Анатолий Гончар - Тени Марса

Бледный, как полотно, юнец, каким-то образом попавший в кабину космических десантников, еле слышно прохрипел:

— Мне плохо…

— А кому сейчас хорошо? — буркнул на мгновение оторвавшийся от гигиенического пакета Босин. Глаза юнца скосились в его сторону и он, рухнув словно подкошенный, свалил на пол поставленную на стол вазу. Лежавший на кровати Сергей встал и, вспоминая "ласковым" словом учёных, создавших везущее их "корыто", принялся приводить в чувство упавшего посреди комнаты хлюпика.

Пилоты корабля, единственные, кто не имел права предаваться подобным радостям жизни (в смысле посидеть и поблевать в своё удовольствие) находились в своих креслах и изо всех сил боролись с подкатывающей к горлу тошнотой. Несмотря на длившуюся больше года подготовку, свистопляска, творившаяся при смещении временных полей, сделала своё дело: их внутренности пытались вывернуться наизнанку. Но надо отдать им должное, они держались. Никто из дежурной смены ни на минуту не покинул свой пост. Капитан первого ранга Валерий Фёдорович Ермолов, сжав зубы и едва не валясь на пол от головокружения, пристально вглядывался в показания приборов. На приборной доске творилось чёрт знает что: одни просто зашкаливали, другие метались из стороны в сторону, компьютер вообще сбесился и выдавал какой-то кордебалет. Впрочем, ожидать от него что-то вразумительное было сложно. К тому же никто и не обещал, что выход из гиперпространства будет подобен плавной остановке поезда. Нет, тут уж, как говорится, кто сел — тот и погоняет и он же трясётся на неровностях дороги.

Внезапно корабль перестало болтать из стороны в сторону, все приборы одновременно пришли в норму, и наступила тишина. На обзорном экране правого борта ярко поблёскивала многомиллионная гирлянда звезд, на левом ослепительно сияла огромная голубая звезда-солнце. Капитан сверился с приборами и, несмотря на неимоверную усталость, улыбнулся счастливой улыбкой человека, осознавшего, что самое тяжёлое уже позади. Планетная система Втери — 5, их первая точка в череде пространственных переходов, раскрывала им свои объятия. Капитан устало смежил веки и провёл рукой по лицу, словно сметая всю накопившуюся за день усталость, затем включил внутрикорабельный громкоговоритель и, стараясь говорить ровно и спокойно, бросил лишь два слова.

— Мы прибыли!

В ответ до его ушей донеслось слабое, но многоголосое "ура". Маленькая победа была одержана. Человечество в своем великом порыве познать неведомое впервые перешагнуло за край несбыточного. Звезды, далёкие и манящие, вдруг стали ближе. Ещё шаг, и вся вселенная, такая огромная и многогранная, будет покоиться в ладонях шагающего по ней человечества. А сейчас можно было немного расслабиться и передохнуть.

Что-то было в этой планете до боли знакомое, родное, что так сильно бросалось в глаза смотревшим на обзорный экран людям. Наверное, её голубизна. Обилие воды на поверхности поражало. Лишь небольшие материки, больше похожие на огромные острова, плавали отдельными кусками посреди этих бескрайних вод. Вся поверхность суши была устелена сплошным покровом зелени. Но что это — леса или бескрайние степи с такого расстояния разглядеть было невозможно.

Радостное оживление, царившее в среде космопроходцев, перемежалось с лёгким чувством страха перед неизвестностью. Уже второй день космический десант готовился к высадке. Госпожа Новикова Татьяна Павловна — член только что сформированной планетарной экспедиции (так считала она, но капитан ни в какую не хотел с этим соглашаться), нервно расхаживая по палубе, костерила на чем свет стоит застывшего перед ней техника-механика. Тот умудрился каким-то образом запороть новейший прибор по лазерному сканированию поверхности почвы, и теперь главный корабельный геолог не могла определить наличие на этой планете полезных ископаемых.

— Вы оставили меня без глаз! Как я буду отчитываться о проделанной работе, вернувшись на Землю, если я не имею прибора-опознавателя?

