Николай Гацунаев - Звездный скиталец (С иллюстрациями)
— А теперь марш отсюда, — приказала Эльсинора.
Вся четверка вихрем сорвалась с места, пересекла пляж, с ловкостью горных козлов вскарабкалась по уступам обрывистого берега и исчезла из вида.
— Ну так кто я? — с победоносным видом, подбоченившись, спросила Эльсинора. Симмонс, одной рукой, все еще зажимая нос, другой вытирал выступившие на глазах слезы.
— Бедьба!
— Кто?
— Фуф-ф! Ведьма!
— Ах так? — Она метнулась к тенту, выдернула из песка одну из стоек, отцепила полотно и вскочила на стойку верхом — ни дать ни взять озорной мальчишка, оседлавший прутик. Она и в самом деле выглядела неправдоподобно юной — тоненькая, стройная, в ярко-красном бикини. — Повтори, что ты сказал?
— Ведьма, — неуверенно повторил он.
— Тогда садись, прокатимся вместе.
Садиться, собственно, было не на что. Симмонс перешагнул через стойку и встал позади жены.
— Держись! — предупредила она. Он обнял ее за плечи.
— Крепче!
Он стиснул ее в объятиях и поцеловал в щеку. В следующее мгновенье было уже не до поцелуев: земля стремительно ушла из-под ног, провалилась куда-то вниз. Симмонс изо всех сил прижался к Эльсиноре и зажмурился. А она, как заправская ведьма на помеле, крутыми виражами набирала высоту, так что дух захватывало.
— Перестань! — взмолился он. — Спустись, слышишь? Голова кружится.
— Ну нет! — сквозь свист ветра донесся до него ликующий голос Эльсиноры. — Сам ведьмой назвал, теперь терпи!
Он стиснул зубы и огляделся. Справа, насколько хватало глаз, раскинулось море. Слева желтели пески и по ним, змеей между барханами, тянулся караван верблюдов. Виднелись руины не то города, не то крепости.
Они летели вдоль берега, и было отчетливо видно, где кончается желтая песчаная отмель и начинается глубоководье.
«Ну и чертовщина! — с мальчишеским восторгом подумал он. — Такое разве что во сне испытаешь!»
До поверхности было метров полтораста. «Спрыгнуть, что ли? — с веселой удалью подумал он и вдруг обнаружил, что спрыгивать не с чего: стойка летела сама по по себе, он ее даже не касался. Ослабил руки, сжимавшие Эльсинору за плечи: ничего. Отпустил совсем — тот же эффект: они продолжали лететь рядом, словно притянутые друг к другу магнитом.
И тут она по всем правилам высшего пилотажа круто спикировала вниз. У Симмонса перехватило дыхание. Он зажмурился, а когда снова открыл глаза, впереди виднелись две рыбачьи лодки, в которых бородатые казаки-старообрядцы в засученных до колен портках выбирали из сетей рыбу.
Занятые своим делом, рыбаки, наверное, так бы ничего и не заметили, но Эльсинора опустилась еще ниже и пронеслась над их головами с таким улюлюканьем и свистом, что старообрядцы, задрав свалявшиеся в войлок бороды, так и окаменели с широко разинутыми ртами, и только когда она, взмыв кверху, пошла на второй заход, торопливо закрестились двуперстным знамением, как по команде, сиганули из лодок и, перегоняя друг друга, вплавь кинулись к берегу. Почти касаясь воды, Эльсинора с Симмонсом за спиной промчалась за нимиеще раз и, поднявшись метров на двадцать, повернула назад. Когда на золотистом песке показался наконец их надувной домик, Эльсинора зависла над мелководьем и повернулась к Симмонсу.
— Ну и как? — Глаза ее озорно поблескивали.
— Здорово! — искренне восхитился он. — Ты действительно ведьма!
— Ах, ведьма! — Она уперлась ему в грудь ладонью и решительно оттолкнула в сторону.
— Что ты делаешь? — испуганно вскрикнул он и повис в воздухе, нелепо завалившись на бок и беспомощно размахивая руками. Она описала вокруг него снижающуюся спираль и остановилась.
— Так кто я?
— Ведьмочка! — взмолился он. Она снизилась на несколько метров.
— Кто я?
— Ведьма! — твердо сказал он, поняв, что на пощаду рассчитывать нечего.
Эльсинора опустилась еще ниже и встала на дно. Вода доходила ей до подмышек.
— В последний раз спрашиваю! — крикнула она, запрокинув голову и щурясь от солнца. — Кто я?
— Ведьма!!! — заорал Симмопс во всю глотку и в то же мгновенье мир каруселью завертелся перед его глазами и он, кувыркаясь, плюхнулся в воду.
Когда, кашляя и отплевываясь, он вскочил, наконец, на ноги, Эльсинора в радужном ореоле брызг, не оглядываясь, улепетывала по мелководью.
— Ну, теперь держись, чертова ведьма! — крикнул Симмонс, бросаясь вдогонку. Он догнал ее уже возле самого домика, вскинул на руки, осыпая поцелуями, внес в палатку и повалился, на тахту, задыхающийся, мокрый и, счастливый, как еще никогда в жизни.
Солнце закатилось за горизонт. Догорела заря. Ночь раскинула над Устюртом, над неподвижной гладью Арала темно-фиолетовый, усыпанный звездами полог. Эльсинора спала, свернувшись калачиком на тахте; а Симмонс лежал, привычно подложив ладони под затылок и глядя в дверной проем, за которым едва угадывались последние отблески заката.
Почему-то вспомнилось суровое, словно высеченное из коричневого дерева, лицо Айдос-бия. Раскосые с сумасшедшинкой глаза заглянули в самую душу. Старик словно ждал ответа на какой-то из своих вопросов. Потом кивнул и исчез.
…Савелий мучительно медленно обрушивал на голову хивинского хана Шергазы намертво стиснутый пальцами кирпич. Обрушил и канул в небытие…
…Неистовый Аваз, громыхая цепями, кричал бунтарские стихи на заснеженном кладбище…
…Смотрел в упор пристальными серыми, как у отца, глазами Строганов-младший, не снимая ладони с кобуры маузера…
Симмонс зажмурился, отгоняя непрошеные видения.
События последних дней — невероятные, фантастические, ошеломительные, — казалось бы, должны были выбить его из колеи, напугать, повергнуть в панику, по меньшей мере заставить крепко задуматься. Но ничего этого не было. Было ощущение какой-то поистине всеобъемлющей умиротворенности, покоя и беспричинного, неуместного в этой ситуации, радостного восприятия жизни. Жизни, — а теперь он знал это наверняка, — в которой ему оставалось пройти короткий, последний отрезок дистанции перед тем, как навсегда уйти из нее. И, как ни странно, именно это наполняло его спокойной уверенностью в себе. Он чувствовал, как каждая клеточка его существа наливается какой-то новой, доселе неведомой ему силой, сознанием собственного могущества, способного мгновенно выполнить любое его желание, стоит лишь захотеть.
Откуда и когда пришло к нему это ощущение, он не знал. Перед тем как Эльсинора уснула, он спросил ее, намеренно буднично и равнодушно:
— Так когда же я сыграю в ящик?
Вопрос пришлось повторить, и только тогда она повернулась к нему и ласково провела ладонью по волосам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});