Ант Скаладинс - ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики

Дверь открыл сам Светлаев. Сержант милиции. Алехин всегда с ним держался ровно, на дружеской ноге: «Ну как, Сема?» «Нормально, Алехин». «Служба идет?» «Нормально, Алехин». И так далее. Но сейчас Светлаев, здоровенный, плечистый, рыжий, был без кителя, хотя еще в форменных рубашке и брюках и при галстуке. Наверное, вернулся с дежурства. А сам крепкий, волевой, ну как глыба гранита. Много подумаешь, прежде чем бросишься на такого милиционера.

— Ну проходи, проходи, — благодушно заметил Светлаев. — Не держи дверь открытой.

Боялся, наверное, авторитет уронить — увидят его без кителя.

Да ну, заспорил Алехин. Я на минутку. Пошли со мной. Канистру возьми, пивом, небось, торгуют. А дома у меня рак есть.

О раке он упомянул с неприятным холодком в груди. Подумал даже, но без должного энтузиазма: вот шутка будет! Приду с пивом, а рак металлический. Светлаев сильно будет смеяться.

Вообще-то он знал, Светлаев никаких шуток не любит.

— Рак? — поморгал рыжий Светлаев.

— Вот такой, — на пальцах показал Алехин. Он жалел, что сегодня не первоапрельский день, но обрадовался, когда Светлаев заметил задумчиво: — Ну рак — это хорошо.

Алехин, в сущности, не разделял такого. мнения. Он помнил, что рака ему дали за так и на время, к тому же рак не был съедобным, но, уже по инерции, он вновь показал на пальцах предполагаемую величину рака: — Вот такой.

— Ну, рак — это хорошо, — подтвердил свое прежнее мнение сержант Светлаев, натягивая на крутые плечи цивильный пиджак. — Чем крупнее рак, тем его больше. Я знаю. Я на Ладоге ловил раков, — он почесал рукой крупную, коротко стриженную голову, — но в командировки нас редко посылают. А если посылают, то больше рядом куда-нибудь.

— Это куда же? — не совсем искренне заинтересовался Алехин, опять ощущая в груди нехороший холодок.

— Служебная тайна, — твердо ответил Светлаев.

И тут раздался телефонный звонок. Как все у сержанта, звонок оказался твердым, требовательным.

— У аппарата, — твердо сказал Светлаев в трубку. Его крупное лицо сразу закаменело. Его лицо внушало доверие. С человеком, у которого такое лицо, можно смело ходить в разведку. — У меня. Присутствует. Передаю.

Он поманил пальцем Алехина, и Алехин нехорошо удивился: — Меня?

— Товарища Алехина, — отмел сержант все сомнения. И неодобрительно протянул трубку.

Алехин принял трубку. И прижал ее к уху. И услышал чужое ровное дыхание. И услышал чужой чрезвычайно убедительный голос, тот самый, что убеждал его: «Горит, Алехин, вода». На этот раз столь же убедительно этот голос сказал: «Хочешь сменить местожительство, Алехин? Ладно, Алехин, сменишь». И тут же пошли гудки отбоя.

На секунду в голове Алехина промелькнуло: розыгрыш! Сонька куражится. Подбила кого-нибудь, а теперь радуется: сволочь ты-де, Алехин.

А он еще помог ей все-все застраховать.

Но что-то мешало ему утвердиться в этой мысли.

Светлаеву он объяснил: — Все варианты… Сам ведь знаешь, хочу получить нормальную квартирешку… Ты-то вот в туалет бегаешь не на улицу…

Сержант Светлаев знал, что такие домики, как у Алехина, обмену не подлежат, но промолчал.

— Молодцы какие, — мямлил Алехин. — Вот везде разыщут.

— А зря, — веско заметил сержант Светлаев. — Мой домашний номер разглашать не полагается. Это ни к чму. Непорядок.

