Владимир Покровский - Планета отложенной смерти (сборник)

(О Боже, где этот ожидающий в засаде микроб? Как он меня достанет?)

Потом они снова долго блуждали по обработанной зоне. Запах смерти загустел, несмотря на то, что заморосило. Опять Аугусто отстреливался, правда, не так бурно, как накануне. Уложил всего двоих обезумевших мамутов, попытавшихся напасть на него с голыми руками.

— Месть есть ожидание проникновения в ноль, — сказал вдруг интеллектор, комментируя нападение одного из сумасшедших, и добавил, что привел эти слова в качестве примера выражения, которое имеет очень глубокий смысл и одновременно никакого смысла иметь не может.

И опять при этих словах Аугусто почувствовал проблеск какой-то надежды и чуть ли не задрожал.

В зоне смерти находиться было невозможно, и Аугусто вышел за пределы лагеря и чуть было не заблудился среди роскошных зарослей мантильяны-да-гальи, полудерева-полукустарника с огромными серыми листьями из натурального шелка. В этих зарослях интеллектор, продолжая о чем-то болтать, вдруг обронил как бы между прочим:

— То, что ты так ждешь, может, сбудется, а может, и не сбудется, но все равно, сейчас этого нет.

«Это он о том микробе?» — подумал Аугусто, испытав даже какой-то восторг, смешанный с ужасом, при этих словах.

И опять долгие часы хождения, бесконечного монолога невидимки ни о чем, борьбы Аугусто с тошнотой от всего этого, пока, комментируя последний философский изыск какого-то Поль-да-Хромма о невозможности почувствовать невозможное, интеллектор не заявил:

— Ожидание никогда нельзя путать с внедрением. Это две настолько разные вещи, что смешение их противоестественно.

И только тогда Аугусто осенило.

— Что же получается? — медленно, еще не веря себе, сказал он. — Если микроб, как ты сказал, ждет…

— Я такое разве говорил?

— Если микроб, как ты сказал, ждет, то, значит, он еще не внутри. Значит, я пока свободен? Я могу убраться отсюда, и ничего со мной не случится?

Интеллектор промолчал.

— И… и голова не заболит?

Опять промолчал интеллектор, только сдержанно кашлянул.

— То есть я просто могу сейчас сесть в любой вегикл и убраться отсюда, и весь этот ужас кончится? И всегда мог?

— Собственно, — наконец сказал интеллектор, — вас уже ничего не удерживает. Головная боль, которая всех вас так мучила, была временным явлением. Теперь любой может улететь с планеты. Я, честно говоря, вообще не понимаю, что это вы так за нее держитесь.

— Какого же идиота из меня сделали!

Эти слова Аугусто выкрикнул уже на бегу. Так же на бегу он выхватил мемо из кармана.

— Всем, кто меня слышит, всем, кто здоров! У нас есть шанс, парни!

Задыхаясь, он мчался к вегиклам. Краем глаза он заметил, как из хозяйственного блока выскочил какой-то мамут и сломя голову побежал в том же направлении.

Добежав до посадочной площадки, Аугусто опомнился и, приняв достойный непобежденного командира решительный вид, стал поджидать оставшихся мамутов.

— А уверен ли ты, дорогой Аугусто, что у тебя есть этот шанс? — спросил вдруг интеллектор.

Аугусто насторожился. Федоровский голос, каким все это время разговаривал с ним интеллектор, неуловимо изменил интонацию. В нем больше не было дружелюбия, зато послышалась ледяная ненависть.

— Не понял. Ты мне угрожаешь?

— Да нет, просто интересуюсь. Ты уверен, что Федер даст тебе этот шанс?

Аугусто недоверчиво усмехнулся.

— Нет, железка, этот номер у тебя не пройдет. Федера нет, он умер. Его разорвало на куски, я сам эти куски видел.

— Я посоветовал бы тебе, дорогой Аугусто, посмотреть наверх.

Аугусто задрал голову к небу, но, конечно, ничего особенного не увидел. Солнце, небо, пушистые облака.

— Так ты ничего не увидишь. Небо сканируют, если хотят что-то увидеть, — наставительно сказал федеров голос.

— Ты врешь, интеллектор! — с жуткой, неожиданной даже для самого себя ненавистью, выпалил Аугусто. — Ты не Федер! Его нет, я видел его куски.

— Включи свое мемо.

Он лихорадочно вытащил мемо, снял крышку с матового экранчика, нажал кнопку — на него, нехорошо усмехаясь, смотрел живой Федер.

— Тебя нет! Это запись, это иллюзия! Тебя разорвало на куски в шестьдесят третьем секторе! Это все шуточки твоего интеллектора, который даже не знает, что тебя нет!

— Советую для надежности просканировать небо.

— А я сейчас так и сделаю!

То и дело сбиваясь, Аугусто снова начал нажимать кнопки. Он не заметил даже, как вокруг него стали собираться мамуты. Стояли они поодаль друг от друга, опасаясь возможной заразы и напряженно глядя на хозяина — тот пообещал им спасение.

Раньше сканированием неба занималась целая группа специально подготовленных людей. Теперь скан-кабинет полностью обезлюдел. Но автоматика, как оказалось, была вполне исправна.

— Скан-офицер! — раздался тихий голос робота из мемо. — Что надо?

— Говорит Аугусто.

— Пожалуйста, произнесите идентификационную формулу.

Скан-офицер из соображений экономии был оборудован очень примитивным интеллекторным устройством.

— Я не помню твою чертову формулу!

— Повторяйте за мной. Як.

— Як.

— Я к цыдрап.

— Я к цыдрап.

Аугусто еле сдерживался, чтобы не выругаться — кому теперь были нужны эти дурацкие формулы, кроме дурацкой машины?

— Як цыдрап а ля цитрони.

— И… як цыдрап я ля цитрони.

— Цыпа.

— О, ччччерт!

— Ошибка повторения. Будьте добры, повторите идентификационную формулу сначала.

— Ладно, я вспомнил, — злобно сказал Аугусто. — Як. Як цыдрап. Як цыдрап а ля цитрони. Цыпа. Цыпа-дрипа. Цыпа-дрипа лимпомпони.

— Годится. Вы Аугусто.

— Спасибо. Немедленно просканировать все небо!

— Летательный аппарат в южном секторе три-сорок два-двенадцать. С достоверностью семьдесят три процента это принадлежащий вам вегикл под номером…

— Не надо номер. Покажи его!

— Пожалуйста.

На экранчике мемо появилось светлое пятно.

— Я тоже могу назвать его номер, — ехидно заметил интеллектор-невидимка.

Тут же раздался голос скан-офицера:

— Поступила информация от приближающегося вегикла. Номер назвать?

— Не надо номер. Отвали!

— Пожалуйста. Отключаюсь.

Аугусто заорал, выплескивая все ругательства, какие мог вспомнить.

— Ну как, убедился, дорогой Аугусто? — спросил невидимый интеллектор.

Вокруг Аугусто скопилось уже порядочно народу — человек пятнадцать — двадцать. Среди них Аугусто краем глаза успел увидеть Ноблеса. И тут несостоявшегося императора снова как прорвало.