Роберт Уилсон - Ось

— Что вы думаете об этом, доктор Двали? — спросила Лиза.

По лицу Двали бежали разноцветные огни. Он ответил, часто дыша:

— Я думаю, мы сейчас ближе, чем кто-либо когда-либо, к тому, чтобы увидеть гипотетиков воочию.

— И что они тут делают?.. — спросил Турк.

Но на это не было ответа даже у доктора Двали.

С наступлением рассвета выяснилось, насколько им повезло.

Большая часть северного крыла здания обрушилась. Коридоры заканчивались грудами обломков или обрывались в никуда. Если б они поселились слева, а не справа от холла, они были бы давно погребены под завалами.

Как только достаточно рассвело, они спустились вниз по лестнице. Здание не выдержало бы еще одного удара. «Нам необходимо найти Айзека», — заявил Двали.

Но Турк не очень представлял, как им это осуществить, потому что с наступлением утра также выяснилось, что местность изменилась до неузнаваемости. Там, где была пустыня, стоял лес. Или нечто напоминавшее лес.

С большим трудом одолев лестничные марши в уцелевшей части здания, они добрались до двери. Двали заметно хромал, но на предложения остановиться и передохнуть отвечал неизменно отказом. Им надо обязательно, твердил он, найти Айзека — и остальных. «Остальные», как подозревала Лиза, были в его голове чем-то вроде сноски мелким шрифтом. Для него имел значение только Айзек — Айзек и триумфальное появление гипотетиков, чем бы оно ни обернулось.

— Ну давайте же, открывайте, — поторапливал Двали, указывая на дверь.

Турк и Лиза были вполне согласны с ним, что лучшее из того, что сейчас можно сделать, — это попытаться найти торговый центр, где они оставили Айзека и женщин. Но найти его будет не так-то просто. Когда Лиза на рассвете выглянула в окно, то увидела совершенно изменившийся ландшафт, ничем не напоминавший вчерашний. Земля сплошь поросла неким подобием деревьев, если могут быть деревья из блестящих труб и радужных шаров, похожих на мячи. И у Лизы вырвался тот же самый глупый, безответный вопрос:

— Зачем?Для чего все это? Почему здесь, и почему сейчас?..

— Возможно, мы скоро это поймем, — отозвался Двали.

Судя по уже имеющемуся опыту, размышлял Турк, растения гипотетиков не обращают внимания на людей. Кроме, конечно, Айзека, — но он не совсем человек. Будет ли так и на этот раз?

Он слегка приоткрыл дверь. В нее ничего не врывалось, и он решился выглянуть наружу.

Его лицо обдала приятная прохлада. Серный запах исчез. Как и сам пепел. Он превратился в лес, раскрашенный безумцем. «Цветы», которые они видели в Басти, на его фоне выглядели бы засохшими нарциссами. А здесь был сад в самом разгаре лета. Так сказать, гипотетический Эдем.

Он распахнул дверь целиком. Из-за его спины выглядывали Лиза и доктор Двали.

Из пыли поднялся частокол стволов, увешанных шаровидными плодами вместо листьев. Стволы трупно-синих оттенков и высотой двадцать — тридцать футов росли так тесно, что между ними едва можно было протиснуться. Шары, составлявшие их кроны, были самых разных размеров: одни — величиной с толстостенный аквариум для золотой рыбки, другие — как детские надувные мячи, были и такие, что попавший в них человек легко мог бы распрямиться в полный рост. Они соприкасались друг с другом, чуть сминаясь в местах соприкосновения и образуя почти сплошную прозрачную массу. Сквозь нее едва проникал слабый и переливающийся всеми оттенками радуги свет.

Турк осторожно шагнул вперед. С того места, где он стоял, был виден весь ряд рабочих бараков, вплоть до северного крыла того из них, где они ночевали. Три этажа его были смяты в лепешку, остался один фундамент. «Хвала Господу, что мы не оказались там — подумал Турк. — И помоги, Господи, Айзеку и женщинам — хоть бы они тоже успели вчера где-нибудь укрыться!»

Стволы диковинных деревьев — Турк называл их про себя «стволами», хотя с тем же успехом их можно было счесть фонарными столбами, — проросли из-под земли. В тех местах, где была мостовая, они попросту взломали ее и поднялись ввысь. Турк не мог решить, куда им двигаться: на расстоянии сорока — пятидесяти ярдов все расплывалось, со всех сторон виднелся только мерцающий голубоватый туман. Найти магазин, возле которого они в последний раз видели Айзека и женщин можно было разве что по компасу или по оставленным вчера следам, если они могли сохраниться.

— За счет чего они растут? — спросила Лиза полушепотом. — Здесь же нет воды.

— Я думаю, здесь ее побольше, чем в тех местах, где они растут обычно, — предположил Турк.

— Либо они живут за счет каких-то автокаталитических процессов принципиально другого обмена веществ, не требующего воды, — сказал Двали. — За ними — биллион лет эволюции в куда более жестких природных условиях.

Если эти существа можно назвать видом или расой, подумал Турк, и если за ними биллион лет эволюции, — то они куда древнее человеческой расы.

В полном молчании они шли по лесу гипотетиков. А вот сам лес не молчал. Внизу не ощущалось никакого ветра, но ветер слышался. Радужные шары, венчающие трубчатые стволы, время от времени вдруг сталкивались, издавая звуки, напоминающие удары резинового молоточка по ксилофону. Под ногами тоже все время что-то менялось. Тонкие синие трубки, похожие на корневища, внезапно приходили в движение и скользили между деревьями со стремительностью и силой, очень напоминающей удар хлыста, так что, не переступив вовремя такой «корень», можно было запросто и ногу сломать. Турк дважды замечал над головой порхающие объекты, похожие на бумажные листы. Они то притрагивались к шарам и улетали, то проникали внутрь них. Вроде той штуки, что напала на Айзека в Басти, приняв его за одного из «своих» — или не приняв, а узнав?..

Лиза шла вплотную вслед за Турком. Он слышал, как у нее перехватывало дыхание всякий раз, когда что-то трещало под ногами или пролетало над головой в сумрачном, колеблющемся освещении. Ему было горько сознавать, что это он виноват в ее страхе и всем том, что еще предстоит ей вынести, пока они не выберутся отсюда. Он обернулся к ней и сказал:

— Прости, что я втянул тебя во все это…

Она не дала ему докончить:

— Ты правда думаешь, что ты в ответе за все, что произошло?

— Во всяком случае, за то, что взял тебя с собой в этот идиотский вояж на запад…

— Я здесь по собственному выбору.

Это было правдой. И все-таки… «Она здесь из-за меня», — думал Турк. Этот неверный колеблющийся свет словно вызывал к жизни тени прошлого. В его памяти теснились любимые женщины, оставленные им или оставившие его, друзья, ставшие врагами, и другие — искалеченные или убитые в драках, погибшие в море. «Все мосты мои сгорели. И за мной дорога слез», — вспомнилась ему строчка из песни. Он не желал Лизе чего-то такого. Не хотел, чтобы она не могла вернуться к другой жизни — такой, которую еще могла бы себе устроить, в которой возможны покой, семейное тепло, есть шанс на что-то более достойное, чем то, что он способен ей предложить, проводя дни и ночи в полетах, месяцы на койках в трюмах вонючих танкеров, неся в себе тяжелый груз горестных воспоминаний. Она ждала от него того, чего он не мог ей дать, постепенно разочаровываясь в нем и ожесточаясь.