Василий Щепетнев - Первое дело Иеро

   - Благодарю вас, капитан, - нашел в себе силы любезно ответить Иеро.

   - Я лишь исполняю свой долг.

   Иеро пошел в свой дом. Теперь, когда его охраняли, нужды пребывания в казарме не было - сказал Брасье. А звучало это, будто ему, Иеро, не место среди бравых и честных воинов. Или опять в уши летело эхо самообвинения?

   Капитан не представил ему стражей. Тоже симптомчик.

   Ничего. Есть язык, познакомимся. Потом. Сейчас это выглядело бы несколько нарочито. Чуть ли не заискивающе.

   Доведя Иеро до дома, у порога стражи остановились. И его остановили.

   - Согласно приказа капитана Брасье, мы должны осмотреть ваш дом.

   - Смотрите, приказ дело серьезное.

   Пока стражи границы заглядывали в темные углы его жилища (так говорится - темные, на деле же было вполне светло) Иеро раздумывал: отдай он приказ прекратить охрану и вернуться в казарму, выполнили бы его стражи границы?

   Мудрый муж повелевает солнцу скрыться лишь в урочный час, учил величайший Лек-Сий. Урочный час для Иеро явно не наступил. Не стоит и пробовать.

   Наконец, удовлетворенные осмотром, стражи покинули жилище.

   - Мы будем рядом, у крыльца - то ли ободрили, то ли предупредили они Иеро.

   - Я очень рад, - ответил он.

   Радоваться, если откровенно, ему не хотелось совершенно. Если отбросить мишуру условностей и оставить голую суть, он, Иеро, священник поселения Но-Ом, был под домашним арестом. Хорошо, не совсем арестом, он все-таки может передвигаться по поселению. Хотя и может ли? Ну, как стражники скажут, что караул-де устал, и не соблаговолит ли пер остаться дома?

   Проверим. Но потом. Неизвестно, как караул, а он, пер Иеро, устал чрезвычайно. Руки дрожат, поджилки трясутся. И не от страха или смущения, а просто знобит. Рецидив болезни? Очень может быть. С чего это он решил, будто сайрин-лихорадка покинула его навсегда?

   Вот и название придумалось - сайрин-лихорадка. Ничего название. Нужно описать ее. Это даже его долг, как первого больного. Он, конечно, так и назовет болезнь - сайрин-лихорадка, хотя, возможно, позже заклинатели дадут болезни название "Лихорадка Иеро". Пусть хоть что-то после Иеро останется.

   Действительно, мысли позволяли себе некоторую вольность. Не расслабляться, не расслабляться.

   И хорошо, что не расклеился, не раскис. Потому что к нему в дом зачастили прихожане - по двое, по трое, а то и сразу пять. Просили совета, изъявляли желание поработать для церкви, хотели получить разъяснение по богословским вопросам, приносили разные диковинки, могущие, по их мнению, заинтересовать священника, хотели прибрать в доме, поковыряться в маленьком садике, что у дома, посадить необыкновенно душистые цветы или дерево, что через пять, самое большое, шесть зим даст плоды.

   А когда в назначенный час после вечерней службы прихожане расходились по баракам (новый устав вступал в действие с завтрашнего дня), каждый из них почел своим долгом выразить перу Иеро признательность за душевные слова, которыми он одарил всех добрых поселенцев Но-Ома.

   Не оставалось сомнения - поселенцы выражали священнику сочувствие и поддержку.

   Это ободрило Иеро. Знать, что ты нужен людям, дорогого стоит. И дом ему уже не казался узилищем, а стражи - тюремщиками.

   Стражи и сами чувствовали неловкость положения, старались держаться неприметно и скромно. Дело служивое, поставили охранять, вот и охраняем.

   Усердная приборка дома дала результаты поразительные - кругом все так и блистало чистотой. Кто-то не пожалел даже андалового масла, невесть каким образом очутившегося у поселенца, и теперь от скромной мебели веяло духом изыска и солидности.

   Ничего, пусть. Он, Иеро, постарается не возгордиться.

   Но напряжение дня давало о себе знать все больше и больше. Нужно бы полечиться. Да, кстати, а где пер Кельвин хранил свою аптечку? Кажется - Иеро не помнил точно, - он уже искал ее? Иеро еще раз, теперь внимательно, осмотрел домик. Ну не может такого быть, чтобы пер Кельвин был вовсе без лечебных средств и снадобий.

   Но их не было.

   Подпол, тут должен быть подпол. Иеро не гадал, в семинарии учили и строительству. Дом без подпола - все равно, что корова без вымени. Нефункционален.

   Приглядываясь к полу, он подошел к ложу, откинул его вверх (надо будет впредь всегда днем держать его убранным, и места больше, и пристойнее).

   Он правильно подумал, вот он, люк.

   Иеро потянул за кольцо. Крышка откинулась тихо. А сделана отлично, двойная, меж досок ящичек с мхом-ледовиком для сохранения хладости и сухости.

   Деревянная лесенка вела вниз, в подпол.

   Ему показалось, будто он уже видел и люк, и лестницу. Вот только что внизу?

   Иеро зажег свечечку, и стал спускаться. Хорошее подполье, глубокое.

   Правильно он подумал, аптека пера Иеро находилась именно здесь. В маленькой подземной комнатенке было стыло, но сухо. Простые, грубые, но прочные полки стояли у стен, и на них были банки с плотно притертыми крышками, бутыли, бутылки и бутылочки с самыми разными жидкостями, берестяные короба с травами, и еще много, много чего. Аптека настоящего заклинателя.

   У одной стены стоял алхимический стол, над ним нависал колпак, от которого отходила труба, отходила и терялась вверху. Верно, выходит куда-нибудь меж кустов садика, что рос у дома.

   Вдруг под ногою Иеро что-то хрустнуло. Ах, это чертов палец. И свежий, не успел обсыпаться (чертовы пальцы служили недолго - через четверть луны раствор, которым пропитывали деревяшку, терял способность к воспламенению, вместе с этим меняя свой цвет с красного на серый и ссыпаясь с палочки прочь).

   Кто-то здесь побывал, и уже после смерти пера Кельвина. Возможно даже - после того, как Иеро поселился здесь.

   Он подносил свечечку поближе к банкам и бутылям, читая надписи на римском языке. Богатство, огромное богатство. Понятно, почему оно хранилось здесь. Нет, не покражи опасался пер Кельвин, кто же осмелится украсть что-нибудь у Заклинателя? Но - тепла. Тепло старит, а лед хранит. Здесь, внизу, вода и лед были в равновесии - вода оставалась водою, лед - льдом.

   Некоторые названия он знал лишь понаслышке - тинктура рога белого риноцеруса, пульверис субтилиссимус усов сурийского тигра, ягоды человек-корня. Тут даже был Красный Корень, добытый в загадочной Ра-Амони, месте, которое картографы размещают далеко на юге, в краях, отдаленных от Канды обширными голубыми пустынями, пропитанными Смертью и отчаянием. Некоторые и вовсе считают, что Ра-Амонь находится по другую сторону Лантического моря-окияна, и ходят туда лишь слуги Нечистого одним им ведомыми путями. А капли Адского короля? Несмотря на страшное название, капли были вполне безобидными, но эффективным средством при недугах, вызванных тоскою и одиночеством. Или средство Акропулоса: попьет его старик, и через год полон рот новых зубов!