Карл Саган - Контакт
— Какой сегодня день? — спросила она. На нее смотрели явно не понимая… Что-то было не так.
— Питер, напомните, ради бога, какой сегодня день.
— Что вы хотите сказать? — спросил Валериан. — Сегодняшний. Пятница 31 декабря 1999 года. Канун Нового года. Вы про это? Элли, с вами все в порядке?
Но ВГ уже просил разрешения у Архангельского начать повествование с самого начала. Чиновники и представители консорциума тесным кольцом окружали их. Она увидела дер Хиира, проталкивавшегося к ней через толпу.
— А что вы видели отсюда? — спросила она, когда тот уже мог услышать ее.
— Ничего. Сработала вакуумная система. Бензеля раскрутились. Скопился электрический заряд. Потом бензеля достигли заданной скорости и то же самое произошло в обратном порядке.
— Что значит «в обратном порядке»?
— Бензеля замедлились, заряд рассеялся. Подали воздух, бензеля остановились и вы вышли. На все ушло минут двадцать. Пока бензеля вращались, с вами нельзя было разговаривать. А вы хоть что-нибудь почувствовали?
Она рассмеялась.
— Кен, мальчик мой, у нас для тебя целая история.
Пуск Машины и Новый год персонал проекта отметил вечеринкой. Элли и ее товарищи по путешествию отсутствовали. По телевизору показывали праздники, парады, выставки, ретроспективы… лидеры наций выступали с оптимистическими прогнозами. На экране появился даже настоятель Уцуми; он сохранял обычное благочестие. Но ей некогда было бездельничать. Заслушав начало их приключений, директорат проекта решил: что-то не так, и Пятерке было предписано одиночество. Всех пятерых извлекли прямо из толпы правительственных чиновников и официальных представителей консорциума и отправили на предварительный допрос. Официальные лица полагали уместным, чтобы допрос членов Пятерки проводили поодиночке.
Дер Хиир и Валериан беседовали с Элли в небольшом конференц-зале. Присутствовали и другие официальные лица, в том числе Анатолий Гольдман, бывший студент ВГ. Она поняла, что Бобби Буи, разговаривавший и по-русски, представляет Америку на допросе ВГ.
Слушали вежливо, а Питер время от времени подбадривал ее. Слушатели с трудом воспринимали последовательность событий. Многое из того, что она рассказывала, вызывало в них лишь одно беспокойство — и никакого восторга. Им было трудно понять, что за двадцать минут додекаэдр где-то провел целый день, поскольку армада расположенных снаружи приборов регистрировала все аспекты события и ничего необычного не обнаружила. По словам Валериана, когда бензеля достигли нужного числа оборотов, они заметили только, как дрогнули стрелки, а точнее, эквивалент стрелок на нескольких приборах неизвестного назначения. Потом бензеля замедлили свое вращение и остановились, а Пятерка выбралась из Машины в состоянии крайнего возбуждения. Он не сказал, что они «несли чепуху», но она чувствовала его озабоченность. Элли выказывали всяческое уважение, но она словно читала на лицах вокруг мысль: так вот для чего предназначена эта Машина, на какие-то двадцать минут человек попадает в мир иллюзий или же просто сходит с ума.
Она попыталась воспроизвести свои записи на видеокассетах. Коробочки были аккуратно подписаны: «Система колец Веги», «Радиокомплекс Вега», «Пятерная система», «Звезды центра Галактики» и последняя — «Пляж». Она вставила их в видеомагнитофон, нажала на кнопки… пусто. На всех ничего не было. Кассеты были девственно чистыми. Она даже понять не могла, как это произошло. Элли старательно училась пользоваться видеокамерой и успешно прошла испытания перед пуском Машины. Она даже успела проверить камеру несколько раз на пути из системы Веги. Еще больше огорчило то, что отказали и все прочие инструменты, которые брали ее спутники. И вот теперь Питер Валериан выражал желание верить ей, дер Хиир тоже. Но желания мало. Вся эта история, с которой возвратилась Пятерка, оказалась несколько неожиданной и абсолютно не подтвержденной физическими свидетельствами. Еще бы — ведь времени у них было мало. Всего двадцать минут.
Такого приема она не ожидала. Но Элли была уверена, что все уладится. В настоящее время с нее было довольно воспоминаний, и она просто старалась по возможности все припомнить — так, чтобы ничего не забыть.
