Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь (Божественный мир)

Хримнир грязно выругался, а Фальдр, этот жалкий пес, выдавил приторную улыбку и сказал:

-- Вы нас не так поняли... дамы.

-- Еще шаг, и она умрет! -- повторила Кримхильда, а я жалобно простонала:

-- Господин барон, пожалуйста, не перечьте ей. Эта женщина не в себе. Прошу, оставьте нас. Мы никуда не убежим, мы ваши пленники...

-- Ничего подобного, ваше сиятельство, -- осклабился Фальдр. -- Вы наша уважаемая гостья, и я уверен, что герцог Варг почтет за честь свидеться с вами. Он уже спешит в Нарбонну из Эльсинора.

Вот так я и услышала впервые это сочетание слов: "герцог Варг"! Признаюсь, в тот миг я ужаснулась... Не принц, но герцог Варг, выкормыш злокозненных еретиков Ульпинов, вскоре решит мою судьбу!

И тут я не сдержалась:

-- Как вы могли, барон! Вы присягали...

-- Под принуждением, под страхом лютой смерти, а значит, беззаконно! -вскричал Фальдр. -- Государю моему, герцогу Круну, я служил до самого последнего его мгновения, а этой... этой я служить не стану! Вот ваши грязные монеты, возьмите их назад, я рыцарь, а не раб, я не холуй, не мальчик для битья!

Он вытащил из кошеля наши солиды и швырнул это золото мне в лицо. Хримнир сделал то же самое. А затем оба барона вышли вон. В дверях осталась стража.

...Облик Варга возник перед моим мысленным взором. Я представила его в короне правящего герцога Нарбонны. И вообразила, как этот юный властелин с триумфом вступает во дворец отца, где драгоценным трофеем его ждет сама дочь правителя Империи, а фактически -- правительница Империи собственной персоной... На память мне пришел мой первый "разговор по душам" с Варгом, еще в Темисии. Тогда он мне сказал диковинную фразу: "У богов переменчивый нрав; кто знает, может статься, это вы, великая и неподражаемая София Юстина, в один прекрасный день будете молить меня о пощаде!". Я, помню, рассмеялась ему в лицо. О боги, неужели этот день, для него прекрасный, а для меня фатальный, уже настал?!!

Нет, невозможно! Никогда еще потомки Фортуната-Основателя не сдавались на милость варваров. И сегодня этого не случится: пусть лучше кинжал, который Кримхильда держала у моей шеи, познает вкус фортунатовой крови! А не сможет она -- я сама себя отправлю на суд к великим божествам. Как Клеопатра; велик был юный Цезарь, однако же она избрала сон Осириса взамен мянящих золотых цепей! Я знаю, мне достанет воли. Ни один варвар на свете не услышит от дочери Юстинов мольбу о пощаде!

Однако я бы не была собой, если бы думала единственно об этом. Мы выгадали время, и у нас появился шанс. К чести Кримхильды, она больше не плакала. Ее глаза сверкали, но не отчаянием -- гневом и жаждой мщения! Как только мятежные бароны нас покинули, она шепнула мне:

-- Ваше сиятельство, в этой комнате есть потайной ход наружу. Я точно знаю, есть, но где, не знаю.

Мы обязаны были отыскать потайной ход, не вызвав подозрения у тюремщиков. Чтобы обмануть их, мы, две молодые женщины, разыграли смятение. Мы плакали, в волнении мерили комнату шагами, хватались то за один предмет, то за другой... Двое врачей поддерживали нашу игру.

Тайник нашла Кримхильда. Не скажу, что это оказалось очень сложно: ход начинался за каминной плитой. Сложнее было отыскать рычаг... но и его мы отыскали. Теперь нам нужно было проскользнуть через тайник незаметно для тюремщиков. Но как это сделать? Эти, с позволения сказать, рыцари не сводят с меня и герцогини глаз, а в глазах бушует пламя гнусной похоти... еще немного, и они сорвутся, позабудут, зачем поставили их здесь.

Нас мог спасти лишь отвлекающий маневр. Двое врачей... они должны были принять удар на себя. Я не знала, смогут ли. Когда я им сказала, они развеяли мои сомнения. Оба считали счастьем умереть, спасая Фортунату. Да, так и сказали, -- "Фортунату", -- как будто я не княгиней была, а кесаревной Священной династии!

Не стала их разубеждать. В тот миг я испытала гордость за свою великую державу, где даже низкорожденные плебеи верны Божественному Престолу, как герои. Что бы ни вещали еретики и варвары, такая держава по праву властвует над миром. У обоих моих спасителей в Амории остались семьи; я поклялась, что позабочусь о детях и вдовах, а самих спасителей моих на родине будут славить, как героев... Чтобы исполнить свое слово, я обязана была спастись.

И вот оба врача неожиданно бросились из палаты, мимо стражей. В тот же миг Кримхильда нажала рычаг. Каминная плита отъехала, и мы ринулись во тьму неизвестности. Затворяющий рычаг мы не имели времени искать, мы попросту бежали по темному коридору, надеясь, что куда-нибудь он нас приведет...

В каком-то месте я споткнулась и почувствовала резкую боль в ступне. Вокруг царил мрак. Кримхильда не оставила меня, помогла подняться, и мы двинулись дальше. Фактически она тащила меня на себе; сама идти я не могла.

Позади уже слышались мужские голоса. Понятно, то была погоня. Я приготовила кинжал -- он мог мне скоро пригодиться.

Внезапно ход закончился. Мы вышли наружу, отворив люк, вероятно, древней канализационной системы. Осмотревшись, я поняла, что мы за городом. Поблизости виднелись лес и дорога, а на дороге -- множество вооруженных мужчин, конные и пешие. У них не было черно-белых флагов, и так я поняла, что это войско Варга.

За моей спиной раздался крик. Я резко обернулась. Моя подруга билась в тисках рыжебородого дикаря Хримнира. Варвар Фальдр, его попутчик, с ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего, надвигался на меня:

-- Хотели нас оставить, ваше сиятельство? Не выйдет!

Я обнажила кинжал и быстрым движением порезала себе руку. Барон изменился в лице, но среагировал иначе, чем прежде, во дворце. Он попытался схватить меня. Я отпрянула и поднесла кинжал к шее.

-- Прочь, ничтожный варвар, иначе я убью себя! Потомки Фортуната не сдаются в плен!

-- Блеф! -- рявкнул Фальдр и бросился на меня.

В тот миг я поняла, что нужно умирать -- иначе в самом деле будет поздно.

Я не успела. Внезапно барон Фальдр выпучил глаза, изо рта его хлынула кровь. Он рухнул наземь, а я увидела Кримхильду с окровавленным мечом. На земле подле нее бился в корчах гигант Хримнир; его рука валялась рядом. Еще я обнаружила, что у барона вспорот живот. Мне стало страшно; не верилось, что эта женщина, моя подруга, изловчилась поразить двоих сильных мужчин менее чем за минуту. Ее лицо напоминало маску ликующей валькирии. Она кивнула мне и обратилась к Хримниру:

-- Ну что, презренная собака, как тебе твоя госпожа, герцогиня?!

Умирающий изрыгнул омерзительное проклятие. Кримхильда взмахнула мечом и отрубила ему вторую руку. Хримнир завыл от боли.

-- Я вольна казнить и миловать таких, как ты, -- произнесла Кримхильда. -- Тебя -- казню, предатель!

И она ловким движением отрубила ему левую ногу. Меня стошнило. Мы, аморийцы, презираем бессмысленную жестокость. Но то -- мы, а она, Кримхильда, была дочерью варварского народа. И она заслужила право на месть.