Александр Соловьёв - Мятежник Хомофара

В постели — бледно-желтый, с заостренными чертами — лежал он сам.

Первое, что Расин решил сделать, немного отойдя от потрясения — проверить себя на материальность. Он принялся двигать тумбочку, стул, вешалку. Подойдя к окну, дохнул: на стекле образовалось пятнышко конденсата.

Поглядеть в зеркало: он давно не видел себя.

Но в палате зеркала не оказалось.

Стараясь не смотреть на свою телесную оболочку, трупом лежащую в постели, Расин тщательно обыскал палату. Он ничего не нашел, кроме своего костюма, висевшего в шкафу, и пары туфель. Расин начал стягивать с себя доспехи и переодеваться. Смешно, но рубаха, пиджак и брюки оказались размера на два меньше, туфли жали. Ладно, все лучше, чем разгуливать в амуниции ведущего кашатера.

Переодевшись, Вадим запихал доспехи в шкаф.

Теперь физическое тело. Что оно для него значит? Якорь, источник жизни или просто реликвия? Если тело умрет от истощения, как это отразится на его настоящем существовании?

Вадим подошел к лежащему, с отвращением взял за руку. Чужое (не свое!) тепло, слишком тонкие пальцы скрипача, отсутствие мышечного тонуса. И ещё ко всему этому запах плохо мытого тела (не слишком хорошо за ним ухаживают!). Расин приподнял лежащему верхнюю губу. Первый резец справа сломан. Значит, все правда…

Но как?! Ведь Гаерский терзал его на четвертом уровне. Инфар. А здесь ездят машины. Стало быть, это либо обычный костный мир, либо Эфар.

В коридоре послышались шаги.

Когда Вадим вбегал, то слишком громко хлопнул дверью. Вероятно, это привлекло внимание дежурного персонала.

Расин быстро спрятался за шкаф. В тот же миг дверь открылась.

В палату вошел человек. Подойдя к кровати, он наклонился, стал щупать пульс пациента (в эту минуту Вадим мог разглядеть плечо в белом халате, руку и часть спины вошедшего). Проверив пульс, человек достал из кармана нить с привязанным к ней камешком, приспособил, словно отвес надо лбом лежащего.

— Активность — ноль, — шепотом сказал человек, и Вадим узнал голос Хвана.

Психиатр низко наклонился над лежащим (Вадиму показалось, что он хочет его поцеловать), и соприкоснулся с ним лбом. От этого зрелища мороз пошел по коже.

Расин вспомнил, что Кантарат приставил к Хвану кашатера, чтобы тот вел за ним неусыпное наблюдение. Где же этот бездельник?

Вадим уже подумывал над тем, чтобы подойти к психиатру сзади и изо всех сил треснуть его по шее, как доктор неожиданно обернулся.

Увидев постороннего, он вскочил и, метнувшись в сторону, щелкнул включателем. Вспыхнул свет.

Вадим решил не дожидаться, пока Хван опомнится, и быстро шагнул навстречу.

— Проводите опыты? — спросил он.

Психиатр приоткрыл рот, но не смог проронить ни слова.

— Подопытный кролик истощал, — заметил Вадим. — Не находите?

Расин сделал ещё шаг вперед. Хван попятился, наткнувшись на кровать, сел рядом с Вадимом-физическим.

— Тело вашей науки слишком громоздко, — сказал Расин. — Вы говорили, что ваше учение — фундамент психиатрии будущего. Взгляните на меня. Разве перед вами не то, что вы ищете? Могут ли ваши тесты и энцефалограммы с этим разобраться? Впрочем, вы меня, вероятно, не понимаете. Ведь я имел честь разговаривать не с вами, а с вашим подсознанием. Вы — более поверхностный Хван, следовательно, более глупый.

— Кто ты? — наконец выдавил из себя психиатр. Обхватив голову руками, он низко склонился, плечи его задрожали. Казалось, он просит помилования. Но Хван неожиданно поднял лицо. На лице был дикий оскал.

— Я знал, что ты придешь! — закричал Хван. — Знал!

Он вцепился Вадиму в руку.

— Ты мне расскажешь! — завизжал психиатр. — Все расскажешь! Теперь — ты! Я знал, что ты придешь!

Вадим без труда вывернул Хвану руку, перехватил другой рукой, упер ногу в подмышку и с силой толкнул. Психиатр перекувыркнулся через неподвижное физическое тело Расина, бухнулся на пол. Ноги неуклюже задергались.

Через несколько секунд Хван вскочил и заорал:

— Анатолий! В третью палату! С рубашкой! Быстро!

Хван попытался пробиться к двери, но тут же получил тяжелый удар в скулу. Он как подкошенный рухнул на пол и затих.

Вадим устремился к двери и выбежал в коридор. Он почему-то ожидал увидеть Гаерского со смирительной рубахой в руках. Но в эту минуту в конце коридора раздался треск. Вместе с окном рухнула стена, и появился агрегат вримов.

Расин в два прыжка оказался в другом конце коридора. Свернул на лестницу и, перепрыгивая через несколько ступенек, понесся вверх. Дверь на второй этаж была закрыта. Вадим побежал дальше.

Взбежав на площадку третьего этажа, он толкнул тяжелую дверь и оказался в низком темном коридоре.

В потолке светилась одна-единственная лампочка. Пробежав по этому угрюмому чердачному помещению, Вадим выскочил на лестницу с другой стороны здания. Подскочив к окну, он распахнул его и глянул вниз. Расин ожидал увидеть разрушенную стену, но здесь все было в порядке.

Он побежал вниз, заскочил на второй этаж — к счастью, дверь оказалась незапертой — и помчался вдоль ряда одинаковых дверей со стеклянными окошками.

Коридор был длинный, в середине просматривался холл. Вероятно, там находился дежурный персонал.

На бегу Вадим стал заглядывать в окошки: нет ли пустой палаты?

Внутри были женщины. Некоторые спали, другие просыпались и сидели на кроватях, потягиваясь и расчесываясь.

Попадались палаты на три пациентки, на две, и одиночки.

Стучать к ним, ломиться, просить убежища? Требовать помощи у душевнобольных — безумие.

Мелькнула мысль: если какая-нибудь сверхъестественная сила не выпихнет его обратно в Алехар, то надо будет немедленно искать проводника.

Кто поможет? Галах? Пиликин?

Внезапно здание дрогнуло, словно поблизости разорвалась бомба.

В ту же секунду Расин, пробегая мимо одной из дверей, увидел в палате-одиночке рыжеволосую девушку.

Еще до того, как разум успел осознать увиденное, Вадим дернул изо всех сил за ручку. Дверь была заперта на ключ, но замок оказался старым и непрочно вмонтированным. Дверь со скрежетом распахнулась. Заскочив внутрь и прикрыв дверь, Расин подбежал к кровати.

— Доэ!

Девушка не шелохнулась. Зеленые глаза были чуть приоткрыты и смотрели в пустоту.

Вадим присел рядом.

Волосы её казались длиннее обычного и более прямыми. Кожа как мел. Сама девушка выглядела старше той Доэ, которую он знал.

— Доэ! — повторил Расин. Он взял девушку за плечо, стал трясти. — Доэ!.. Проснись! Слышишь?.. Надо проснуться!

Еще не имея никакого объяснения происходящему, Вадим решил: если удастся разбудить Доэ, её сознание автоматически попадет на поверхностный уровень!