От Камчатки подступал фронт крайне холодного воздуха, но в первый день Нового года было необычно тепло, и в Международный аэропорт Саппоро дождем посыпались специальные рейсы. В самолете с надписью «Соединенные Штаты Америки» прибыл новый министр обороны Майкл Китц, а с ним на скорую руку подобранная группа экспертов. Вашингтон подтвердил их прибытие лишь тогда, когда слухи уже широко расползлись по Хоккайдо. В кратком пресс-релизе значилось, что визит является рабочим и не связан ни с какими кризисами или опасными ситуациями; кроме того, в нем отмечалось, что на сборочном предприятии «Машина» к северо-востоку от Саппоро не произошло ничего экстраординарного. Из Москвы всю ночь летел Ту-120, среди прочих он доставил Стефана Баруду и Тимофея Готридзе. Безусловно, обеим ответственным делегациям вовсе не улыбалось проводить новогодний праздник вдали от семей. Но погода на Хоккайдо явила приятный сюрприз, в Саппоро таяли ледяные фигуры, и слепленный додекаэдр превратился в груду льда. Из-под его осевших и округлившихся боков, некогда бывших пятиугольниками, вытекали ручейки.
А через два дня началась метель, и добраться к Машине даже наземным транспортом стало уже невозможно. Оказалась нарушенной работа радио и телевидения: наверняка повалило ретрансляционную микроволновую башню. Во время всего расследования связь с остальным миром можно было осуществлять только по телефону. И по вполне понятным причинам с помощью додекаэдра, думала Элли. Ей так и хотелось одной забраться на борт, раскрутить бензеля и… Она с наслаждением фантазировала на эту тему. Но уверенности в том, что Машина сработает, у нее не было: едва ли теперь возможно войти в тоннель с этого конца. Отец сказал ей, что этого не будет. Она вновь позволила себе вспомнить про песчаный пляж. И про него. Что бы теперь ни случилось, но рана в самой глубине ее существа исцелилась. Правда, мир еще не знал более дорогостоящего курса психотерапии. Многозначительный факт, думала Элли.
Национальные представители провели беседы с Си и Сукхавати. Хотя Нигерия не играла значительной роли ни в приеме Послания, ни в его дешифровке, Эда с готовностью провел беседу с нигерийскими официальными лицами. Тем временем ВГ и Элли проходили куда более изощренное собеседование с высококлассными профессионалами, вызванными с этой целью из Союза и Штатов. Представители третьих стран поначалу на эти беседы не допускались, но после возражений консорциума обе державы вновь вспомнили про интернационализм.
Собеседование с Элли вел Китц, и, учитывая быстроту событий, он оказался на удивление хорошо информированным. Валериан и дер Хиир старались время от времени замолвить за нее доброе слово, задавали наводящие вопросы. Но спектаклем руководил Китц.
Он сказал Элли, что к ее повествованию относится скептически, но вместе с тем конструктивно — в лучших научных традициях. И выразил надежду, что его прямоту она не примет за личный выпад. Сам он испытывает к ней величайшее уважение и постарается не показать, что является давним противником создания Машины. Элли решила оставить без внимания столь наглую ложь и начала рассказывать.
Сперва он внимательно слушал, интересовался подробностями, извинялся, перебивая ее. Но на второй день от подобных любезностей уже не осталось и следа.
— Итак, нигерийца посетила жена, индуску — ее покойный муж, русского — воструха внучка, китайца — какой-то монгольский хан…
— Но Цинь не был монголом.
— А вас — ради бога молчите — встретил безвременно усопший отец, сообщивший, что вместе с друзьями занят перестройкой Вселенной. «Отче наш, иже еси на небесех!» Что мы видим? Воздействие религии, историческую антропологию, наконец, Фрейда. Разве вы сами не понимаете этого? Вы же не только пытаетесь убедить нас, что ваш отец восстал из мертвых, вы хотите еще утверждать, что он-то и сотворил Вселенную…
— Вы искажаете мои…
— Бросьте, Эрроуэй. Хватит оскорблять наш разум. Вы не представили нам ни одного свидетельства и надеетесь, что мы поверим подобной лжи, самой наглой во всей истории человечества. Зачем вы пошли на это? Вы ведь умная женщина. Как могли вы думать, что удастся отделаться от нас такими бреднями?
Элли пыталась протестовать. Валериан тоже. Он даже сказал, что считает эти допросы пустой тратой времени. Тем более когда Машина подвергается тонким физическим исследованиям. Китц согласился с тем, что физические доказательства могли бы иметь большое значение. Но заявил, что уже сам рассказ Эрроуэй вполне позволяет понять, что произошло.
