Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус

– Резервное копирование, – прошептал он, широко распахивая глаза, в которых с невероятной скоростью мелькал нескончаемый поток странных символов. – Бейрут, ты меня слышишь? Он заставил нас самих создать резервную копию.

Бейрут, казалось, не слушал его, глядя на сжимающиеся стены убежища, в мутной глубине которых появлялись громадные фиолетовые проталины, он не переставал сжимать полусогнутые пальцы.

– Я должен был понять это раньше. А сейчас! – воскликнул хакер, едва не плача. – Я не успеваю вписать функцию резервного копирования в наше с тобой семя, – беспомощно опуская руки, он замолк, но через несколько секунд опять затараторил. – Но я могу оставить копию Демона. Он запустит антивирусник. Кстати, можно нашего друга вируса не ставить в список исключений, как это было раньше, и тогда, когда придет время его просто сотрет…

– Не нужно Демона, не нужно антивирусника! – завопил Дмитрий. – Что угодно, только не это! Зачем создавать новый мир ценой гибели старого? Перетекая из одного состояния в другое, Дмитрий то становился пылающим сгустком, то застывал на месте, твердея и топорщась кристаллическими гранями.

Бейрут пожал плечами:

– Тогда все, я больше ничего не сумею добавить! Да и времени, сам видишь…

– Нет! Нет! Нет! – вдруг завопил ПервоДим, до этого не подававший признаков жизни. – Я не согласен. Нам нужна Светлана!

– Нашел время о девках думать, – улыбнулся Бейрут, замолчал, что-то обдумывая. – Ты думаешь?! – он дернулся. – Конечно же, мы как частный случай проявления глобальной программы… В нас с момента появления вида заложена эта самая программа резервного копирования. Молодец, Вторичный!

ПервоДим не обратил внимания не обидное прозвище, все его мысли были заняты подругой. Та стояла в сторонке и внимательно всматривалась в горящий силуэт.

– Ну же, друзья мои! Хватит скромничать, обнимите друг друга, – хакер со своей недовольной улыбкой стал похож на работницу Дворца бракосочетаний.

– Димчик, ты там? – спросила девушка, и ПервоДим кивнул.

Потемкину показалось, что кивнули и все оставшиеся ипостаси.

Хакер, поднимая голову к тающему потолку, зашипел:

– В темпе, ребята, время не ждет! Либо-либо!

Светлана бросилась навстречу, и Дмитрий на какое-то время стал обычным парнем, подхватил удивленную и обрадованную девушку и растворился в безумной радости, всколыхнувшей все его «Я». И снова ему показалось, что все они одновременно улыбнулись. «Мама моя, да не могли же они все влюбиться в одну и ту же девушку. Нет! Наверняка это работа ПервоДима», – решил он и нырнул в поток согревающих душу эмоций.

Стены и потолок стали протекать, смертельный дождь разъедал их все больше и больше, пока они не расплавились и не исчезли без следа.

Дмитрий снова вспыхнул, накрывая ослепительной сферой девушку, и через мгновение человеческий силуэт растворился в безумном сиянии – только маленький росток проглядывал сквозь пылающую корону семени. Дождь, проливающийся на землю сплошным нескончаемым потоком, не касался его – он сиял, как небольшая звезда, а маленькие капли, резко меняя направление, облетали его и стоявшего поблизости Бейрута стороной. Была ли в этом заслуга Вирусапиенса или нет, но защита действовала безупречно.

Хакер смотрел на семя и ощущал на себе внимательный взгляд Потемкина. Тот прощался. На какой-то миг Бейрут почувствовал, как в голове его взрывается сверхновая – это Дмитрий послал ему последнюю мыследему. Миллиарды лет, сжатые в мгновения, замелькали перед глазами. Вселенная умерла. Невидимые темные пятна, оставшиеся на бесконечном поле Мироздания, вдруг вспухли огненными цветами… Дмитрий выстрелил своим телом прямо в центр фиолетовой тучи и исчез вместе с ней, но Бейрут уже этого не видел, за мгновение до этого смертельный ливень накрыл его с головой. Мыследема, принятая хакером, была настолько сложна, что он подключил все ресурсы организма, чтобы воспринять хотя бы малую ее часть и совсем забыл об опасности.

Эпилог

Мы наш, мы новый мир…

Было раннее утро, и оранжевый диск солнца не успел еще подняться над землей, а яркая, почти красная полоса уже перевалила за горизонт и бодро двинулась по взрыхленной и обожженной земле. Светлые лучи быстро переползали по остаткам каких-то предметов. Вспыхнул огнем кусок зеркала, валявшегося среди развалин, засветилась металлическая табличка с надписью «Директор», торчащая из кучи мусора, подмигнула солнечным зайчиком никелированная крышка, венчавшая груду бетонных обломков.

Анатолий подошел к обрыву, заглянул в громадную дыру, возникшую на месте дома хакеров, вздохнул и зашагал между остатками зданий и глубокими провалами в земле. Не глядя под ноги, он пробирался между переломанными бетонными плитами, перепрыгивал через кучи земли и битого кирпича. Остатки зданий кое-где топорщились над поверхностью, но это были мертвые стены разрушенных домов. Он смотрел невидящим взглядом на людей, идущих к свету, и видел радость на их лицах. Казалось, они счастливы уже тем, что видят солнечный свет. Он шел и шел, пока не уперся в человека, сидящего на деревянном ящике перед большим костром. И только тогда, когда тот заговорил, он понял, что мужчина с закопченным и залепленным грязью лицом – Добровик. Расположившись возле огня, Трофим не переставая говорил. Его окружали женщины и дети, к нему подходили старики. Испуганные, они тянулись к костровищу, жались друг к другу и больше напоминали испуганных зверьков, сбившихся в стаю.

Пока Анатолий шел, на улице заметно похолодало, быстро набежали мрачные тяжелые тучи, зажали небо в плотные тиски и пролились холодным дождем.

– Все вместе мы сможем выжить, поодиночке не выживет никто! – доносился убежденный голос Трофима.

«Еще один мессия», – подумал Анатолий, но устыдился своих мыслей: Добровик был прав.

Бородатый старец в разорванной рясе прижался к молодому мальчишке с ярким несгибаемым ирокезом на бритой голове; согбенная старушка, поглаживая трясущейся ручонкой оловянный крестик на груди, оперлась на худое плечико молоденькой девушки, облаченной в грязное черное одеяние готов. Они были одной стаей, одним организмом, и это читалось во взглядах, устремленных на Добровика. Это был новый, зарождающийся закон. И он был нужен для того, чтобы выжить. Не кому-то одному, а всем без исключения. Анатолий вдруг ощутил себя частью единого целого. Хотелось подойти к толпе и постоять рядом, поддержать слабых, утешить больных. Люди все прибывали, они шли на огонь костра и душевную теплоту, исходившую от Добровика, а он стоял и думал, что ему делать дальше.