! Весь в снегу. Пойдем, покушаем. Где ж ты пропадал? Смотри, как увозился!

Поезд дернуло в третий раз, и он остановился. Свет в вагонах погас.

— Черт знает что! — сказал голос во тьме. Трое пассажиров в купе первого класса легко определили, что он принадлежит их холенному спутнику в коричневом костюме, который всю дорогу давал им советы и рассказывал вещи, неведомые простым смертным.

— Как кто, — сказал тот же голос, — а я должен быть в университете.

Коричневый пассажир встал, открыл окно и выглянул во тьму. Другой пассажир сказал, что ему холодно. Тогда он сел на место.

— Стоим уже десять минут, — проворчал он.

— Простите, двенадцать, — поправил его второй пассажир.

Поезд не трогался. Стало слышно, как ругаются в соседнем купе.

— Что за черт?! — возмутился третий пассажир.

— Откройте дверь!

— Мы что, на кого-то налетели?

— Все в порядке, — сказал первый. — Просто меняют паровоз. Работать не умеют. Набрали невесть кого…

— Эй! — крикнул кто-то. — Едем!

Поезд медленно двинулся с места.

— Сразу скорость не наберешь, — заметил второй.

— Наверстаем, — успокоил его первый.

— Свет бы зажгли, — сказала женщина.

— Что-то не наверстываем, — пробурчал второй.

— Да мы опять остановились!

Снова тряхнуло. С минуту все звенело и звякало.

— Безобразие, — воскликнул первый пассажир, открывая окно. На сей раз ему повезло больше — внизу кто-то шел с фонарем.

— Эй! Носильщик! Кто вы там! — заорал пассажир.

— Все в порядке, все в порядке, — сказал человек с фонарем, проходя мимо.

— Очень дует, — пожаловался второй.

— Впереди свет, — сказал первый. — То ли пожар, то ли прожектор.

— Какое мне дело! — воскликнул второй. — Ох ты, Господи!

Тряхнуло снова. Вдалеке раздался грохот. Поезд медленно тронулся, словно прокладывая себе путь.

— Я этого так не оставлю! — все возмущался первый. — Какое безобразие!

Через полчаса показалась освещенная платформа.

— Говорит станция Стэрк, — раздался громкий голос. — Передаем важное сообщение. В результате легких подземных толчков платформа Эджстоу выведена из строя. Пассажиры, направляющиеся в Эджстоу, могут выйти здесь.

Первый пассажир вышел. Он всюду был знаком с начальниками, и через десять минут уже слышал более подробный рассказ о постигшей город беде.

— Сами толком не знаем, м-р Кэрри, — говорил начальник станции. — Целый час от них ничего нет. Такого землетрясения Англия еще не знала. Нет, сэр, не думаю, что Брэктон уцелел. Эту часть города как смыло. Там, говорят, и началось. Слава Богу, я на той неделе забрал к себе отца!

Кэрри всю жизнь говорил, что этот день был для него поворотным пунктом. Он не считал себя религиозным человеком, но тут подумал: «Это — Провидение!» И впрямь, что еще скажешь? Он чуть не сел в предыдущий поезд. Да, поневоле задумаешься!.. Колледжа нет! Придется его строить. Придется набирать весь (или почти весь) штат. Ректор тоже будет новый. Конечно, об обычных выборах не может быть и речи. Вероятно, попечитель колледжа — это как раз лорд-канцлер! — назначит ректора, а уж потом они вместе подберут первых сотрудников. Чем больше Кэрри об этом думал, тем яснее видел, что будущее Брэктона зависит от единственного уцелевшего его члена, как бы нового основателя. Нет, Провидение, иначе не скажешь. Он увидел свой портрет в новом актовом зале, свой бюст в новом дворе, длинную главу о себе в истории колледжа. Пока он это видел, он, без капли лицемерия, выражал всем своим видом глубочайшую скорбь. Плечи его чуть согнулись, глаза обрели печальную строгость, лоб хмурился. Начальник, глядевший на него, часто говорил впоследствии: «Видно было, что худо человеку. Но держался он здорово».

— Когда поезд на Лондон? — спросил Кэрри. — Я должен там быть как можно раньше.

Как мы помним, Айви Мэггс пошла покормить Бультитьюда. Поэтому все очень удивились, когда она почти сразу вернулась, крича:

— Ой, идите скорей! Там медведь!

— Медведь? — переспросил Рэнсом. — Ну, конечно…

— Не наш, сэр, чужой!

— Вот как?!

— Он доел гуся и окорок, и пирог, а сейчас лежит на столе и ест все подряд. Ой, идите туда, пожалуйста!

— А что делает м-р Бультитьюд? — спросил Рэнсом.

— Бог знает что, сэр! В жизни такого не видела. Вошел, ногу задрал, будто умеет плясать… потом прыгнул на буфет, прямо в пудинг, головой угодил в связку лука, теперь у него вроде бус. А главное, ко мне не идет, хоть ты плачь.

— Да, на м-ра Бультитьюда не похоже. А вы не думаете, что наш новый гость — медведица?

— Ой, сэр, что вы! — закричала Айви.

— Нет, Айви, так оно и есть. Это будущая м-сс Бультитьюд.

— Она прямо сейчас станет м-сс Бультитьюд, если мы не вмешаемся, — сказал Макфи и встал со стула.

— Ой, что же нам делать? — причитала Айви.

— М-р Бультитьюд прекрасно справится сам, — сказал Рэнсом. — Сейчас они ужинают. Не будем вмешиваться в их дела.

— Конечно, конечно, — согласился Макфи, — но не на нашей же кухне!

— Айви, — сказал Рэнсом. — Проявите твердость. Идите к ним и скажите невесте, что я хочу ее видеть. Вы не боитесь?

— Это я, сэр? Я ей покажу, кто у нас главный!

— А что с нашим Бароном? — спросил Димбл.

— Вылететь хочет, — сказал Деннистоун, — открыть ему окно?

— Окна вообще можно открыть, — заметил Рэнсом. — Совсем тепло стало.

Когда они открыли окно, барон Корво немедленно исчез.

— Еще один жених, — улыбнулась Матушка. — Как хорошо в саду!

— Слушайте! — воскликнул Деннистоун. — Наша кобыла заржала.

— А вот еще! — добавила Джейн.

— Это жеребец, — определила Камилла.

— Знаете ли, — проворчал Макфи, — это становится непристойным.

— Наоборот, — улыбнулся Рэнсом. — Это именно пристойно — и, кроме того, достойно и уместно. Сама Венера — в Сент-Энн.

— Она очень близко к Земле, — кивнул Димбл.

— Дело свое боги сделали, — сказал Рэнсом, — а она еще ждет меня. Идите, ложитесь, Маргарет, вы устали.

— Я и правда пойду, — вздохнула Матушка. — Не могу…

— Утешьте Маргарет, Сесил, — сказал Рэнсом. — Нет, идите. Я не умираю. А провожать — глупо. Не порадуешься как следует и не поплачешь.

— Вы хотите, чтобы мы ушли, сэр? — переспросил Димбл.

— Идите, мои дорогие друзья.

Он положил руки на их головы. Сесил обнял жену, и они ушли.

— Вот она, сэр, — сказала Айви. Лицо у нее пылало. За ней топала медведица, измазанная вареньем и кремом. — Ой, сэр!