Анна Богданец - Клуб любителей фантастики, 2004
Мише суждено было повидать еще множество шкафов, а многим детям в свою очередь, суждено было повидать Мишу. Вот только звали они его Бабай.
Андрей Щербак-Жуков
СКАЗКА
ПРО ОДНОГО
СОВРЕМЕННОГО МЫСЛИТЕЛЯ
И АНТИМИР
Однажды поутру один современный мыслитель маялся головой.
За окном было серо и моросил холодный ноябрьский дождь, образно выражаясь, за окном было так же мерзко как во рту у современного мыслителя. На полу кучей лежала сброшенная с вечера одежда. Третьим углом треугольника, по сторонам которого шествовал современный мыслитель, была неубранная кровать. Тощими, незагорелыми ногами он мерил пространство небольшой, к тому же весьма захламленной комнаты. Широкие трусы типа «Boxers» развивались от резких движений. На трусах этих чередовались вписанные в разноцветные квадратики ракеты и спутники…
Но главным, что тяготило в этот момент современного мыслителя, была вовсе не головная боль и не мерзость во рту, а предопределенность бытия, скованного трехмерным пространством.
«Вот я сейчас маюсь, блин, в четырех измерениях, — думал страдалец, — а где-то, блин, существуют бесконечные антимиры, где все не так, где все, блин, по-другому…» Впрочем, как оно там, он не знал и не мог даже представить…
И вот по странной иронии судьбы именно в этот момент произошел слом пространственно-временного континуума, и случилось это именно здесь, в этой самой комнате. Взору случайного наблюдателя открылся антимир. Там, где только что лежала груда грязной одежды, теперь переливалась полупрозрачная стена. Сквозь нее ясно виднелась антикровать. Чуть дальше можно было разобрать антиокно, за которым шел антидождь… Одним словом, за стеной была такая же комната, как та, в которой жил современный мыслитель, только зеркально отраженная. А посреди этой антикомнаты, как не трудно догадаться, стоял антипод нашего героя. Они были похожи, как две капли воды, только у одного взъерошенные волосы закрывали правый глаз, а у другого — левый. И состояние у них обоих, судя по всему, было одинаковым…
«Ну, вот, блин, — подумал современный мыслитель, — и там то же самое! Нет никаких бесконечных миров, а есть лишь отражение нашего, гадкого…»
Житель нашего мира нервно почесал правую ляжку, а его антипод в этот же момент поскреб левую…
«Тьфу ты!» — подумал современный мыслитель и в сердцах плюнул в полупрозрачную стену…
И в тот момент, когда плевок его коснулся стены, та начала быстро мутнеть, изображение стало меркнуть, пока не вернулись прежние очертания комнаты. Антимир скрылся…
Однако последнее, что успел заметить современный мыслитель, было удивленное лицо антипода, который, по всему было видно, и не собирался плевать…
«Стало быть, есть еще надежда», — обрадовался современный мыслитель, быстро оделся и пошел сдавать пустые бутылки. □
Андрей Щербак-Жуков
О ВОЛШЕБНОМ ЗАКЛИНАНИИ,
ИЗМЕНИВШЕМ ЖИЗНЬ
ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА
Посвящается моему другу Константину Арбенину
Один человек бесцельно сидел у окна. За окном шел дождь, небо было затянуто тучами, крупные капли стучали по подоконнику. Человек тупо смотрел в окно и грустил. Что-то у него не ладилось. А точнее — у него не ладилось все: и работа, и быт, и личная жизнь… Сидел он сидел и вдруг придумал волшебное заклинание:
«Эмори-эмори, дэсмори-дэсмори, трапаганга-су».
На первый взгляд — бессмысленный набор звуков… Но человек почему-то решил, что это волшебное заклинание. А раз так, то после его произнесения что-то в мире должно обязательно измениться. Очень бы хотелось, чтобы к лучшему. Подумав так, он решил провести эксперимент и отчетливо произнес вслух:
«Эмори-эмори, дэсмори-дэсмори, трапаганга-су».
Произнес и стал внимательно присматриваться к миру за окном. Что-нибудь изменилось? Смотрит — и вправду есть перемены: дождь на глазах утих, тучи рассеялись, и выглянуло солнце.
Возможно эти события и не были никоим образом связаны с произнесенным набором звуков — дождь шел довольно давно, и по всем мыслимым нормам ему и так пора было бы кончиться, однако человек решил, что все это произошло исключительно благодаря его заклинанию. Он очень обрадовался и решил идти гулять.
Человек бесцельно шел по знакомой улице, радовался солнцу, лихо перепрыгивал через подсыхающие лужи. «Надо бы снова проверить заклинание,» — решил он. На этот раз он произнес слова вполголоса, едва слышно — чтобы прохожие не приняли его за сумасшедшего:
«Эмори-эмори, дэсмори-дэсмори, трапаганга-су».
Произнес и стал внимательно смотреть по сторонам, нет ли чего-нибудь нового. Смотрит — прямо у дороги стоит замечательный пивной ларек. Вполне возможно, что заклинание тут было не при чем — возможно он стоял здесь и раньше, только человек наш почему-то не обращал на него внимания. А тут обратил и очень, надо сказать, обрадовался.
Подошел человек к ларьку, взял себе кружечку пива, встал рядышком у стойки, отпил изрядный глоток, потом еще один — поменьше… Попивает он пивко и думает: «Хорошо работает заклинание, хотя надо бы его еще разок проверить». Сделал он опять глоток и вновь негромко произнес:
«Эмори-эмори, дэсмори-дэсмори, трапаганга-су».
Произнес и снова стал внимательно осматриваться — не произошло ли чего-нибудь нового. Смотрел, смотрел — вроде бы ничего. Ни слева, ни справа… «Неужели заклинание подвело?» — подумал человек. А потом вдруг понял — нет, не подвело, просто изменения произошли не в окружающем мире, а в его собственной голове! Он пришел к мысли, что все, что с ним вот сейчас происходит, нужно непременно записать.
Человек вернулся домой и старательно записал, как он сидел у окна и грустил, как придумал волшебное заклинание, как проверял его несколько раз, а потом как написал обо всем этом. Потом он, правда, присочинил немного о том, как послал написанный текст в журнал его там напечатали, и с тех пор человек этот стал писателем… Получился рассказ — глуповатый, но трогательный.
Человек перечитал его и действительно решил послать в свой любимый журнал. При этом, конечно, он снова вслух произнес заклинание:
«Эмори-эмори, дэсмори-дэсмори, трапаганга-су».
Он совсем уже не удивился, когда узнал, что рассказ его приняли к печати…
С тех пор этот человек стал писать рассказы и повести, и их с удовольствием печатали. Может быть, потому что все они были такими же наивными и трогательными, а может быть, и потому, что каждый раз, садясь за письменный стол, человек непременно произносил вслух:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
