Вн. Аверкиев - Хождение за три неба

Костяков я не боялся. Всё же сын археолога. Сколько раз я с отцом по раскопкам мотался. Да ещё два полевых сезона археологической практики в институте. Грешно, конечно, говорить, но иногда мы и выпивали прямо в раскопе. А что? Там прохладно от земли, тенёк уже после обеда. Так вот, помню, пили мы с напарником какое-то мерзкое плодово-выгодное винище, закусывая горячей от солнца помидоркой. А помидорку эту, откусив от неё кусок, клали в глазницу черепа… Чистый он был, две тысячи лет ведь прошло. Хвалиться этим, конечно, нельзя, но — так и было.

Пока я вспоминал свою археологическую практику, руки занимались делом. Расстелили один мешок, расстегнули молнию… Положить поближе к костяку, плавненько его перетянуть… руку на место… Заправить конечности, пошла молния… Я взглянул в глазницы черепа, вздохнул и резко задёрнул застёжку молнии. Один готов. Потом был второй и третий. Потом я стащил десантные мешки и ранцы спецназовцев.

— Шарик, я готов. Груз нормально уложен? Возьмёшь без проблем? Тогда — пулей на новый терминал!

А там ветераны всё ещё возились с разгрузкой. Я показал им, куда складывать груз, упакованный во всякие защитные мешки и цветные сетки, и деды лихо метали барахло по углам. Пришлось включиться в процесс. Наконец, всё было разобрано и разложено в должном порядке.

— Что у тебя, Афанасий? — На меня требовательно смотрело три пары глаз.

— У меня всё готово…

— Товарищи офицеры! Взять оружие. На выход.

«Скаф» отлепился от меня и поплыл вперёд. Он зависнет у входа и будет держать энергетическую линию от трассы к шарику. Я посадил деда к себе, а Костя с Петровичем уселись во второй шар. Наш трамвай тихо выплыл из пещеры.

— Вот незадача! Опять ночь! Да что же это такое — как я сюда ни попаду — всё время темно. Шарик, свет!

И шары, и «Скаф» дали свет. Однако я погорячился — сейчас на планете было немного посветлее. По крайней мере, видно было намного дальше. Я посмотрел на небо. Низкое, тёмное, покрытое бешено несущимися чёрными тучами. Если это день, то загорать нам тут явно не светит. Я обернулся к скале.

— Вот тут я и свалился, дед. Высоко-то как! Повезло мне…

Дед внимательно рассмотрел маршрут моего полёта на землю негостеприимной планеты и ухмыльнулся.

— Главное — живой ты. Давай выгружаться. Нужно ещё могилу готовить, памятник.

— С этим проблем не будет… Надо только решить, где похороним ребят.

Шар опустился на грунт, и я его свернул. Тела в мешках и груз группы остались лежать на синей траве. Из второго шара к нам с дедом шли Костя с Петровичем.

— Что предлагаешь, Афанасий? Где будем могилу делать?

— Вы тут посмотрите, отцы. Может, документы какие, жетоны там… А я крутанусь на Шарике, что-нибудь подберу.

Так и сделали. Старики присели около мешков, а я снова забрался в шар и не спеша поплыл вдоль скальной стенки. Пройдя метров сто, я нашёл то, что и было нужно. Одиноко стоящий скальный клык. Он сам по себе был похож на монумент, а я ему ещё и помогу приобрести нужную форму.

— Шарик, выведи эту скалу на монитор. Твоя задача сделать так…

Оставив Шарик выполнять задание, я вернулся к месту высадки. Ветераны внимательно рассматривали какие-то документы.

— Взгляни, Афанасий. У них были мандаты Академии Наук СССР. Мудрые всё же предки были…

Я развернул рвущийся из рук лист лощёной, плотной бумаги.

«Академия Наук СССР. Мандат. Капитан Скворцов Игорь Сергеевич, руководитель экспедиции… Просьба оказывать содействие в выполнении поставленной научной задачи…»

Я посмотрел на капитана Скворцова. Синяя трава под порывами ветра касалась его черепа, как бы лаская и успокаивая: «Ты дошёл до своей цели, герой… Ты выполнил приказ… Ты сделал всё, что смог. А теперь ты заслужил покой…»

— Теперь у нас есть имена… — Костя достал из нагрудного кармана старую фотографию. — Вот, и карточка есть… Только кто сейчас скажет, где тут этот капитан?

Я посмотрел на фото. Молодые, улыбающиеся лица, потные, торчащие волосы. Один приник к горлышку фляги, другой прикрыл глаза от солнца. Все с оружием.

— Костя, а отец?

— Вот он… — Костя показал на того парня, который прикрывался рукой от солнца.

— А ты повыше его будешь. Но похож.

— Естественно, похож… Отец всё же… Ты, Афанасий, место подобрал?

— Да, сейчас там Шарик работает. Их снарягу проверили?

— Да что там проверять. — Подошёл к нам Петрович. — Шестьдесят лет прошло, да и газ этот гадский. Весь металл съел. Харчи, конечно, все пропали, патронные цинки потеряли герметичность. Взрывчатка ещё есть, немного, правда… Уничтожить всё надо от греха, сжечь…

— Погоди, Петрович, сначала могилу сделаем. Пошли, посмотрим.

И мы вчетвером двинулись сквозь порывы ветра к одинокой скале. Там, вспышками электросварки, полыхал разрядами Шарик. Гляди-ка! Ещё светлее стало. Теперь мрак и хмарь не мешала просматривать скальную гряду почти на километр. А вдали от скал стало видно стену растительности. Гулять в этом садочке почему-то не хотелось…

Пока мы дошли до скалы, Шарик практически и закончил памятник. Высокая, метров пятнадцать, грубо огранённая пирамида. В основании — огромная наклонная пятиконечная звезда. В её центре Шарик выжег погребальную камеру.

— Это что, так дырка и будет?

— Не гони, Петрович. Афанасий что-то задумал. Так ведь, Афанасий?

Я кивнул деду: «Так». Шарик поплыл к «Скафу». У него было ещё одно задание. Да и нам нужно было перенести тела и снаряжение погибшей группы к месту захоронения. Справились и с этим. Мне, как молодому, пришлось залезть в камеру и принимать мешки с останками. Там же решили и положить их груз. Наконец, всё было размещено. Тут из пещеры выплыл Шарик. Он нёс большую, вырезанную из багрово-рыжего гранита, звезду. Она и закроет вход в погребальную камеру.

— Товарищи офицеры! Смирно! Так уж получилось, что нам пришлось провожать в последний путь героев-землян. Капитана Скворцова, старшего лейтенанта Долоберидзе, старшего лейтенанта Асмолова. Они выполнили приказ Родины. Выполнили ценой своей жизни. Они успели сделать свой первый шаг по новой земле, по другой планете. Продолжить их путь — наша задача!

Четыре автомата уставились в тёмное небо. «Огонь!» В давящем шуме ветра совсем не страшный автоматный залп. «Огонь!» Трассер уткнулся в тучи и исчез. «Огонь!» Щелчки предохранителей.

Я пошёл к своему шару. Я это должен сделать сам. Нет, не так. Это должен сделать человек. Медленно, стараясь не завалить, я повёл гранитную звезду к памятнику. Ну и что, что Шарик держал её гравизахватом? Вёл-то её я. Вот звезда привалилась к массиву памятника, по её периметру пошло секундное марево раскалённого воздуха, и она сплавилась с пирамидой.