— Но ведь можно провести эти исследования непосредственно на поверхности…

— Как Вы это представляете? Я что, должна буду облазить на карачках всю поверхность этой планеты? Да на это уйдет вся моя жизнь! — Она хотела сказать что-то ещё, но её перебил вкрадчивый голос появившейся из-за спины женщины.

— А разве Вы не хотели бы побыть на этой планете подольше? Всю жизнь, например?!

Новикова едва не поперхнулась, в её глазах заплясали гневные огоньки.

— Всю жизнь?! Премного благодарна! Но чем больше я вглядываюсь в сплошную зелень, покрывающую материки этой планеты, тем поскорее мне хочется убраться домой на Землю.

— А кто Вас там ждет? — рот говорившей скривился в неприкрытой усмешке. — Холодная кровать? Комар, случайно просочившийся через воздушный фильтр? Или дохлая кошка, оставленная без присмотра и сдохшая от умеренности?

Новикова вдруг почувствовала, что начинает закипать. Застывшая в её глазах растерянность, вызванная внезапным появлением незнакомки, быстро начала превращаться в праведный гнев.

— А кто Вы, собственно, такая, чтобы лезть в посторонний разговор?

— Я?! — мягкость голоса не могла обмануть, за ней отчетливо слышалось шипение змеи. — Собственно, никто. Я лишь проходила мимо и подумала, что некоторые люди очень похожи на зандров. Сколько эмоций, сколько патетики! А вдруг Вы зандр? — В её глазах появилась злоба, проступающая под маской безразличия. — Или нет? — женщина явно надсмехалась над озадаченной подобным отношением Татьяной.

— Уходите! — сквозь стиснутые зубы процедила Новикова, до хруста сжимая кулаки, чтобы внезапно не вцепиться в эту стерву. Татьяна Павловна внезапно почувствовала к этой совершенно посторонней женщине такую ненависть, которую она испытывала лишь один раз — в день гибели генерала Ильченко. Но тогда её ненависть была направлена не на человека, а сейчас… Она сделала шаг вперёд.

— Какие Вы сердитые! — пропела странная женщина и, круто развернувшись, зашагала прочь от разгневанного геолога. Слабое движение воздуха, докатившееся до Новиковой, принесло запах химических реактивов, смешанный с едва уловимым ароматом каких-то цветов…

Они подошли достаточно близко к мерцающей в иллюминаторах планете, чтобы осуществить первую высадку. А крутившийся в черноте шарик был действительно очень похож на оставшуюся за тысячу парсек Землю. Похож и великолепен. До старта космического челнока оставались считанные секунды. Капитан корабля, нервно прохаживаясь по кубрику, метал встревоженные взгляды на выстроившуюся шеренгу военных, к которым, робко переминаясь с ноги на ногу, пристроились двое гражданских лиц. Госпожа Новикова всё-таки настояла на своём присутствии. Ей, видите ли, необходимо было обследовать поверхность на предмет наличия на ней полезных ископаемых. Каким образом она собиралась это сделать за короткую пятичасовую высадку, оставалось неясным, но она так долго надоедала капитану, что он невольно согласился. Вторым гражданским лицом, стоявшим по правую руку от Новиковой, был Евгений Плясов — длинновязый биолог-исследователь и по совместительству заведующий корабельной оранжереей, а потому вечно перепачканный землей и вонявший невесть из чего сделанными удобрениями. Возглавлять группу было поручено Абраму Луцкевичу, который воспринял этот приказ без должного энтузиазма и сейчас болтался где-то в недрах корабля, совершенно наплевательски отнесясь к предстоящему инструктажу. Капитан заметно волновался. Отправлять людей в неизвестные джунгли, возможно, кишащие зверьем, ему приходилось впервые. К тому же он был первым капитаном первого межзвездного корабля, впервые нашедшего первую полностью пригодную для жизни людей планету. Приборы показывали, что атмосфера практически идентична земной, разве что содержание кислорода было на несколько процентов выше, а азота, наоборот, меньше.