Стивен Барнс - Плоть и серебро

[Док, двери корабля открываются! Ангел шагнула к дверям нашего шлюза!]

Моро глядел на него, будто на раковую опухоль на человечестве.

— Вы все еще собираетесь это проделать?

Марши пожал плечами:

— Каждый из нас делает то, что должен делать.

Моро отвалился в кресле и дернул в сторону бородатой челюстью.

— Идите как сюда шли и поверните вправо. По красной линии дойдете до комнаты PI. Надеюсь, вы понимаете, — скривился он, — что я при этой комедии ассистировать не буду.

Марши уже шел к двери.

— Я все равно работаю один.

— Я и не сомневался. Тогда до свидания. Я думаю, нам больше не о чем говорить.

— Я тоже так думаю.

Как бы ни было несправедливо поведение Моро, оно наводило на мысль, что, если изложить ему все факты, он мог бы быть союзником. Но времени не было, и Марши не мог рисковать своими шансами добраться до Вальдемара.

Дверь перед ним отъехала в сторону. Марши спиной чувствовал жгучий взгляд Моро.

И как только дверь скользнула на место и Марши направился по красной линии под йогами, тут же Джон стал ругаться на чем свет стоит, потому что ад сорвался с цепи.

Ангел сделала шаг вперед, но не больше. Прежние рефлексы советовали ей напасть самой, но она овладела собой, вспомнив, что она себе назначила не нападение, а оборону. Держать свою территорию, а не захватывать чужую.

И она ждала, чтобы вышедший из люка человек подошел сам, и держала голову склоненной и глаза потупленными. Ангельский глаз давал ей нормальное периферийное зрение, позволяя исподтишка тщательно оглядеть человека.

Он был высок и широкоплеч, свободная черная куртка и штаны не могли полностью скрыть накачанные мускулы. Он приближался с наглой самоуверенностью, качающейся походкой крутого парня. Здоровенные руки висели по швам, свободные и пустые.

У него были стриженные ежиком рыжие волосы и с десяток побрякушек в ушах. На грубом лице приклеена дружелюбная ухмылка, но глаза прикрыты с ленивой наглостью.

— Ты, что ли, комиссия по встрече, лапонька? — протянул он, приветственно протягивая квадратную ручищу. Узловатые костяшки были густо покрыты шрамами, наводя на мысль, что эти руки больше ран нанесли, чем перевязали.

Ангел игнорировала протянутую руку.

— Нет, — спокойно ответила она. — Вас здесь никто не хочет видеть.

Рука упала, толстые пальцы задвигались, будто разминаясь.

— Ну, киска, не будь такой букой! Мы просто добрые самаряне, пришли подлечить вас, бедненьких.

— Правильное слово — самаритяне, — вежливо поправила она. — Вы нас не обманете. Мы знаем, зачем вы явились и как собираетесь нас «подлечить». Возвращайтесь в корабль и улетайте к своим хозяевам. Мы с вами дела иметь не хотим.

В улыбке собеседника добавилось зубов, и он смотрел на Ангела с презрительным интересом.

— Не слишком ты приветлива, лапонька. — Голос его упал на октаву, стал вкрадчивым. — Может, тебе лучше хорошенько подумать и отнестись к нам поласковее. — Он слегка засмеялся. — А то и мы можем быть неласковыми.

— Улетайте. Немедленно, — шепнула она хрипло, надеясь, что у него хватит ума убраться. Она крепко сжала пальцы в рукавах, удерживая себя под контролем. — Пожалуйста, улетайте! Я вас предупреждаю.

— Меня предупреждаешь? Хо! И что ты сделаешь, если я не послушаюсь, милашка? Ножкой топнешь? — Он захохотал и шагнул поближе. — Вот что, конфетка: мы пришли, и мы останемся. Так что ты будь поласковее. — Улыбка наемника искривилась в оскал. — А от таких лапочек, как ты, я жду особенной ласки, если ты меня поняла.

Он протянул бойцовскую ручищу в шрамах, чтобы взять ее за подбородок и посмотреть в лицо.

— Так, посмотрим, уродина ты или не очень.

Ангел могла бы это выдержать, но знала, что настало время рискнуть своей новообретенной сущностью и показать ему что-нибудь из ненавистного облика Сциллы. Она молилась, чтобы этого хватило.

Ее лицо поднялось к нему, как бледная луна из-за холма капюшона.

Ухмылка наемника схлопнулась, когда сталь и стекло ее ангельского глаза уперлись в него, как оптический прицел. Где-то в глубине зашевелился неспокойный ангел, привлеченный запахом чужого страха.

— Какого… — начал было ошарашенный наемник, и тут Ангел ему улыбнулась.

Но не той тщательно отработанной улыбкой, которая стоила ей стольких трудов. Она улыбнулась широко, показав все зубы. Она помнила, как это делать, потому что улыбка Сциллы вплелась в ее нервы титановой проволокой, и улыбаясь, она с жутью ощутила, как Сцилла пытается выбраться наверх.

Рыжий громила, не в силах поверить своим вытаращенным глазам, глядел на полный рот акульих зубов, каждый с ярко-красным острием, будто после кровавого пира. Потом отдернул руку, будто боялся, что ее откусят.

Наглая самоуверенность слетела с него, и он отшатнулся.

Ангел стала закреплять преимущество.

— А ты почему такой неприветливый? — спросила она милым голосом, сокращая дистанцию и улыбаясь еще шире. Но в душе она ликовала. Сцилла осталась под контролем, а захватчик обращен в бегство!

Тот шагнул еще назад, потом повернулся и пошел обратно к шлюзу. Не побежал, но и не поплелся. Крик ликования вырвался из глоток людей, заполнивших дальний конец ангара, и они бросились к ней.

Ангел услышала. И повернулась сказать им, чтобы не подходили.

Но не успела.

Как только она повернулась спиной, наемник резко развернулся, вытаскивая матово-черное оружие с коротким стволом, направил на нее и выстрелил.

Не было ни вспышки, ни хлопка. Это было издавна любимое оружие наемников для ближнего боя с ласковым названием «кипятильник». Он давал узкий пучок смешанного излучения, вызывающего такой резкий и интенсивный местный нагрев, что живые ткани испарялись со взрывом — сами клетки становились миниатюрными бомбами, когда их разрывало водяным паром.

Выстрел пришелся Ангелу в поясницу. От него она должна была бы развалиться пополам.

Плащ ее вспыхнул, как бумага в доменной печи, окутав ее шаром оранжевого пламени. Хлынувшая к ней волна людей Братства будто наткнулась на невидимый волнорез, и те, кто был впереди, стали спотыкаться и падать. Ликующий рев сменился криками страха и ужаса.

Наглая улыбка вновь вернулась на лицо бандита, и он ждал, что Ангел сейчас упадет. Но ухмылка замерла на его лице и начисто слезла, когда она не упала, а медленно повернулась к нему в ореоле горящих обрывков материи.

Сверкающая серебряная кожа, золотеющая в угасающем пламени, была теперь видна во всей красе. Наемник побледнел как мел, узнав боевой экзот. Он попятился, не сводя взгляда со своей предполагаемой жертвы, забыв об оружии.