Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найдёныш с погибшей «Цинтии»

Покинув самый северный порт Норвегии, «Вега» 29 июля достигла Новой Земли, 1 августа вошла в воды Карского моря, 6 августа прибыла к устью Енисея, 9 августа обогнула мыс Челюскин — крайнюю точку старого континента, дальше которой ещё не заходил ни один корабль. 7 сентября «Вега» бросила якорь в устье Лены и рассталась там с последним из сопровождавших её пароходов с углём. 16 октября телеграмма, переданная этим пароходом в Иркутск, известила весь мир об успешном завершении первого этапа экспедиции.

Можно представить себе, с каким нетерпением многочисленные друзья шведского мореплавателя ждали подробных известий о его путешествии. Но долгожданные подробности прибыли только в первых числах декабря. Ведь если электричество преодолевает расстояние со скоростью человеческой мысли, то этого нельзя сказать о сибирской почте. Письмам с «Веги», посланным в Иркутск одновременно с телеграммой, потребовалось более шести недель для того, чтобы попасть в Стокгольм. Но наконец они туда прибыли, и с 5 декабря одна из крупнейших шведских газет начала публиковать корреспонденции молодого врача, участника экспедиции, о первой части проделанного пути.

В тот же день, за завтраком, Бредежор с живейшим интересом просматривал четыре газетных столбца с подробным описанием плавания, как вдруг взгляд его упал на строки, заставившие почтенного адвоката подскочить от удивления. Он внимательно прочёл их, потом ещё раз перечитал и, стремительно поднявшись, быстро надел шубу и шапку и помчался к доктору Швариенкрона.

— Вы прочли корреспонденцию с «Веги»? — закричал он, врываясь, как вихрь, в «маатсал»87, где его друг сидел за завтраком вместе с Кайсой.

— Я только лишь начал её читать, — ответил доктор, — и собирался закончить, когда закурю трубку.

— Так, значит, вы ещё не знаете, — продолжал, с трудом переводя дыхание, Бредежор, — вы ещё не прочли, о чём говорится в этой корреспонденции?

— Нет, не прочёл, — ответил доктор с невозмутимым спокойствием.

— Ну так слушайте же! — воскликнул Бредежор, подходя к окну. — Это дневник одного из ваших коллег на борту «Веги». Вот что он пишет:

«30 и 31 июля. Мы входим в Югорский пролив и становимся на якорь у ненецкого селения Хабарове. Высаживаемся на берег. Исследуем нескольких жителей, чтобы проверить по методу Хольмгрема их способности к восприятию различных цветов. Убеждаемся, что чувство цвета у них развито нормально… Покупаем у одного ненецкого рыбака два превосходных лосося…»

— Простите, — прервал его доктор, улыбаясь, — уж не шарада ли это? Должен признаться, что не усматриваю особого интереса во всех этих подробностях…

— Ах, так вы не усматриваете в этом интереса? — ехидно переспросил Бредежор. — Хорошо, потерпите минуточку, и вы его сейчас усмотрите!..

«Покупаем у одного ненецкого рыбака два превосходных лосося, вид которых ещё никем не описан, и, несмотря на яростные протесты нашего кока, я помещаю их в спиртовой раствор. Происшествие: сходя с корабля, этот рыбак падает в воду, как раз в ту минуту, когда мы собираемся поднять якорь. Его вылавливают из воды полузахлебнувшимся, окоченевшим до такой степени, что бедняга напоминает железный брус. К тому же он ранен в голову. Когда его, погруженного в глубокий обморок, переносят в лазарет „Веги“, раздевают и укладывают на койку, то оказывается, что этот ненецкий рыбак — европеец. У него рыжие волосы, нос, расплющенный после какого-то несчастного случая, а на левой стороне груди, у сердца, вытатуированы затейливыми буквами следующие слова: „Патрик О'Доноган. Цинтия“.

Тут доктор Швариенкрона не мог удержаться от возгласа изумления.

— Потерпите, это ещё не все! — сказал Бредежор.

И он продолжал чтение.

«Под воздействием энергичного массажа он приходит в себя. Но высадить его на берег в таком состоянии невозможно. У него высокая температура и бред. Вот, собственно, и все наши исследования чувства цвета у ненцев, так неожиданно разлетевшиеся в пух и прах.

3 августа. Рыбак из Хабарова совсем оправился. Он был очень удивлён, очнувшись на борту «Веги» по пути к мысу Челюскина. Так как его знание ненецкого языка может оказаться для нас полезным, мы убедили его пройти с нами вдоль сибирского побережья. Он говорит по-английски в нос, как янки, но утверждает, будто он шотландец и зовут его Джонни Боул. На Новую Землю он прибыл якобы с русскими рыбаками и живёт в этих краях уже двенадцать лет. Имя, вытатуированное на его груди, как он утверждает, — имя одного из друзей детства, давно уже умершего».

— Так это же тот, кого мы ищем! — в неописуемом волнении воскликнул доктор.

— Какие тут могут быть сомнения? — ответил адвокат. — Имя, корабль, описание внешности — все совпадает. Даже то обстоятельство, что он выбрал псевдоним Джонни Боул, даже его старание внушить, будто Патрик О'Доноган мёртв, — разве это не неопровержимые доказательства?

Оба друга замолчали, размышляя о возможных последствиях неожиданного сообщения.

— Но как разыскать его в такой дали? — промолвил, наконец, доктор.

— Разумеется, нелегко, — ответил Бредежор. — Но уже сам по себе тот факт, что он существует и находится в определённой части земного шара, значительно упрощает дело. К тому же можно рассчитывать на благоприятный случай. Быть может, он останется до конца плавания на «Веге» и сам же, по приезде в Стокгольм, сообщит нам всё, что нас так волнует. Но и в противном случае не исключена возможность, что рано или поздно нам удастся встретиться с ним. Благодаря экспедиции Норденшельда, рейсы на Новую Землю станут более частыми. Судовладельцы уже поговаривают о том, чтобы ежегодно посылать корабли в устье Енисея.

Разговорам на эту тему не видно было конца. Друзья продолжали ещё дискутировать, когда Эрик в два часа вернулся из университета. Он также прочёл это важное сообщение и поторопился, не теряя ни минуты, сесть в Упсале88 на поезд. Но, как это ни странно, юноша испытывал скорее чувство тревоги, чем радости.

— Знаете, чего я теперь опасаюсь? — спросил он доктора и Бредежора. — Я боюсь, не случилось ли с «Вегой» несчастья… Подумайте только, ведь сегодня 5 декабря, а руководители экспедиции рассчитывали ещё до начала октября попасть в Берингов пролив!.. Если бы это намерение осуществилось, мы, несомненно, знали бы об этом, так как «Вега» уже давным-давно была бы в Японии или, по крайней мере, в Петропавловске у Алеутских островов — в одном из портов на Тихом океане, откуда дала бы о себе знать!.. Но ведь телеграммы и письма, посланные через Иркутск, датированы седьмым сентября, а это значит, что в течение трех месяцев нам неизвестно, что происходит на «Веге». Следовательно, она не пришла в назначенный срок в Берингов пролив и, таким образом, её постигла участь всех экспедиций, делавших попытки на протяжении трех столетий отыскать Северо-Восточный проход. Вот к какому печальному выводу я прихожу!