Алекс Орлов - Представитель

Пройдя в ванную, Флангер привычно мазанул рукой по стене, надеясь зажечь свет, однако выключателя не обнаружил. Стоя в полумраке, он снова и снова искал кнопку, однако ее не было. Где-то внутри Гуго мелким подленьким зверенышем зашевелился страх. В одно мгновение он превратился во всеохватывающий животный ужас, ударив в пах и пробежав по позвоночнику колючими мурашками.

Источник его был уже очевиден – Флангер различил что-то черное, заполнявшее собой половину ванны. В полутьме было невозможно разобрать, что это такое, но Гуго догадался – это окровавленный труп истерзанного ассистентами человека, который по-прежнему валяется в ванне, а то, что его растворили и слили, Флангеру только приснилось или привиделось.

«Нужно закричать, – мелькнуло в голове. – Нужно закричать, или я умру на месте...»

Однако ужас словно сковал его жесткой коркой, и Флангер только таращился на шевелившуюся в ванне массу, чувствуя, как сам вымерзает изнутри и превращается в неживое ничто.

Жуткий крик потряс стены ванной, но тут рука Гуго, судорожно плясавшая по стене, наконец нашла выключатель. Свет яркой вспышкой ударил в глаза Флангера, и страх скорчился, сжался и убрался обратно, в потаенные уголки сознания.

– У-у-у-ф-ф! – Гуго с шумом выдохнул и даже закашлялся. Так сильно он не пугался уже давно. Быть может, тысячу лет. Именно столько его отделяло от детства – той поры, когда он по-настоящему верил в страх и относился к нему уважительно.

Ну конечно – в ванной ничего не было и быть не могло. Она блистала первозданной чистотой с того самого момента, когда утром по ней прошлась щетка горничной.

Флангер посмотрел в зеркало и увидел лицо уже немолодого человека с нездоровым цветом кожи, явно с целым набором комплексов. Двухдневная щетина только дополняла эту невеселую картину.

– Ничего не поделаешь, Гуго, это действительно ты, – сказал себе Флангер и взял с полочки лицензионную бритву «айзеншпис».

Почувствовав прикосновение пальцев, механизм бритвы тонко зажужжал и стал легко снимать жесткую щетину. Такое бритье доставляло удовольствие, и Флангер почти забыл о кошмаре, пережитом всего минуту назад.

Закончив бриться, он протер лицо мягким лосьоном, который, как говорилось в инструкции, долго сохранял свежесть и отгонял кровососущих насекомых.

После лосьона морщины на лице Гуго разгладились, вот только волосы стояли торчком, и пришлось пригладить их мокрой ладонью.

«Теперь сойдет», – решил Флангер и вышел из ванной, намеренно оставив свет включенным.

Подойдя к двери в коридор, он посмотрел в глазок и, не заметив ничего подозрительного, отпер замок.

Широкое пространство коридора прибавило Флангеру оптимизма, и он бодро зашагал к лифту. И тут совершенно неожиданно прямо из-за угла на него выскочил...

Флангера окатило страхом, смешанным с недоумением. Странно, он только что побрился, а зеркало все так же отражает щетину.

Впрочем, наваждение быстро прошло, это вовсе не было отражение Флангера в зеркале, это был не он, а другой человек. Он быстро обогнул застывшего на месте Гуго и пошел своей дорогой.

«Бред какой-то, мне показалось, он на меня похож. Просто копия, только небритый...» – мысленно сказал себе Флангер.

В задумчивости он подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Где-то внизу щелкнуло, кабина стала подниматься

Гуго осторожно обернулся, но в коридоре уже никого не было – человек-двойник завернул за угол.

«Наверное, почудилось», – решил Гуго.

86

Встреча с Флангером нос к носу вовсе не входила в планы Густава Птюча. Тем более сейчас, когда подкожные инъекции лица начали неожиданно рассасываться.

Попадись Птючу врач, который гарантировал долгое действие уколов, он удавил бы его голыми руками. Немедленно удавил. Однако врач был далеко и, наверное, хорошо пристроил немалый гонорар, который заплатил ему Густав.

Впрочем, злиться впустую не имело смысла, а поскольку Птюч был человеком предусмотрительным, он догадался прихватить с собой десяток необходимых ампул.

Заскочив в свой номер, он перешел на слегка прихрамывающую походку.

– Что с тобой, Больцер? – спросил Панопулос.

– Не знаю, чего-то съел не то, – проскрипел в ответ Густав, гримасничая, чтобы сосед по номеру не заметил изменений. – Пойду погреюсь в душе – может, полегчает...

– А может, тебе лучше врача вызвать? А то у тебя даже морда опала.

– Ну их в задницу, этих врачей. Всегда без них обходился

Густав пошарил в сумке и вместе с полотенцем и бутылкой шампуня прихватил ампулы и шприц.

Чувствуя спиной взгляд Панопулоса, он вошел в ванную и включил воду; потрогал опавшее лицо, разложил на полочке все необходимое и, вспомнив схему, по которой врач вводил препарат, приступил к действиям.

Уколы без анестезии оказались весьма болезненны, но это было ничто по сравнению с тем, как с ним могли обойтись в контрразведке.

Через каких-то несколько минут все уже было позади, и Птюч, ощущая странное онемение, наблюдал в зеркале, как его физиономия перестает быть копией лица Гуго Флангера.

Убедившись, что эффект от инъекций устойчив, Густав принял душ и вышел из ванной.

Снова ощутив пристальный взгляд Панопулоса, он улыбнулся и сказал:

– Вроде полегчало.

– Да, – согласился сосед. – Сразу видно. Теперь я узнаю прежнего Больцера.

Густав устало кивнул и поставил на пол туфли со спрятанными в них пустыми ампулами. Затем повалился на постель.

– Где пропадал? – как бы между прочим спросил Панопулос.

«Скажите какой дотошный кандидат в покойники», – подумал Густав, а вслух ответил:

– Ходил по центру города... Любовался... И, ты знаешь, мне все здесь начинает нравиться. Поначалу вроде не очень, а теперь я бы здесь даже жить согласился.

– Один?

– Ну, не один, конечно. Женщин здесь хватает.

Густав намеренно заговорил на это тему, подозревая, что Панопулос обо всем докладывает командиру отряда. Что ж, пусть докладывает. Это не шло вразрез с планами Птюча, он решил уволиться из отряда, потому что пребывание под личиной Стефано Больцера не оставляло ему времени для основной работы. Стоило отлучиться, чтобы осмотреть подходы к военной базе, как его сразу начинали искать и спрашивать, куда он ходил.

А так все, кому надо, будут знать, что он подумывает разорвать контракт. Остается, для правдоподобия, найти какую-нибудь шлюху и заплатить ей, чтобы она сыграла роль «долгожданной любимой».

– И что же, осядешь в городе и наплодишь детей? – продолжал интересоваться Панопулос.

– Еще не знаю, старик, это пока только мысли. Надоело, знаешь ли, скитаться.