Андрей Ливадный - Колония

— Бекетов, почему молчишь?

— Зона сканирования пуста, командир.

— Внимательнее ищи, пусковые установки где-то поблизости.

— Сканеры на пределе. Я работаю.

Климов первым ступил на возделанный участок марсианской земли, представлявший собой небольшое по размерам свежевспаханное поле. Странно было ощущать под ногами бурую липкую грязь. Неужели это и есть та драгоценная плодородная почва, которая растит и кормит сельскохозяйственные культуры?

Внезапно пошел проливной дождь. До этого с хмурых небес даже не накрапывало, а тут ливень обрушился сплошной стеной, косые струи хлестали по броне скафандров, тонкими змейками стекали по выпуклым забралам гермошлемов, почва под ногами моментально превратилась в густую жижу, и сервомоторы тут же заработали с двойной нагрузкой…

— Энергетическая активность в зоне лесопосадок! — раздался в коммуникаторе голос Бекетова. — Семь термальных всплесков! Ракетный запуск!

Черные шлейфы инверсионного следа рванули из-под прикрытия мокнущих под дождем деревьев, мгновенно превращаясь в стремительные росчерки, но ни одной из ракет не суждено было найти цель. Бронескафандр — это не просто ромбовидные сегменты керамлита, приводимые в движение механическими усилителями мускулатуры: тяжелая экипировка — прежде всего сложный компьютерный комплекс, напрямую соединенный с разумом бойца, снабженный, ко всему прочему, системой коррекции метаболизма, которая заряжена боевыми стимуляторами.

В тот миг, когда на границе лесопосадок засверкали вспышки ракетных пусков, Иван ощутил резкое замедление времени.

На самом деле секунды не прекратили свой бег, но введение в кровь боевых препаратов мобилизовало нервную систему, позволяя рассудку работать с тем же быстродействием, что присуще кибернетической составляющей комплекса «БКС-12».[12]

Слова мгновенно потеряли практический смысл, речевые команды все равно безнадежно опаздывали, сейчас каждый боец действовал самостоятельно, но отделение все же сохраняло единство, что достигалось путем многократных изнурительных тренировок.

Климов задействовал ранцевые двигатели; резкий импульс реактивной тяги вырвал его ноги из липкой грязи, но он не стал управлять прыжком, предоставив киберсистеме самостоятельно выработать оптимальную траекторию, и пока земля медленно уплывала из-под ног, а с плечевых установок сверкающими болидами срывались ложные тепловые цели, рассудок Ивана сосредоточился на точке запуска, где системы сканирования обнаружили углубленный в почву бронепластиковый бастион.

Правее и ниже ударил неистовый огонь, кустистый султан разрыва медленно вытягивался вверх, поднимая к хмурым небесам несколько тонн дымящейся, сгорающей на лету почвы. Факел реактивной тяги уже работал на торможение, ноги машинально готовились принять неизбежный удар приземления, а глаза по-прежнему цепко держали обнаруженную цель. Правая рука поднялась вверх, словно указывала на замаскированное укрытие, и за миллисекунды до приземления с направляющих, расположенных поверх бронепластин запястья, одна за другой ушли три тактические ракеты с тандемными кумулятивно-разрывными боеголовками.

Удар. Фонтан жидкой грязи, вой сервоприводов, частые вспышки на границе леса — все это слилось в единое ощущение торжества: жив, приземлился, попал, и тут же время вновь обрело прежний темп, губы сами вытолкнули в коммуникатор короткий приказ:

— Всем, доложить о состоянии!

Живы… Уклонились. Работаем!..

Суть величайшего открытия состоит в том, что органика зародилась не на конкретной планете, в среде горячих первобытных океанов, как это предполагалось ранее многими поколениями ученых, а в космосе.

Виновник случайного синтеза примитивных органических молекул — Солнце. Светило нашей системы относится к третьему поколению звезд, то есть оно так же, как все вращающиеся вокруг него планеты, сформировалось из среды газопылевого облака, которое уже было насыщено всеми видами химических элементов. Именно поэтому мы имеем доступ к месторождениям полезных ископаемых, железных руд и т. д.

Первобытные облака, в которых зарождалось первое поколение звезд, состояли из водорода и гелия, иных элементов в природе еще не существовало им только предстояло появиться в результате реакций термоядерного синтеза, происходящих в недрах раскаленных светил. Звезды рождались и умирали, некоторые из них вспыхивали, сбрасывая с себя расширяющиеся газовые оболочки, которые мы называем планетарными туманностями. Такие туманности, расширяясь в пространстве, несли в себе запас синтезированных звездой химических элементов, они смешивались с облаками межзвездного газа, насыщая их многообразием молекул.

Из такого насыщенного элементами облака сформировались наше Солнце и все планеты системы.

Известно, что синтез наиболее тяжелых элементов периодической таблицы происходит не в самой звезде, а в окружающем ее пространстве при катастрофических вспышках, когда излучаемой звездой энергии становится достаточно для синтеза ядер тяжелых элементов.

В одной из таких вспышек, когда наше молодое Солнце в очередной раз взъярилось, выбрасывая на миллионы километров вокруг себя пронзительные щупальца плазменных протуберанцев, в его окрестностях, помимо образования некоторых радиоактивных веществ, зародилась жизнь. Произошел случайный синтез примитивной органики, а солнечный ветер разнес эти споры по всей системе, до самых ее границ… Но только две планеты на поверку оказались готовыми принять и приютить примитивные органические соединения, дать им возможность проявить себя.

Одну планету мы называем Земля, вторую — Селен.

Размышления, приведенные выше, ставят перед нами закономерный вопрос: если жизнь уникальна и она не распространена повсеместно по миллиардам миров миллионов галактик, то как ее сохранить и преумножить?

Здесь вступают в игру два фактора. Оба они неблагоприятны. Первый заключен в конечности скорости света, что катастрофически сужает возможности экспансии в глубины Вселенной, а второй — в относительной непродолжительности человеческой жизни, по сравнению с масштабами тех расстояний, которые требуется преодолевать для успешного освоения нового пространства, осеменения его спорами жизни.

Преодолеть световой барьер — идея заманчивая, но, на мой взгляд, неосуществимая, по крайней мере, на сегодняшнем уровне знаний и связанных с ним технологий. Другое дело — человеческое сознание, душа.

Мы существуем, пока мы мыслим. Все, что отличает разумное существо от животного, заключено в самосознании. Вот если бы удалось зафиксировать это неуловимое на первый взгляд понятие: душа, личность.