— Да какое ж тут разглашение… Ведь работают…

Почему он так сказал, он и сам объяснить не мог. Сержант Светлаев смотрел на него все более подозрительно. Даже потянул на себя широким сибирским носом, но ничего такого не унюхал. И все же насторожился, закаменел. Только кивал на быструю смятенную речь Алехина.

Ну да, менять надо домик. Вот запалят его митингующие под горячую руку, им все равно кого жечь…

Сержант Светлаев только кивал.

Несмотря на медлительность, он уже переоделся, достал с антресолей алюминиевую канистру. Алехин опять обрадовался: посидят, выпьют пивка. И нервно про себя хохотнул: вот рак только не по зубам. Даже сержанту не по зубам. И решил: обойдется. Вот возьмут они по паре кружечек, потом он и раскроется: смотри какой рак, не сломай зубы. И оба похохочут.

Пивной киоск был закрыт.

— Хоть на Чукотку езжай, — рассердился сержант. — Нет пива.

— А что, на Чукотке есть?

Светлаев не ответил. Стоял, насупясь, прикидывал, где может быть пиво. Всерьез настроился на отдых.

— Вот смотри туда, — указал Алехин. — Вон туда, за мой домик. Там переулочек, лужа поперек. Знаешь?

— Еще бы, — хмыкнул сержант. — Мой участок. Только там пивных точек нет.

— Пивных точек нет, только место все равно гнусное.

— Почему? — удивился сержант.

— Меня там вчера трое встретили.

— Кореша?

— Какие кореша! Алкаши проклятые. Всяко меня унизили, катали по грязи, сапогом пинали в лицо.

— Прямо в лицо? — сержант Светлаев с каким-то особенным профессиональным интересом смотрел на Алехина. — Что-нибудь отобрали?

— Не отобрали. Унизили.

— А-а-а, унизили… — интерес Светлаева спал. — Это что, Алехин. На сегодня есть города, где каждая вторая женщина изнасилована. Вот, Алехин, как подскочила преступность.

— То есть как это каждая вторая? — оторопел Алехин.

— А вот так.

— У меня в Кемерово три сестры. Это что ж, две из них уже изнасилованы?

— Ну, это как считать, — уклонился сержант от прямого ответа. — Если по четным, то одна, а по нечетным — две получается.

— Куда ж милиция смотрит?

— У меня нормально. У меня на участке тихо, — поставил Алехина на место сержант. При этом он смотрел на Алехина укоризненно.

— Да как же нормально, Сема? Я ж тебе говорю, вчера, в этом вот переулочке, встретили меня трое. Унизили. Сапогом пинали в лицо.

— Прямо в лицо?

— Ну да. Сколько мне повторять?

Ссора, в общем, получилась нелепая. Оба, конечно, погорячились.

«Ты тайну моего телефона разгласил!» «А у тебя участок запущен!» «У тебя на лице ни одной царапины нет!» «А я говорю, ты запустил работу!» «Ты органы, вижу, очерняешь, Алехин!» «А ты, участковый, отказываешься меня защищать!» И так далее.

Позже, рассказывая мне всю эту историю, Алехин клялся, что вот не хотелось ему ссориться. И сержант ругался, но смотрел на него с некоторым недоумением. Оба они вроде как зациклились не по делу, а ведь до пива так и не добрались. Головы трезвые, ясные, только холодок в груди. Ну, он, Алехин, не знает, что там в груди у сержанта, но у него точно стыл такой холодок. Он и ругался, похоже, чтобы поскорее отделаться от Светлаева. Сперва шел к нему, звал на рака, а тут вдруг захотел отделаться. Хорошо еще, не превысил меру. Вот ляпни чего посильнее, сержант и свел бы его куда надо. Но до этого, к счастью, не дошло, хотя разошлись они крайне недовольные друг другом. Алехин, естественно, потопал домой, плюнул на безобразный прибор математика Н. и увидел, что кривую на экранчике снова зашкалило. Весь в предчувствиях он обернулся, хотел окликнуть сержанта, Светлаев твердой походкой уходил в тот самый злополучный переулок. Не вернешь.