Ханлатов Иван - Морильское время

Вера уже записала название файла и комментарий, когда в коридоре хлопнула дверь. Ей понравилось стихотворение, и теперь только волновал вопрос: опубликовано ли оно где-нибудь? Судя по дате, оно могло оказаться неизвестным. Да и вообще было совершенно непонятно, как оно здесь оказалось. Возможно, у поэта оставались в городе какие-то связи, и он воспользовался ими, чтобы опубликовать крамольные строки. Для начала стоило поискать его в Интернете, но нужно было встречать мужа.

Андрей в последние недели как-то болезненно похудел. Он никогда не был полным, но сейчас у него совсем ввалились щёки, глаза светились лихорадочным блеском. Спать он тоже стал плохо. Пару раз его поднимали посреди ночи, а уж количество звонков по телефону в любое время суток вообще не поддавались подсчёту. Возможно, это и оправдывало в глазах жены его невнимание и частое отсутствие.

Он вошёл, как всегда, хмурый. Только увидев её, слегка улыбнулся.

— Привет, что-то ты рано сегодня! — встретила его Вера.

— Да, сегодня у нас, кажется, затишье. Решил отдохнуть с семьёй. Что новенького?

— Ну что новенького может быть у одинокой беременной женщины в Морильске? — ответила Вера, стараясь, чтобы это звучало как можно печальнее. — Дом, покупки, работа. Тоска по мужу и по лету… Есть будешь?

Заняв мужа едой, Вера села напротив и стала с наблюдать за стремительным уничтожением её кулинарных изысков. Вначале ей казалось, что присутствие мужа, с аппетитом поглощающего ужин, постепенно улучшает ей настроение.

— А что у тебя на работе?

— Всё по плану… Операция развёртывается… Всё нормально.

Вера понимала, что большего Андрей сказать не сможет, спецслужбы есть спецслужбы, но решила всё же пойти в наступление.

— Андрюш, но я слышу это „нормально“ уже два месяца. За это время я успела забеременеть, постареть, найти от скуки себе новое занятие. А ты всё: „нормально“ и „нормально“, — она словила себя на мысли, что с его приходом настроение у неё не улучшается, а, скорее даже наоборот… — Мы же собирались в отпуск летом. Родители уже исстрадались совсем. Путёвку заранее тоже не можем купить из-за того, что точно не знаем, когда поедем. Ребёнку нашему нужен простор и свежий воздух. А тут кроме сернистого газа нету ничего. Даже на природу так и не выехали. А теперь зима уже начинается! И это четвёртого сентября…

Андрей, огорчённо слушал жену, наблюдая, как постепенно влажнеют у неё глаза. Он прекрасно её понимал, но что можно было сделать? Не рассказать же ей всю правду. Вот уже и финал операции не за горами. При нормальном раскладе, ещё пару-тройку недель и можно будет поехать, наконец, в отпуск. Забыть на два месяца обо всех делах, а то и попробовать осторожно пробить информацию по поводу перевода в Москву. Со Львом Самуилычем у них, вроде, нормальные доверительные отношения складываются (насколько они вообще могут быть доверительными в Организации). Ещё пуд соли не съели вместе, но вместе бок о бок раскручивали этого ПГ, чёрт бы его побрал, и на „ОВД“ вышли тоже, можно сказать, вместе. В общем, есть надежда, что после успешного завершения операции Самуилыч будет не против ходатайствовать о его переводе в Москву. Хорошие сотрудники там ведь тоже в цене! Но как сказать это Вере?

— Верочка, родная, — наконец выдавил он. — Ну потерпи ещё немножко. Работа у нас идёт нормально. Думаю, до конца месяца уже будем в отпуске. А там — сентябрь — самая красота. Фрукты дешёвые, бабье лето. Махнём, как собирались, в Грецию, на острова!

Но странное дело. Чем больше он говорил, тем больше она скисала. И в конце его монолога ревела уже взахлёб. Ни о каком ужине речи не шло, нужно было успокаивать благоверную. Андрей вышел из-за стола, подошёл к жене и обнял её. Никакие слова на ум не приходили, оставалось просто гладить её по голове и ждать. Так прошло несколько минут. Наконец к Вере вернулась способность говорить.

— Извини, Андрюшенька. Не знаю, что со мной. Не могу уже. Мне кажется, что мы уже никуда отсюда не уедем. Навсегда здесь останемся. И в Грецию никакую не попадём…

— Да что такое ты говоришь? Почему не попадём-то? Да это — просто твоя беременность. Гони от себя эти страхи и верь в лучшее. Обещаю тебе, что все силы приложу к тому, чтобы мы до конца сентября уехали в отпуск. Да и о переводе в Москву позабочусь. Если сейчас операцию закончим успешно, то на это вполне можно надеяться… Остаётся одно: чуть-чуть потерпеть.

Странно, но эти слова немного успокоили Веру. Она благодарно прижалась к мужу, и они ещё долго сидели на диване в темнеющей комнате, шёпотом обсуждая планы на будущее и вспоминая прошлое.

Глава 11

Подготовка акции шла полным ходом. Уже через четыре дня после вылазки к Модулю, то есть шестого сентября, Косик принёс кустарно собранное устройство НФК. Оно было спаяно на нескольких платах, которые для удобства были собраны в стареньком дипломате. Дополнительно имелась покрытая грязно-зелёным пластиком тарелка излучателя и аккумуляторы. Соединённые вместе жгутами проводов, скрученные изолентой, они представляли собой довольно жалкое зрелище. Но Косик уверял, что всё будет работать не хуже, чем у спецгрупп.

— Только с направленностью сигнала у такого излучателя плохо. Так что нас тоже будет немного зацеплять, — объяснял он. — Но, так как мы „чистые“, это не страшно.

Для того чтобы убедиться, что всё работает как нужно, решили проверить прибор в полевых условиях. Боря предлагал испробовать вечером во дворе, но Кос настоял, что надо уйти куда-нибудь подальше. В общем, решили, что лучше, чем окрестности Длинного озера, им не найти. Место довольно безлюдное, но при этом всегда можно найти собачников, выгуливающих своих питомцев в любую погоду.

А погода была, действительно, отвратительная. Не лучше, чем во время их прошлой вылазки, разве только чуть посуше. На этот раз в район озера приехали на старенькой белой „Тойоте“ Косика. Было безлюдно, как обычно, только вдалеке виднелись силуэты поздних прохожих.

Выгрузив оборудование и договорившись о согласованных действиях, ребята пошли к берегу. Они держали курс на неподвижную фигуру в пальто и носящегося вокруг неё питомца. Подойдя поближе, Боря с удовлетворением отметил, что в радиусе нескольких сотен метров нет никого. Силуэт в пальто вырос до седого оборванного дедка, разговаривавшего со своей такой же древней дворнягой, имевшей, видимо, кличку „Скотина“. Пёс был худой, но жизнерадостный. Кажется, он был в восторге и от прогулки, и от погоды, постоянно крутился вокруг хозяина, чуть припадая на задние лапы и махая облезшим хвостом.