Джон Броснан - Небесные Властелины

– Для родителей это создавало большее чувство реальности. С меня сделали голографические снимки в самой разной одежде, и заложили их все в компьютер вместе со мной. К тому же мне даже сейчас хочется выглядеть привлекательной. Мама говорила, что я тщеславная кокетка, но ведь я была хорошенькая, правда? – И она стала вертеться, показывая, какая она. Джен уныло подтвердила:

– Да, хорошенькая. Очень даже.

То, что красивая Эшли так же нематериальна, как тень, наконец стало по-настоящему доходить до нее. А ее более чем мимолетное сходство с Цери не помогало. Наоборот, еще одна причина покинуть убежище и попасть на поверхность…

– Мне не нравится быть пленницей. Если бы можно было хоть на несколько минут выходить подышать воздухом, мне, может быть, не было бы так тошно.

– Джен, ты же знаешь – если бы все зависело от меня, ты могла бы выходить когда хочешь, но главный здесь Карл, а он тебе не доверяет.

– Я знаю.

Джен несколько раз пыталась поговорить с самим Карлом. Это ее обескураживало – говорить с бесплотным голосом, который звучит как человеческий, но отвечает совершенно не по-человечески.

– И вообще, зачем тебе рисковать и лезть на поверхность? Наверное, этот чокнутый кибероид все еще ищет тебя.

– Ты же говорила, что Карл не видел его уже больше недели.

– Не видел около виллы, но ведь его зрение ограниченно. Может быть, кибероид еще бродит по лесу.

– Да, наверное, – обеспокоенно отвечала Джен.

Иезекииль снился ей в кошмарных снах. Как она бежит по бесконечному каменному лабиринту, а за ней по пятам кибероид с безумными воплями о смерти и отмщении, оставляя за собой кровавые следы. И это кровь Мило…

– А как же Небесные Властелины? Появлялись?

– Сейчас спрошу Карла, – сказала Эшли. – Ага. Один из них пролетел прямо над нами пару часов назад.

– Черт.

Карл замечал либо «Властелин Панглот», либо «Благоуханный Ветер» почти каждый день с тех пор, как она появилась в убежище. Значит, военачальник не сдается. Джен задрожала при мысли о том, что он с ней сделает, если ее угораздит попасть ему в руки.

– Вот видишь? – сказала Эшли, словно прочитав ее мысли. – Тебе гораздо лучше остаться здесь. Со мной. Так что оставь свою мрачную мину и расскажи мне о своих приключениях.

Эшли выказывала ненасытное любопытство к жизни Джен, и Джен должна была часами рассказывать ей о Минерве и о том, что было после бомбежки и ее захвата в плен.

– Приключения? У меня не было никаких приключений. Это были мучения. – Она шепотом добавила: – И они продолжаются.

– Ну, для меня-то это приключения. Ну, расскажи мне о принце Каспаре. Он прямо как из сказки.

Джен вздохнула.

– Что еще о нем рассказать?

– Расскажи, что вы делали в постели.

Джен почувствовала, что слегка шокирована.

– А это тебе зачем?

Эшли задорно улыбнулась:

– А ты как думаешь?

– Не хочу быть невежливой, – сказала Джен, – но не понимаю, почему тебя интересует секс, если у тебя нет… э… тела.

– Но я же тебе говорила – чувства-то у меня есть. Точнее сказать, память о чувствах…

– Ну да, чувства, – нахмурилась Джен. – Это я понимаю, но секс, по-моему, скорее страсть, чем чувство.

– Ну да, и страсти у меня тоже есть. То есть, это примерно то же, что и чувства, верно?

– Вроде бы да, – сомнением сказала Джен.

– Мои страсти тоже записаны вместе со всем остальным, – сообщила Эшли. – И когда меня делали такой, как я есть, об этом не подумали. Если бы меня ввели в клонированное тело, это было бы не важно, но в таком виде я, конечно, не в состоянии удовлетворять свои вожделения. Сначала это было просто ужасно: я была все время голодна. Но потом техники кое-что изменили и убрали мое вожделение к пище. Ученые сказали, что не могут просто убрать все мои вожделения, не повредив при этом моей личности.

Джен пыталась представить, что значит быть сознанием без тела. Четыреста лет быть голодной и не иметь возможности утолить голод.

– Бедняжка ты, – сказала она.

– Да я уже привыкла, – весело сказала Эшли. – К тому же, как и другие «чувства», мои аппетиты постепенно слабеют, и когда-нибудь их вообще не останется.

– Но у тебя еще есть… половое влечение?

– Ага. Вроде того. Это было трудновато, когда здесь был Вик. Я же говорила тебе, он был очень красивый. – Она с грустью взглянула на кости у стены. – И для него это было трудновато. Иногда он зверел оттого, что не может до меня дотронуться.

Джен ощутила сочувствие к покойному Вику.

– А у тебя были любовники? В смысле, когда ты была жива?

– Ну да, было двое. Один из них – мой инструктор по глайдерному спорту. Ему было за тридцать, но он был сказочный мужчина. Однажды мы занимались любовью в его тренировочном глайдере, в пятнадцати тысячах футов над землей. Потрясающе! – Она восторженно покачала головой. – Ну, так расскажи мне, что ты делала с твоим принцем Каспаром. Я хочу знать все подробности!

Медленно и тоскливо прошли еще три дня. Джен все больше угнетало убежище, состоявшее из пяти отдельных комнат. Помимо главной комнаты, гостиной, было еще две спальни – в которых хранились кости родителей Эшли – а также кухня и ванная. По крайней мере, это были доступные помещения, но Джен знала, что есть еще и скрытые, где находятся разные машины, в том числе проекторы, создающие голографическое изображение Эшли, которое могло появиться в любой части убежища. Источником питания всей техники, как сообщил ей Карл, служило подземное тепло.

Надеясь убедить Карла отпустить ее, Джен все больше времени проводила в разговорах с ним, к раздражению Эшли. Он постоянно отказывался обсуждать с ней причины ее задержания, зато охотно предоставлял ей любые другие сведения. В основном от скуки она спрашивала о старине, о том, что было до Генных войн – ей к тому же хотелось узнать, насколько правдиво рассказывал об этом Мило. В ответ Карл тушил свет, и в воздухе появлялся светящийся экран. Потом Карл заявлял, что сейчас покажет записи программ новостей того времени, от чего Эшли буквально выла:

– О Господи, все равно что снова оказаться в школе…

Два дня Джен завороженно смотрела и слушала прошлое. Поначалу было трудно сообразить, что происходит – многие слова не имели для нее смысла, – но в конце концов общая картина стала ей понятна. Она в основном совпадала с рассказами Мило и с тем немногим, что поведала ей Цери.

Задолго до Генных войн мир столкнулся с двумя серьезными угрозами: первая – ядерного оружия, которое первоначально контролировалось двумя великими державами второй половины двадцатого века, Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки. Когда в конце того столетия это оружие распространилось во многих других странах, две империи очень забеспокоились. На Ближнем Востоке началась война под названием Малый Армагеддон, где впервые после Второй мировой войны было применено ядерное оружие. Это заставило правителей двух империй принять решение и привело в начале двадцать первого века к формированию Советско-Американского Альянса. Первое, что сделал Альянс, было запрещение применения всех видов ядерного оружия. Этот ультиматум вызвал широкий протест не только стран, обладающих собственным ядерным оружием, таких, как страна под названием Франция, но и со стороны Федерации исламских государств, победивших в Малом Армагеддоне.